отказался отвечать. Тогда мы решили привезти его сюда, надеясь, что вы нам поможете.
— Он арестован? — Мамино английское произношение звучало особенно заметно. Милая мама!
— Мэм, вы гражданка Соединенных Штатов? — спросил Прыщавый.
Мама бросила на него взгляд, от которого посыпалась бы штукатурка.
— А что, не видно? — сказала она с прикольным южным акцентом. — Может, я арестована?
Копы переглянулись.
Прыщавый продолжал вызывать огонь на себя.
— Похоже, наш разговор начался немного не так. Видите ли, действуя в рамках новой проактивной программы обеспечения безопасности, мы идентифицировали вашего сына как пользователя общественного транспорта с нестандартной схемой передвижений. В наши обязанности входит проведение дальнейшего расследования в отношении лиц, чьи поездки по городу носят необычный характер либо чья внешность соответствует описанию подозреваемых.
— Постойте-ка, — перебила его мама. — Откуда вам известно, по какой схеме передвигается мой сын общественным транспортом?
— Проездной билет, — пояснил Прыщавый. — По нему можно проследить маршрут.
— Вон оно что, — протянула мама, скрещивая руки на груди. Этот ее жест не предвещал для копов ничего хорошего. Уже то, что она не предложила им по чашке чая, по маминым понятиям, считалось недружественной акцией. Почти все равно что заставить их общаться с хозяевами дома через почтовую щель в двери. Но раз уж она скрестила руки на груди — для них это добром не кончится. В эту минуту мне страшно захотелось пойти и купить ей большой букет цветов.
— Ваш сын отказался объяснить нам, чем обусловлен необычный характер его передвижений.
— И вы утверждаете, что можете причислить моего сына к террористам только из-за того, как он ездит на автобусе?
— Таким способом мы охотимся не только на террористов, — начал растолковывать ей Прыщавый. — На торговцев наркотиками. На членов подростковых банд. Даже среди магазинных воришек попадаются достаточно сообразительные, чтобы после кражи постараться запутать следы.
— Значит, вы полагаете, что мой сын торгует наркотиками?
— Нет, мы не утверждаем… — начал Прыщавый, но мама хлопнула на него в ладоши, чтобы он заткнулся.
— Маркус, дай-ка мне свой рюкзак!
Я так и сделал.
Мама расстегнула молнию и стала рыться в моей сумке, повернувшись к нам спиной.
— Господа полицейские, теперь я могу однозначно утверждать, что в сумке моего сына нет ни наркотиков, ни взрывчатых веществ, ни краденых товаров. Думаю, на этом инцидент исчерпан. Но прежде чем вы покинете мой дом, позвольте мне записать номера ваших значков, пожалуйста!
Сопливый насмешливо скривил рот.
— Леди, сейчас в судах рассматриваются иски АСГС уже на три сотни копов из полицейского управления Сан-Франциско. Так что вам придется занять очередь.
Мама заварила мне чашку чая, потом отругала за то, что я поужинал, хотя она сегодня приготовила фалафель, и мне об этом было известно. Когда пришел с работы папа, мы еще сидели за столом и принялись наперебой рассказывать ему о сегодняшнем происшествии. Он покачал головой.
— Лилиан, полицейские просто выполняли свои обязанности. — Он еще не успел переодеться и сидел в синем блейзере и брюках цвета хаки, которые надевал, когда консультировал в Силиконовой Долине. — Мир уже не тот, каким был неделю назад.
Мама опустила на стол свою чашку с чаем.
— Что за нелепость, Дрю! Твой сын не террорист. Он пользуется общественным транспортом, как пожелает, и это не может стать причиной для полицейского расследования.
Папа снял пиджак.
— Нам на работе приходится заниматься примерно тем же каждый день. С помощью компьютеров мы отыскиваем всевозможные ошибки, искажения и отклонения. Сначала даем программе задание определить параметры среднестатистической позиции в базе данных, а затем отыскать те позиции, чьи параметры больше всего отличаются от среднестатистических. Эта операция является составной частью так называемого «байесова анализа», известного уже на протяжении столетий. Без него мы не смогли бы отфильтровывать спам…
— То есть ты хочешь сказать, что полиция должна просеивать всех без разбора наподобие спам- фильтра? — вырвалось у меня.
Раньше папа никогда не сердился, если я начинал с ним спорить, однако сегодня возражать ему было явно опасно. Но меня тоже понесло — ну как же, родной папа и становится на сторону полиции!
— Я хочу сказать, что полиция совершенно обоснованно начинает свое расследование со сбора и обработки информации с помощью электронных устройств, а затем подключает к работе ноги, то есть человеческое существо как таковое, с целью непосредственно убедиться в наличии или отсутствии аномалии. Вряд ли можно считать разумным, если компьютерная программа будет подсказывать, кого надо арестовать, просеивая виртуальный стог сена в поисках реальной иголки.
— Но они сами создают себе этот стог сена, сгребая в кучу информацию из системы общественного транспорта! — не унимался я. — Для полиции это просто гора мусора с информационной точки зрения, им там вовек не найти ничего полезного, только зря время потеряют!
— Я понимаю, Маркус, что эта система тебе не нравится, поскольку доставила определенные неудобства. Но и ты должен с пониманием отнестись к принимаемым мерам безопасности, поскольку они обусловлены серьезностью ситуации. Тебе ведь не причинили никакого вреда, не так ли? Даже привезли домой.
«Они угрожали бросить меня за решетку», — просилось у меня на язык, но я смолчал, так как видел, что отцу ничего не докажешь.
— Кроме того, ты до сих пор не рассказал нам, где тебя черти носили, так что твой нестандартный график передвижений даже привлек внимание полиции!
Тут уж меня прорвало.
— Ты, кажется, верил в мой здравый смысл и не собирался шпионить за мной? — Отец не раз говорил мне это. — А теперь хочешь, чтоб я отчитывался перед тобой за каждую поездку?
Поднявшись к себе в комнату, я сразу включил иксбокс. Теперь проектор у меня был подвешен к потолку, и луч падал на стену перед кроватью. Чтобы освободить место, мне пришлось убрать свой культовый иконостас из афиш концертов панк-рока, которые я поснимал с телефонных столбов и наклеил на большие листы белой бумаги.
Я ждал, пока загрузится программа, наблюдая за процессом на освещенной стене. Мне хотелось послать электронные сообщения Ванессе и Джолу, поделиться с ними своими мыслями по поводу сегодняшней истории с копами. Я уже положил пальцы на клавиши, но остановился.
У меня на душе вдруг стало очень паршиво. Почти такое же отвратное чувство я испытал в ту минуту, когда понял, что моего старого, многострадального «винегрета» завербовали в стукачи. А сейчас мне пришло в голову, что любимый мной икснет может запросто барабанить дээнбистам о местонахождении каждого из своих пользователей.
Вспомнились отцовские слова: «Сначала мы даем программе задание определить параметры среднестатистической позиции в базе данных, а затем отыскать те позиции, чьи параметры больше всего отличаются от среднестатистических».
Надежность икснета заключается в том, что его пользователи не связаны напрямую с Интернетом. Они как бы перескакивают с иксбокса на иксбокс, пока не отыщется тот, что подключен к Интернету. Тут и происходит передача информации в нечитабельном, зашифрованном виде, так что непонятно, какие из гуляющих по Интернету сообщений икснетовские, а какие всего лишь обычные банковские переводы, коммерческая корреспонденция и прочая криптованная переписка. Нет никаких концов, привязывающих интернетовский трафик к икснету и, тем более, к пользователям икснета.
