Невитта, — рассудительно сказала Эмма.
— Это снобизм. — Он выбирал из ее волос солому.
— Снобизм?! — От столь несправедливого вывода у Эммы перехватило дыхание. Она резко повернулась к нему. — Я полагаю, что однажды ты захочешь вернуться в Англию?
— И весьма скоро. — Она услышала ноту ностальгии в его голосе.
Это чувство явно может передаваться другому человеку: Эмма тоже тосковала по родине, — но это сделало его предложение еще более смехотворным.
— Если ты забыл об английских нравах, то я помню. Меня будут сторониться. Ты станешь смущаться!
Майкл выпрямился, и впервые Эмма увидела перед собой аристократа.
— Я не стану смущаться, и тебя не будут избегать. Ты возьмешь мою фамилию — Дьюрант.
Его самоуверенность разозлила Эмму, и она парировала:
— Вряд ли надолго. Твой отец аннулирует брак.
— Мой отец спляшет на радостях, узнав, что я наконец женился.
Эмма неохотно рассмеялась.
Но Майкл становился все серьезнее.
— И что еще важнее, узнав тебя, он хлопнет меня по плечу и скажет, что ты слишком хороша для такого прожигателя жизни, как я.
— Ты не прожигатель, — машинально возразила Эмма.
— Теперь нет. Но был им. Каким я только не был: маменькиным сынком, светским щеголем, авантюристом. Потом узником. — Глаза Майкла потемнели. — Даже после освобождения моя душа все еще оставалась за решеткой, в темноте. Потом появилась ты, Эмма, и помогла Эликсабет. Тогда я увидел, что доброта еще существует в мире, и это стало началом моего исцеления.
— Никто не может стоять в стороне, когда ребенок кричит от боли!
— На самом деле многие могут. Потом ты спасла меня от принца Сандре и его головорезов. Хорошо, — махнул он рукой, — не меня, а Мстителя.
— Сначала ты меня спас!
Он смотрел на нее, как будто видел в ней то, что она не могла вообразить.
— Ты платишь по счетам даже безумцу в маскарадном костюме. Ты поцеловала его в благодарность. Обе мои части — и Майкл Дьюрант, и Мститель — влюбились в тебя.
Он любит ее?
Нет, не может быть. Это все последствия его заключения.
Эмма не верила ему. Вернее, не смела верить.
— Ты сумасшедший.
Майкл коротко рассмеялся.
— Возможно. Но я хочу знать, кто ты, Эмма Чегуидден. Как ты намереваешься распорядиться своей жизнью? Станешь принцессой Морикадии?
— Нет! — Эмма вздрогнула от отвращения. — Нет.
— Ты могла бы сделать здесь много хорошего, влияя на Сандре, чтобы смягчить его нрав. Пожертвуй собой ради других.
— Нет!
— Тогда соглашайся на герцогиню Невитт.
— Ты смеешься надо мной!
— Я похож на насмешника?
Эмма отвернулась, потому что идея стать женой Майкла и всю жизнь быть рядом с ним влекла ее, как Полярная звезда — стрелку компаса.
Как он был нужен ей!
— Тогда поступай так, как нравится.
— Что ты имеешь в виду? — Она оглянулась на Майкла.
— Ты уже не та робкая компаньонка, способная заблудиться в лесу или в королевском дворце. Ты изменилась, Эмма Чегуидден. Теперь ты отважная амазонка и делаешь то, что считаешь правильным, несмотря на мои возражения.
Майкл видит ее такой? Амазонкой? Сейчас Эмма себя ею не чувствовала. Ее ноги ныли от верховой езды и любовной битвы, она устала от столь интенсивных и многократных финалов, что заставляли ее кричать от восторга.
— Подумай об этом. Ты ничего не боишься и можешь стать кем захочешь. Поэтому будь моей. — Майкл нежно поцеловал Эмму в лоб, в щеку, в губы. — Выходи за меня.
Глава 39
— Это принадлежало моему отцу. — Эмея показала Эликсабет фигурку лошади, искусно вырезанную и отполированную. — Один из наших слуг-морикадийцев сделал это из дуба, и отец купил ее. У них отобрали земли… ну, ты знаешь.
— Де Гиньяры.
— Да. Смотри, какое мастерство. — Эмея повернула статуэтку к льющемуся в окно солнечному свету. — Большинство морикадийцев теперь не ездят верхом. У них нет денег, чтобы держать лошадей.
— Мне нравятся лошади! — пылко сказала Эликсабет.
— Да, морикадийцы чувствуют этих животных. В этой вещице видно уважение к ним и восхищение их красотой, — Эмея нежно погладила дерево.
Мебель в ее спальне и во всем доме была закрыта чехлами, слуги уволены. Осталось запереть двери и уехать.
Эмея никому не признавалась, даже своей лучшей подруге Элеоноре, в том, что после смерти Рики чувствовала себя свободной. Она никогда не вернется.
— Держи. — Она порывисто вручила Эликсабет фигурку.
— Нет-нет, это ваше. Вам отец подарил! — Эликсабет пыталась вернуть статуэтку.
— Я еду в Италию, а морикадийская лошадь должна остаться в Морикадии. — Эмея взъерошила волосы девочки. — Сохрани это на память обо мне.
Внезапно зазвенели стекла. Эмея и девочка в тревоге переглянулись.
— Здесь никого нет, — прошептала Эликсабет. — Дом пуст.
— Слуги Фанчера должны прислать повозку. Думаешь, они въехали прямо в холл? — Эмея недовольно сморщила нос. — Мне не хотелось бы задерживаться и наводить порядок. — Она посмотрела на последний сундук. — Я почти закончила. Иди посмотри.
— Нет! Пожалуйста, леди де Гиньяр! — Девочка кинулась к ней, прижимая к худенькой груди фигурку лошади. — Не нравится мне это место.
Эмея оглядела пустую спальню.
— Но почему, детка?
— Из-за призраков!
Эмея рассмеялась, потом сообразила, что поступила бессердечно. Малышка действительно испугана.
— Клянусь, тут нет никаких призраков. Здесь никто не умирал. Дом новый, и когда мы жили здесь, никаких призраков не видели, — успокаивающим тоном сказала она.
Снова они услышали удар со стороны фасада.
— Тогда это сам дом, — прошептала Эликсабет. — Дом плохой.
— Милая, это не дом шумит. И не привидения. Или телега ударилась о стену, или… — Лицо Эмеи посветлело, когда эта мысль пришла ей в голову. — Или кто-то пытается привлечь наше внимание. Иди, посмотри, и расскажешь мне.
Эликсабет в испуге округлила глаза.
