снова нащупал шрам.
– Милая, скажи мне, что это?
– Я чуть не умерла от кровотечения. – Было видно, что его принцессе очень тяжело даются эти слова. – Мне вырезали матку. Теперь я не могу иметь детей. Что ты на это скажешь?
– Я скажу, – сразу понял Петр боль своей избранницы, – что безумно люблю тебя, ты – единственное, что для меня имеет значение в этой жизни. У меня есть сын, у тебя есть дочь – на наш век хватит. Главное, чтобы мы были вместе.
– Спасибо, – прошептала Лина и уткнулась в шею Пети.
– Может, мы вместе съездим за Радой? – Петр не хотел даже на секунду оставлять ту, которую только что обрел.
– Нет, милый, прости, но я должна сделать это сама. – Женщина была непреклонна. – Я закончу все дела и позвоню тебе.
– Но подвезти тебя до дома можно?
– За это – спасибо, – принцесса улыбнулась. – Мне хочется хотя бы лишний час побыть с тобой.
– Тогда собираемся и едем.
– Есть, мой генерал, – засмеялась Лина и вспомнила Николая Александровича, благодаря которому они все-таки оказались здесь, в стране, где можно найти свое счастье.
Через час Петр подъехал туда, куда указывала ему Лина.
– Я выйду здесь, а ты уезжай, – прошептала она, отстегивая ремень безопасности.
– Ты не передумаешь? – Пете было очень тревожно.
– Нет, я приехала сюда только ради тебя. – Женщина смотрела огромными черными глазами на мужчину и понимала, что она и на свет, наверное, родилась только ради него.
– Нет, ты приехала ради нас.
– Все, уезжай, Петя, – Лина быстро вышла из машины и пошла к ульпану.
Петр медленно отъезжал от того места, где высадил свою любовь. От волнения руки стали влажными, и руль выскальзывал. Через несколько метров он остановил все-таки машину и обхватил голову руками. «Девочка моя, только бы у тебя хватило мужества сделать этот последний шаг! – молил он свою любимую. – Я, наверное, не должен был отпускать тебя, но это твое решение, и я не могу пойти тебе наперекор».
Лина зашла в их комнату и посмотрела на Влада – тот укладывал дочь спать. Сердце сжалось от боли и сожаления – все-таки этот человек был ей дорог, но сердцу не прикажешь – она любит другого.
– Влад, нам надо поговорить, – тихо произнесла она.
– Только не говори, что теперь ты решила вернуться обратно, – мужчина усмехнулся. – Мне здесь нравится, да и там нас точно не ждут.
– Нет, я хочу поговорить о другом. – Женщина чувствовала, что сейчас расплачется. – Но не при ребенке.
– Хорошо, пойдем на кухню, заодно поужинаем.
Мадам Лотта прошла к маленькой Раде, оставив супругов наедине – по лицу Лины было видно, что сейчас у них очень тяжелый момент. Влад положил овощи и мясо на тарелки и стал наливать холодную воду в стаканы, чтобы запивать пищу.
– Я от тебя ухожу, – выдавила женщина. – Я люблю другого.
Стакан выскользнул из руки мужчины и разбился вдребезги – осколки смешались с водой и напоминали мужчине его жизнь, разбитую на мелкие кусочки и смешанную с горячими солеными слезами. Он опустил руки и молчал, потому что слов не было – была только невыносимая тоска и нежелание жить дальше. Вдруг раздался грохот, и пока еще муж с женой бросились в комнату – на полу лежала мадам Лотта с открытыми глазами и ртом. Влад опустился на колени и стал расстегивать воротничок блузки, а Лина стала искать пульс.
– Влад, она мертва, бесполезно, – остановила она мужчину, и слезы покатились по щекам.
– Что делать?
– Я сейчас спрошу у соседей, посмотри пока за Радой. – Лина понимала, что сегодня для ее мужа слишком много потрясений, поэтому постаралась хоть чем-нибудь помочь ему.
