добычей, и не оставили ничего, кроме разбросанных по окровавленному снегу костей. Ну, и тело дневального со сломанной шеей. Седельные сумки тоже не пострадали, только кроме обычного для мародёров барахла в них ничего не обнаружилось. Но, что удивительно, барахла было не густо…
Так, не найдя интересного и важного, двинулись дальше.
— Странный отряд… — проворчал Клонмел. — Для бандитов — очень странный отряд…
— Обычные людоловы, наверное, — ответил ему вестник Крейна. — Такими в Скиронаре леса кишмя кишат…
— Людоловы!? — расслышал король. — С этого места подробнее, пожалуйста.
Подробностей вестник и сам не знал. Ходили, де, разговоры… Бродили, де, слухи…
— Где — разговоры? Какие — слухи?
— Среди слуг, среди простых воинов разговоры ходят: ловят людей на продажу по всем дорогам, и деньги за то получают немалые. Сложное дело, опасное, но прибыльное: двоих-троих в день скрутить — никто с пустым карманом не останется.
— А покупал-то кто? В Соргоне же рабства нет!
— Не могу знать, сир.
— Что к слухам добавить можешь?
— Два дружка моих по дружине барона, когда срок их службы вышел, с полгода назад — в людоловы подались. От них и услышал впервые об этом… А потом — так уже: то там слово, то там — намёк… Когда знаешь, о чём речь идёт — понимаешь сразу…
— А от дружков вести, были какие?
— Как ушли — ничего…
— Вот оно, Клонмел! Вот как Безликий лысых себе набирает! Людоловы! Как же просто! Слушок пусти — люди нужны. Первый десяток — в помощники, остальных — Безликому на поживу… И путников одиноких — туда же… И на виду, вроде бы, всё, а Джаллон — проморгал… Никак, в Раттанаре ещё один Безликий есть?
— Не нас ждали, сир?
— Нет, Клонмел, не нас. Их меньше вчетверо, да, и не готовы они оказались к приезду нашему… К тому же, и знать никто не мог, что этой дорогой поедем…
«— А если не Безликий, сир? Может, ещё тропа через горы в Хафелар есть? По ней и гонят пленных…»
«— Думаешь, ещё людоловов встретим?»
«— Думаю — нет! Если у всех пустоголовые за командиров, то они уже знают про волков и уйдут с дороги. Слышите?»
Волчий вой опять сопровождал королевскую сотню в Скиронар…
После присяги Хайдамара поток беженцев из этого королевства резко ослаб, а потом — и вовсе прекратился. Этому были рады с обеих сторон границы. Пограничники Хайдамара избавились, наконец-то, от неопределённости, когда не известно, в какую сторону им придётся направить мечи: дисциплину и подчинение приказам никакая власть не отменяет. Наслушавшись от беженцев и аквиннарских коллег всяких ужасов про Безликого и пустоголовых, хайдамарские солдаты провели далеко не самый лучший месяц службы — в ожидании дальнейшего развития событий. Присяга королю Василию всё расставила по местам: стало ясно, кто друг, кто — враг, а отсутствие беженцев свидетельствовало о нормализации внутренней жизни королевства.
Аквиннарские пограничники тоже предпочитали видеть в соседях союзников, а не будущих возможных врагов, особенно — учитывая неравенство сил с той и другой стороны границы. Пограничный отряд Хайдамара был полностью укомплектован, то есть имел пять сотен солдат под командованием лейтенанта, в то время как с аквиннарской стороны за надёжностью границы следила всего лишь неполная сотня во главе с сержантом. Так уж повелось со времени основания Двенадцати королевств, что основную работу по охране границ с Аквиннаром и по борьбе с контрабандой из него — выполняли пограничники прилегающих к Аквиннару королевств. Не мог малолюдный Аквиннар обеспечить полноценную охрану своих границ. А, может, и не сильно стремился к этому: после прихода в Соргон гномов и основания на территории Аквиннара гномьего города контрабанда товаров из Железной Горы способствовала росту благосостояния аквиннарцев.
