всегда толклись великолепные старички и старушки в изысканных нарядах — ходячая выставка достижений пластической хирургии.
Обычно «простые смертные» (постояльцы гостиницы — в отличие от нас, вампирчиков) просто не обращали на нас внимания: ну, резвятся детки, и бог с ними! Но в тот раз среди них оказался издатель итальянского туристического журнала, который профессионально заинтересовался происходящим. Он вырос передо мной в то время, когда я, невидимый, замер со скрещенными на груди руками в холле отеля, высматривая повелителя соперничающего вампирского клана, чтобы наброситься на него и обескровить. Итальянец на ломаном английском поинтересовался, что я и мои друзья делаем в гостинице в этот уик- энд.
Я попытался просто отмахнуться от него, но не тут-то было, итальянец прилип как банный лист. Тогда я решил навешать ему лапши, чтоб он, наконец, отвалил.
Мне тогда и в голову не могло прийти, что серьезный заграничный журнал опубликует реальную туфту, а американская пресса ее подхватит.
— Мы здесь потому, что наш принц умер. И теперь мы странствуем в поисках нового правителя.
— Ваш принц? — заинтриговано переспросил итальянец.
— Да, — подтвердил я, входя в новую роль. — Мы — Древний народ. Мы пришли в Америку в шестнадцатом столетии и с тех пор обосновались в диких лесах Пенсильвании. Нами правит королевская семья. Мы живем очень просто и не пользуемся современной техникой. Наш принц был последним из правящей династии, но на прошлой неделе он умер после ужасной, неизлечимой болезни. Все юноши Древнего народа отправились на розыски потомков одного из членов королевской семьи, ушедшего жить в большой мир во времена моего прадеда. Говорят, он оставил после себя наследников; мы найдем прямого потомка его рода и возвратим на законную вотчину.
Все это я без труда выпалил одним духом благодаря уйме прочитанных мной фэнтезийных романов.
— Мы повстречали женщину, которой известны потомки королевской семьи. Один из них, по ее словам, остановился в этой гостинице; мы пришли за ним. Однако нас выследили воины враждебного клана. Они хотят воспрепятствовать возвращению принца и возрождению нашей мощи, чтобы властвовать над нами. Мы должны держаться вместе и как можно меньше общаться с Новым народом. Вот почему мой разговор с вами представляет для меня нелегкое испытание.
Итальянец слушал как зачарованный. Я забылся и опустил руки, став «видимым» для вампиров- соперников. Одна вампирша как раз медленно подбиралась к нам. В последний момент я обернулся и увидел ее, когда она уже со страшным шипением раскинула руки; надо признать, у нее это здорово получилось.
Я тоже растопырил свои грабли и зашипел в ответ. Воспользовавшись ее мимолетным замешательством, я сиганул через кожаный диван, чуть не опрокинул кадку с пятнистым фикусом и бросился наутек через весь холл. Вампирша не отставала. Краем глаза я заметил дверь на лестницу, ведущую в подвальное помещение спортзала, и метнулся к ней, оставив преследовательницу позади.
Больше я того итальянца не видел, но рассказал эту историю в виде хохмы друзьям-ролевикам. Те не преминули распространить ее еще шире, приукрасив вымышленными подробностями.
Одна из сотрудниц итальянского туристического журнала защитила докторскую диссертацию о проживающих в пенсильванской глубинке общинах амишей, противников научно-технического прогресса. Она купилась на информацию, услышанную от своего шефа, дополнила ее заметками и записями интервью, привезенными им из Сан-Франциско, и написала восторженную, душещипательную статью о трогательно несовременных юных приверженцах древних традиций, путешествующих по Америке в поисках своего принца. В наши дни люди готовы напечатать любой бред.
А другие читают его и, ничтоже сумняшеся, гонят дальше. Сначала статью перепечатали итальянские блогеры, потом американские; откуда ни возьмись, появились «очевидцы», побывавшие в поселениях Древнего народа, — я только не понял, то ли они сознательно гнали, то ли запали на игру.
