восприятие. Жителей Гонконга, испытывающих на себе влияние британской и китайской культур, можно «подтолкнуть» к восприятию в той или иной манере, показывая им характерные для Запада изображения, например, Микки-Мауса, или здания американского Капитолия, или типичные для Востока изображения пагоды или дракона. Таким образом, эксперименты Нисбетта и его коллег стали первой демонстрацией кросс-культурного «перцептивного научения».
Культура может оказывать влияние на «перцептивное научение» благодаря тому, что восприятие не является пассивным процессом. Воспринимающий мозг всегда активен и постоянно корректирует сам себя. Зрительный процесс характеризуется такой же активностью, как процесс осязания, когда мы проводим пальцами по объекту, чтобы определить его структуру и форму. Естественно, расположенный стационарно глаз практически неспособен воспринять сложный объект. Но в процессе восприятия всегда участвуют чувствительная и двигательная зоны коры.
Различие восприятия в разных культурах не означает, что один тип восприятия лучше другого — все относительно. Очевидно, что некоторые контексты требуют «узкого» взгляда, а другие — целостного восприятия. Морские цыгане выжили благодаря сочетанию знаний о море и целостного холистического восприятия. Они настолько хорошо чувствовали настроения моря, что даже во время цунами, прошедшего над Индийским океаном 26 декабря 2004 года и убившего сотни тысяч людей, ни один из них не погиб. Они увидели, что море странным образом отступило, после чего появилась необычайно маленькая волна; они заметили, что дельфины стали уходить на глубину, а слоны, наоборот, устремились на более высокие места; и они услышали, как замолчали цикады. Морские цыгане начали вспоминать древнюю историю о «Волне, съедающей людей», говоря друг другу, что она снова пришла. Задолго до того, как современные ученые сложили все это вместе, они вышли из моря на берег и поднялись как можно выше (а другие уплыли очень далеко в океан, где им также удалось выжить). Морские цыгане, в отличие от «цивилизованных» людей, находящихся под влиянием аналитической науки, восприняли все эти необычные события в единстве и увидели целое.
В момент приближения цунами и появления странных знаков в море находились и бирманские рыбаки, им не удалось спастись. Одного из морских цыган спросили: как получилось, что все бирманцы, которые тоже хорошо знают море, погибли? Он ответил: «Они смотрели на наживку. Они не видели ничего кругом. Они ни на что не обращали внимания. Они не знают, как надо смотреть».
Пластичность и возраст
В своей книге «Мозг и культура» (Brain and Culture) Брюс Уэкслер, психиатр и исследователь из Йельского университета, утверждает, что относительное снижение нейропластичности по мере нашего старения позволяет объяснить многие социальные явления. В детстве наш мозг легко формирует сам себя в ответ на воздействие окружающего мира, создавая нейропсихологические структуры, которые включают в себя наши картинки и представления мира. Эти структуры формируют нейрональную основу для наших перцептивных привычек и представлений, вплоть до сложных идеологий. Как и все пластические феномены, такие структуры имеют тенденцию к усилению при повторах и превращению в самодостаточные.
По мере старения и снижения пластичности нам становится все сложнее меняться в ответ на воздействие окружающей нас среды, даже если мы того хотим. Мы находим приятными знакомые виды стимуляции; мы стараемся общаться с людьми, которые мыслят одинаково с нами; и, как показывают исследования, мы склонны игнорировать, или забывать, или пытаться подвергнуть сомнению информацию, не соответствующую нашим взглядам или восприятию мира, потому что нам очень огорчительно и сложно думать и воспринимать как-то по-иному.
Все чаще и чаще стареющий человек поступает так, чтобы сохранить существующие внутри него структуры, а когда между его внутренними нейрокогнитивными структурами и миром возникает несоответствие, он стремится изменить мир. Он начинает незаметно управлять своим окружением, вмешиваясь в каждую мелочь, контролировать его и подгонять под знакомые стандарты. Однако этот ярко выраженный процесс нередко приводит к тому, что целые культурные группы пытаются навязать свой взгляд на мир другим группам, порой проявляя при этом жестокость. В особенности это свойственно нашему современному миру, где процесс глобализации сближает разные культуры, тем самым усугубляя проблему. Уэкслер считает, что большинство наблюдаемых нами кросс-культурных конфликтов — результат относительного снижения нейропластичности.
К этому молено добавить, что тоталитарные режимы, похоже, интуитивно понимают, что после определенного возраста людям становится все сложнее меняться, и именно поэтому прилагают столько усилий к тому, чтобы внушать свои идеи молодым людям с самых ранних лет жизни. Например, в Северной Корее, где на сегодняшний день существует самый радикальный тоталитарный режим, детей отдают в специальную школу, которую они посещают с двух с половиной до четырех лет. В этой школе их «погружают» в культ обожания диктатора Ким Чен Ира и его отца Ким Ир Сена. Они видят своих родителей только по выходным. Практически каждая история, которую им читают, рассказывает об их вожде. Сорок процентов учебников для начальной школы полностью посвящены описанию двух Кимов и их жизни. Это происходит на протяжении всего обучения в школе. В них воспитывают и ненависть к врагу, используя для этого своего рода концентрированную тренировку. В типичной задаче по математике спрашивается: «Три солдата Корейской народной армии убили тридцать американских солдат. Сколько американских солдат убил каждый из них, если все они убили равное количество солдат врага?» Наличие подобных связей, сложившихся в результате внушения и закрепленных в мозге, сложно преодолеть с помощью простого убеждения.
Уэкслер особо подчеркивает относительное снижение пластичности с возрастом. Однако существуют практики, используемые в некоторых культах (или при идеологической обработке), которые доказывают, что иногда индивидуальные особенности человека могут быть изменены во взрослом состоянии даже против его желания. Человека можно сломить, а затем сформировать или, по крайней мере, «добавить» новые нейрокогнитивные структуры, если в своей повседневной жизни он будет подвергаться тотальному контролю; к тому же на него можно воздействовать вознаграждением и суровым наказанием, а также подвергать его концентрированной тренировке, заставляя его повторять или заучивать различные идеологические заявления. Как сообщал Уолтер Фриман, в некоторых случаях этот процесс может действительно привести к тому, что человек «отучится» от своих установок, существующих ранее. Подобные результаты не были бы возможны, если бы мозг взрослого человека не обладал пластичностью.
Уязвимый мозг и влияние СМИ
Интернет — это всего лишь одна из тех вещей, с помощью которых современный человек может пережить миллионы «тренировочных» событий, и к которым среднестатистический человек, живший тысячи лет назад, не имел никакого доступа. Наш мозг подвергается масштабной перестройке под влиянием этого воздействия — а также чтения, телевидения, видеоигр, современных электронных приборов, современной музыки, современных «инструментов» и так далее.
Мы уже обсуждали ряд причин, по которым пластичность мозга не была открыта раньше: отсутствие возможности заглянуть в живой мозг и господство идеи локализационизма. Но мы не сказали о еще одной причине, которая имеет особое значение, когда мы говорим о культурно преобразуемом мозге. Мерлин Дональд пишет, что раньше практически все специалисты рассматривали мозг как изолированный орган, словно он хранился в какой-то коробке, «существует и развивается исключительно в голове, а его основная структура — это биологическая данность». Такую точку зрения защищали бихевиористы и биологи. Среди тех, кто ее отвергал, были специалисты по психологии развития, которые всегда учитывали внешние