Пока женщина расспрашивала у знакомых, как быть в такой ситуации, звонила в больницу и старалась решить максимальное количество вопросов, связанных с внезапной смертью старушки, Влад сидел возле постели дочери, держал маленькую теплую ладошку и смотрел на распластанное тело мадам Лотты: «Как бы я хотел оказаться на ее месте! Просто взять и умереть! И больше не испытывать ни боли, ни разочарования, ни тоски! Просто не быть! Мне кажется, что я умираю...»
Влад не умер. Через несколько дней они стояли на кладбище и смотрели на свежую могилу. Они все еще были вместе, но уже жили параллельными жизнями – Влад не мог ни простить, ни отпустить свою жену, в нем будто что-то надломилось и замерло, а Лина думала о том, что она с того дня даже не дала о себе знать Пете, но дальше тянуть было невозможно.
По дороге к дому она зашла в отделение связи и сообщила Пете, что сейчас соберет вещи и в десять вечера будет ждать его возле ульпана, а потом направилась к Владу. Тот молча пил арак и рассматривал протез. Лина подошла поближе, положила руку на плечо и прошептала: «Прости меня». Влад обернулся и с удивлением посмотрел на женщину:
– Нет, не прощу. И ребенка тебе не отдам.
У Лины перехватило дыхание, она не ожидала, что муж упрется и не отдаст ей дочь.
– Влад, ты что? Рада должна жить со мной!
– Это по какому закону она должна жить с тобой? – Гнев поднимался откуда-то изнутри, и мужчина уже не контролировал себя. – Может, хочешь через суд решить этот вопрос? Не знаю только, на чью сторону встанут. То ли на сторону отца, который имеет образование, стабильную работу и любит свою семью, то ли на сторону матери, которая нигде не работает, так и не закончила институт и собирается уйти к любовнику. Как ты думаешь?
– Владик, но у тебя же могут быть другие дети, а у меня уже нет. – Лина плакала, понимая, что через суд она на самом деле никогда ничего не добьется.
– Ты все сделала сама – ты убила моего ребенка и лишила себя радости материнства. Если бы ты тогда сделала по-другому, то сейчас у нас было бы двое детей, которых мы могли бы поделить, и ты бы еще смогла рожать, сколько тебе вздумается. Так что сейчас не пытайся меня разжалобить!
– Но Рада... – женщина не успела закончить предложение.
– Я любил тебя, я все делал для того, чтобы ты была счастлива: носил на руках, кормил, одевал, простил тебе измену, довел отца до самоубийства, только бы ты улыбнулась! А ты на это все мне сказала: «Я люблю другого!» Убирайся, видеть тебя не хочу. Дочь останется со мной!
Лина покорно кивнула головой – она знала, что каждое слово пока еще мужа – правда. Она на самом деле виновата перед ним и не имеет права просить, угрожать или давить. Покидав кое-какие вещи, она поволокла тяжелый чемодан к выходу – Влад даже не шелохнулся, чтобы ей помочь. Он молча смотрел в пустой стакан. Вдруг раздался голос Лины:
– Влад! Бони!
Мужчина кинулся в коридор и увидел тельце своей любимицы – собачка была мертва. Сев на колени, он прижал к себе трупик Бони, сказал тихо: «Уходи» – и разрыдался... Лина поняла, что дальше разрывать сердце когда-то родному ей человеку она не может. Она тихо прикрыла за собой дверь и вышла на улицу. Петр уже ждал ее.
Он подбежал и взял чемодан из рук любимой. Тысячи вопросов готовы были сорваться с его уст, однако потерянный вид Лины остановил его. «Потом, я все узнаю потом, – думал он. – Сейчас главное – увезти ее отсюда».
Глава 24
Сегодня у Рады бат-мицва. Согласно законам иудаизма, когда еврейская девочка достигает двенадцати лет, она считается совершеннолетней в религиозном отношении и ответственной за свои
