горазда, будто режут тебя, Хрустальную. Да так, что означенный король еле жив от твоих криков остаётся… Так, что там с тобой не так? Чем Камень-то тебя достал?»
«— Сначала было всё ничего: он пытался со мной общаться… Ну, как Вам это объяснить, сир? Я слышала тень от его мыслей, что-то навроде вибрации… вкуса… или запаха… Не знаю, как сказать… Такое неуловимое, вроде намёка, но не словами, а будто сразу на все чувства действует: на те, которые я знаю, и плюс ещё много таких, о которых и не подозревала никогда… Вам-то, с толстокожестью Вашей, ни за что не почувствовать и не понять, что я имею в виду… А вот моя тонкая, можно сказать, эфирная, организация, воздушность моя и…»
«— На землю-то опустись, дорогая, а то улетишь ненароком, и меня из королей взашей наладят…»
«— Вам только смешки надо мной строить… А я серьёзно, я только объяснить не могу… Вы меня слушаете, сир?»
«— Я весь — внимание! Повествуй!»
«— Повествую… Так вот, когда он понял что мы с Вами никак не сообразим ни одного его слова, или как он там говорит, он и полез в мою голову…»
«— Может, мою?»
«— Хорошо, в — нашу. Но только в мозг — мой… Ну, не в мозг — в самую-самую мою сущность… В то, что и есть — Я! Знаете, как это неприятно, когда в тебе ковыряются, а ты ничего сделать не можешь. Беззащитный, как перед стоматологом: рот раскрыт, тебе больно, а цапнуть за руку его — никак: во рту железа полно, щипцы там, и всё такое, и не его рука пострадает, а полетят все оставшиеся после его работы зубы… Вот и не сдержалась я, сир, заорала… Вас бы на моё место, хотела бы я посмотреть…»
«— Спасибо, мне и на моём — во как хватило! — король провёл ребром ладони по своему кадыку, будто Капа могла видеть этот жест. Индур и Клонмел посмотрели на короля с недоумением: никто из них не сказал ничего подходящего к подобной реакции Седобородого. К тому же, король не проронил в их адрес ни слова, отстранённо глядя куда-то вбок. — Ты, Капа, совершенно не соизмеряешь свои игры с возможностями человеческого организма…»
«— Да, не играла я! Мне… Я… Испугалась я, сир, по настоящему испугалась. Этот гадкий Камень что-то переделал во мне, я — чувствую! Не те у меня ощущения, что были! Всё вокруг я вижу и слышу — не так, как раньше! Я — другая, сир! Я — совсем другая! Теперь я — Камневый шпион в голове короля! И от меня сие — не зависит…»
«— Ты с ним на связи? Передаёшь ему всё, что видишь?»
«— Не знаю, сир! Я!.. Ничего!.. Не знаю!.. Но он меня переделал! Точно — переделал! — Капа всхлипнула. — Я теперь — пустоголовая, сир… Всем я теперь — враг… И Вам, и себе, и Соргону… Раттанарская Корона — предательница и изменщица… Стыдоба и позор для всего соргонского хрусталя…»
«— Эй, мать! Ты — чо! Окстись! Выдумаешь тоже! Камень нам не враг. О взрыве упредил? Уж не знаю, как, но упредил. Связь нам со всеми королевствами дал? Дал! Я бы сказал, что он Разрушителю — враг, и потому — наш союзник… Знать бы ещё, как нам этот союз использовать с толком… Ты не реви, а прислушайся к себе получше: не может быть, чтобы навредил — если и оставил в тебе что, то только полезное…»
«— Вы сами-то верите в то, что говорите? Я, так, например, не верю. Во мне информация от Камня сидит, к которой доступа нет, и которую Вам передать не сумела… И сейчас не могу, ни вот столечко не могу… Это Вам что, шутки?»
«— А ты мне, разве, передала чего-то?»
«— Чего-то передала, — перекривила короля Капа. — И много чего передала… И не передала тоже много чего…»
«— А чего ты мне передала?»
