Кружился и думал, думал, думал.
«— Капа, ты помнишь наши черниговские опыты по останову и увеличению картинок из воспоминаний Фирсоффа?»
«— Ещё бы, сир! А что это Вас сейчас на воспоминания Фирсоффа потянуло? Не ко времени, вроде…»
«— Мне нужна увеличенная картинка той стороны поля. Должны же эти лунки что-то означать?»
«— Задание ясно, сир, исполняю. А может, я Вам лучше Ваших фотокарточков нашлёпаю, три на четыре, для удостоверения короля? Или побольшего размера, для местного пачпорта?»
«— Капа!»
«— Не хочете, так бы и сказали. А чего кричать, спрашивается? У меня давно всё готово, сир».
И возникла в голове Василия увеличенная картинка той стороны поля: всё, как заказывал, даже лица были хорошо различимы. Центр вражеского армии занимал лысый табун, совершенно не страшный в своей неподвижности, вроде строя оловянных солдатиков, только весьма неприятного вида. На флангах лысых испуганно жалась пехота, явно подневольная, но всё же опасная: со страху принуждаемый человек много пакостей сделать может. Фланги армии прикрывали конники, в рядах которых соседствовали и баронские дружинники, и случайный, где попало собранный сброд — тоже, видать, страхом набранные. Только от этого не легче — подневольные будут убивать не хуже доброхотов. А где же безликий друг мятежных баронов? Вот и он, красуется металлическим шаром под капюшоном плаща, сразу за лысой своей бандой. А за ним, ближе к лесу, что за ерундовины торчат?
Кружится король и рассматривает картинку, а в сторону врага, внешне, даже оком не ведёт.
«— Узнаёшь, Капа?»
«— Ясный перец, сир! Узнаю, то есть. Катапульты это, между ними — горками, и ядра приготовлены. Значит, и лунки эти в снегу — пристреливали нашу сторону, чтобы без промаха бить. Только ядра в снег ушли, вот их и не видно».
«— Как думаешь, зачем такие сложности?»
«— Вас боятся».
«— С чего бы это? Я ведь — добрый».
«— Им могли не сказать об этом. Забыли, или ещё как. А вдруг они добрых не любят?»
«— Выжженную яму у дворца помнишь?»
«— Вы думаете, это — оно? То самое?»
«— Думаю».
Танец короля кончился. Василий развернулся спиной к врагу:
— Бальсара ко мне, быстро!
Маг для скорости явился верхом:
— Слушаю, сир!
— Бальсар, у вас хорошее зрение?
— Не жалуюсь, сир.
— Там, позади лысых, не знаю, видно ли вам, установлены катапульты. Лунки от пристрелочных ядер — перед нами. Только кажется мне, что по нам будут стрелять не каменными ядрами, а той же дрянью, что спрятал Кассерин. Вы можете на расстоянии разбить сосуд?
Бальсар, молодчага, сразу ухватил суть:
— Безликий где?
— Рядом с катапультами.
— Попробую, сир.
На зов Бальсара явился Аксуман «со товарищи», и стали маги дружно священнодействовать по Бальсаровым командам. Король же с интересом наблюдал за таинством, как и вся его армия, как, наверное, и армия врага — те, у кого мозги ещё были свои. Но кроме Бальсара и короля никто не знал ни цели магической беготни, ни задачи, порученной королём магу-зодчему.
Маги, один за другим, легко погружали в землю свои посохи, словно вдавливали их в масло, а не в мерзлоту, которую и ломом не возьмёшь. Вокруг посохов полным составом суетилась магическая команда Бальсара, включая и нового его ученика — Бобо, сына трактирщика Дахрана. Редкий умелец по скисанию молока был допущен к посоху самого Бальсара, который тот воткнул посередине длинного ряда посохов. Оглядев своё колдовское воинство, главный маг раттанарской армии поплевал на ладони, для пущей надёжности, и, ухватившись за набалдашник обеими руками — поверх рук Баллина, подал команду:
— Приготовились! — и немного погодя: — Начали!
Кто ожидал после этих слов чего-то сверхъестественного, необычного, был наверняка разочарован. Просто засветились голубым светом набалдашники посохов, и протянулись между ними тоненькие ниточки голубого цвета. Сначала — паутинками, потом — потолще, и с увеличением толщины этих связей менялся и их цвет, с еле заметного голубого — на ослепительный синий. Из Бальсарова посоха полезла молния, коленчатая и яркая, как небесная — в грозу, только медленная и синяя. Молния нырнула в ближайшую к ней лунку, из неё — в следующую. И дальше, дальше, ветвясь и расползаясь в обе стороны по ряду лунок.
«— Что это он делает, сир?»
«— Ядра проверяет — нет ли в них начинки. Так я думаю. Солдат бы отвести подальше, да нельзя — догадается Безликий и смоется. Потом ищи по всему Раттанару».
«— А так — не догадается?»
«— Кто знает, Капа. Подождём».
Молния продолжала ощупывать лунки — ни в одной не полыхнуло, не вспыхнуло. Вот они и закончились, лунки. Молния замерла, словно раздумывая, что делать дальше, продолжая набирать толщины и света, и вдруг… Вдруг метнулась на ту сторону поля мгновенным броском, скакнула через табун лысых, ветвясь, уткнулась в пирамиды катапультных ядер, и… И белое зарево накрыло почти всю вражескую армию. Безликая фигура в плаще с капюшоном беззвучно лопнула, едва лизнуло её белое пламя, и неуправляемые лысые кинулись друг на друга, пожираемые жарким огнём. Рванули наутёк всадники, дальше всех находящиеся от центра пожара, но конский бег оказался медленнее жадного пламени, и даже им не всем удалось уйти. Пехотинцы, спасаясь, что было сил, побежали к армии короля, но никто не смог пробежать и трети бесконечной для них дороги к жизни.
Обугленные, они валились в снег, окутанные то ли дымом, то ли паром. Страшным был конец армии пустоголовых.
Когда жарким горелым воздухом пахнуло на его солдат, король заорал во весь голос:
— Паджеро! Ларнак! Быстро уводите бойцов! Назад, к месту ночлега! Бегом! Бегом!
Маги тащили из земли посохи трясущимися руками, с ужасом глядя на Бальсара, а тот стоял бледный и гордый: сделал, выиграл для короля битву, и при этом не погиб ни один королевский солдат.
— Это вам за Аквиннар, сволочи! — процедил он сквозь зубы, вытягивая свой посох. — Какие будут приказания, сир?
Король не ответил, но повёл себя странно, совсем не по-королевски: соскочил с коня и бросился на Бальсара с обниманиями и поцелуями в обе щеки.
Раттанарский полк и ополченцы Ларнака уходили прочь от Бахардена, оставив за спиной огненный шквал на месте вражеской армии. Как сказала королю Капа:
«— Это было круто, сир!»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В Бахарден войска Паджеро вошли только утром следующего дня, широко обогнув раскалённую воронку — на месте вражеской армии. Северные ворота оказались распахнутыми настежь, охраны — никакой, на улицах — пусто: ни врагов, ни жителей.
В этот же момент, с юга, в город вступили и войска Эрина, давшие сражение спасшейся от огня коннице, и без особого труда, с малыми потерями, разгромившие её.