Война внесла свои коррективы в пограничные отношения с соседями, и, желая сделать границы Аквиннара более надёжными, сначала Агадир усилил пограничников дорожными патрулями, а затем и Бушир выделил для этой цели некоторую часть своих солдат. Таким образом, на границе с Хайдамаром добавились полусотня дорожных патрульных и сотня цветных повязок.
Старый форт оказался слишком тесен для размещения новых солдат, оказалась тесна и конюшня форта, и под его замшелыми обветренными стенами раскинулся палаточный городок с коновязью для лошадей патруля: сотня повязок прибыла пешей. Командовать охраной аквиннарской границы должен был старший по званию — сержант пограничников, но старшинство его являлось формальным: повязки, подданные Скиронара, не признавали над собой никаких других командиров, кроме назначенных Буширом, считали себя лучшими солдатами Соргона, и потому смотрели на пограничников и патрулей свысока. По той же причине капрал цветных повязок держался особняком и от сержанта пограничников, и от капрала — командира патрулей.
После присяги Хайдамара в строгой, даже жёсткой, дисциплине повязок не случилось никаких послаблений, в отличие от остальных защитников границы. Оба пограничных форта, что аквиннарский, что хайдамарский, стояли с открытыми настежь воротами, и их не закрывали даже на ночь. Солдаты на постах приобрели расхлябанный вид и, плюнув на бдительность, коротали время на дежурстве за игрой в кости, сопровождая её приличными порциями вина. Часто пьяными оказывались и командиры пограничников. Капрал же патрулей и вовсе не просыхал.
Такая своеобразная реакция на бесследно ушедшие страхи перед неведомым Разрушителем вызвала у капрала повязок отвращение. Махнув рукой на разгильдяев, он приказал своим бойцам ставить вокруг палаток частокол, возводя отдельную крепость для своей сотни. Насмешки пограничников и патрулей капрал без труда пресёк, всего лишь положив руку на рукоять меча: рассказы о бесстрашии повязок и их равнодушии к смерти сделали остальное — насмешники предпочли прикусить языки, пока ещё было что прикусывать. Один только хайдамарский лейтенант-пограничник рискнул вызвать капрала повязок на разговор по поводу частокола:
— Зачем ты заставляешь солдат надрываться? Какую угрозу ты ждёшь из Хайдамара после присяги твоему королю? Теперь уже нашему королю…
— Присяга — присягой, — ответил ему капрал, — но хайдамарский Безликий всё ещё цел. И никто не знает, где он скрывается со своим табуном. Если он объявится здесь, чтобы захватить Аквиннар, он встретит достойный отпор, хотя бы с моей стороны… Я не хочу впустую положить свою сотню из-за вашей беспечности, а за частоколом нас будет не так-то просто взять…
— Смотри, накаркаешь…
— Мы видели врага… Мы били врага… И мы всегда готовы бить врага… С вами или без вас, но аквиннарскую границу мы закроем…
Хотел капрал добавить в объяснение своих действий слова короля: «Небитые люди всегда беспечны», но смолчал, понял, что никто его не услышит. Небитые, они к любым доводам рассудка глухи, не только к чужим словам. Даже если автор умных слов — сам король.
«Каждый делает свою работу так, как её понимает, — подумал капрал. — Своего понимания службы я никому в голову не вложу, а дел и без этих… небитых… полно. Что могу — сделаю, а этим я — не судья…»
Хайдамарский лейтенант оставил капрала в покое и даже попробовал поднять дисциплину на своей заставе. Хватило, правда, его не надолго: мирное благодушие снова одержало верх, и через два дня всё вернулось к прежнему разгильдяйству. Но от цветных повязок отстали — ну их: хотят вкалывать зазря — пусть вкалывают, пусть всё ущелье перекроют своим частоколом — лишь бы другим наслаждаться жизнью не мешали.
Сто фанатично настроенных людей за пять дней непрерывных трудов вполне способны выстроить