«— А я знаю!? И чего не передала — не знаю, и чего передала — не знаю… Ну, и толку было с Камнем беседовать: только, что взрыв предсказал…»
«— Будет, наверное, всплывать при необходимости… В виде чистого знания, как у тебя — о нашем местонахождении в Соргоне, или у меня — про открытие Перехода… Как у обоих со взрывом получилось: оба же знали, что взорвётся, а откуда — и богам не ведомо…»
«— А я всё равно первая сообразила, — Капа отвлеклась от печальных мыслей. — И дальше тоже буду первая соображать!»
«— Ну, так тебе и положено — во всём быть первой: ты же не кто-нибудь — Корона Хрустальная!»
И король, успокоив немного сожительницу, снова обращался к Индуру, а то — и к Клонмелу. От сержанта, правда, толка было немного: он безвылазно просидел в комнатах, отведенных королю — сначала ждал окончания переговоров с Камнем, потом — пока Их Величество принимают сон, а потом и вовсе из Горы ушли — после сытного обеда. Всего-то и впечатлений от увиденного: стены коридоров города испещрены хитро замаскированными амбразурами — для прицельной стрельбы гномов, и всякого рода ловушками, от срабатывания которых спускаются механизмы самострелов или льётся из труб горящее масло. Тёмные искрящиеся коридоры — смертельная западня для любого войска, и чем больше оно будет, тем больше трупов останется в Горе.
— Вот как! А я ничего подобного не заметил, — посокрушался король. — Что значит — глаз опытного военного…
Клонмел принял слова короля за шутку: из опытных военных он знал только одного — самого Василия. Следом за ним сержант ставил своих начальников: Паджеро и Илорина. Ну, и Тусона, конечно. Да из новых имён: Бушира и Эрина. Но с королём никого даже в мыслях не равнял, признавая неоспоримое превосходство его над прочими.
А король, военный гений Соргона, никак не мог взять в толк: почему сам не заметил столь очевидных вещей… Очевидных, правда, после разъяснений Клонмела. Озадаченный сержантом, огорчённый Капой, Василий переключался на Индура и слушал подробные истории о приключениях мальчика в Горе, пережитых им всего за один день.
Были тут и описания пещер, от названий которых захватывало дух: Алмазный грот, Бирюзовая падь, Малахитовый зал и Гранитные столбы. Присутствовали и подземные озёра: озеро Чёрной воды, Нежданное озеро, Рыбный садок и озеро Бездонное. Реки и ручьи тоже имелись в наличии: река Быстрая, река Ленивая, Каскадный ручей, ручей Золотое Дно и Солёный ручей.
Побывал Индур и в кузницах у оружейников, и в ювелирных мастерских, и в гномьей швейке. Оказывается, в Горе и подарки раздавали, но получил их только один Индур. Гномы подарили мальцу складной карманный ножик, предназначенный для ремонта конской сбруи: два лезвия и шило. А сестре его передали шитый узорами женский наряд.
— Не велик ли будет? — поинтересовался король.
— Я сам просил, чтобы на вырост дали: сейчас-то платья у Саланы есть… — ответил маленький глава семьи. — Будет что и на потом носить…
В общем, не скучная получилась — обратная дорога у короля.
— Поиск людоловов, как я понимаю, сейчас затруднен, так как охота на людей для них перестала быть главным источником дохода. Нет Безликого — некуда и пленников сдавать. А жить им на что-то надо. А жить привыкли они богато, во всяком случае — не побирались… Значит — разбой. Где нападения часты, и добыча взята хорошая — там и следует их искать…
— Не так, Котах, — возразил Змей. — Добыча — добычей, но ты не заметил в рассказе короля о дорожной засаде одной мелочи. Командиром там бы пустоголовый. Разбой для еды неизбежен, но главное для людоловов сейчас — разведка. Нас должны в первую очередь интересовать нападения на источники информации: вестников, офицеров, чиновников министерств…
— … ещё — на чиновников городских управ… и на сельских старост, — подхватил Звон. — И на комиссии по мобилизации… Чтобы сократить набор в армию, — пояснил он свою мысль.
— Да-да, искать нужно только тех, у кого заправляют пустоголовые. Они — нам враги, и любой приказ Разрушителя…, — Лис задумчиво поглядел в окно. — От них чего угодно дождёмся, если не выведем.