Долго ли, коротко ли, историей заинтересовалась «Нью-Йорк таймс», известная своим бзиком на тему перепроверки информации. Получившего это задание корреспондента ниточка привела в отель «Монако», а оттуда — к устроителям «Ненавистного дневного света», которые со смехом растолковали ему, в чем тут дело.
После этого популярность ролевых игр резко пошла на убыль. Ролевики прославились по всей стране как выдающиеся, патологические, прибабахнутые фуфлогоны. Пресса, купившаяся на наш нечаянный пурген о Древнем народе, жаждала отыграться за свой прокол и мстительно изображала фанатов ролевых игр невменяемыми укурками. У нас в школе мне и Даррелу проходу не давали, во многом благодаря стараниям Чарльза.
В общем, неудачный выдался сезон. Некоторые ролевики не обращали внимания на насмешки и нападки, но только не мы с Даррелом. Нас в школе совсем задолбали, и руководил этой кампанией Чарльз. Я находил у себя в сумке пластмассовые клыки, мелюзга в коридорах блеяла мне вслед наподобие мультяшных вампиров, другие в моем присутствии громко переговаривались с деланным трансильванским акцентом.
Вот тогда-то мы с Даррелом и переключились на компьютерные игры в альтернативной реальности. В чем-то они даже интереснее, но, конечно, не такие прикольные, как ролевые. Я до сих пор иногда с ностальгией вспоминаю свою накидку и гостиничные тусовки по выходным.
В отличие от esprit d'escalier, все случаи, когда ты здорово облажался в жизни, возникают в твоем сознании даже по прошествии долгого времени. Лично я могу припомнить каждое свое идиотское слово или поступок и с фотографической точностью восстановить в памяти обстоятельства моего позора. Всякий раз, когда у меня на душе кошки скребут, я против воли мысленно возвращаюсь к тем ситуациям в прошлом, когда испытал похожее чувство, и пережитые унижения вереницей выстраиваются передо мной.
Так и сейчас, вместе с мрачными думами о Маше и нависшим над моей головой дамокловым мечом на ум непрошенно пришла та дурацкая история с Древним народом. Тогда я тоже находился в таком же угнетенном, обреченном состоянии, с тревогой наблюдая, как все новые средства массовой информации принимаются издеваться над ролевиками и, казалось, вот-вот вычислят, кто именно навешал лапшу на уши отмороженному итальянскому издателю в фирменных джинсах с кривыми швами, в отутюженной рубашке без воротничка и больших очках в тонкой металлической оправе.
Однако полезно не только сожалеть о совершенных ошибках, но и учиться на них.
На словах, во всяком случае, звучит хорошо. Наверное, ваше подсознание потому и откапывает из памяти грустные видения прошлого, чтобы вы подвели под ними какую-то итоговую черту, после чего они смогут с миром почить в забвении. По крайней мере мое подсознание постоянно этим занимается, видимо, в тщетной надежде дождаться от меня решительных действий по самосовершенствованию.
Вот о чем я вспоминал и думал по дороге домой, а еще прикидывал, как подстраховаться на случай, если «Маша» окажется подставой. Мне требовались гарантии безопасности.
И к тому времени, как я добрался до дома и очутился в сочувственных объятиях мамы и папы, в моей голове созрело решение этой задачи.
Вся фишка в тонком расчете времени. Действовать надо быстро, чтоб дээнбисты не успели опомниться, но при этом организовать по-настоящему массовое выступление икснетовцев.
Фишка в том, чтобы собрать большую толпу — тогда арестовать всех будет просто физически невозможно. Кроме того, акция должна состояться в людном месте, на виду у репортеров и взрослых. При таком раскладе у полиции рука не поднимется травить нас газом.
Фишка в том, чтобы придумать прикол типа поднятия в воздух Пентагона, на который клюнет пресса. И чтоб вокруг могла собраться плотная толпа, как те три тысячи студентов в Беркли, не позволившие увезти в полицейском фургоне их арестованного товарища.
Фишка — заставить прессу сказать правду о действиях полиции, как это произошло в 1968 году в Чикаго.
Вот это будет конкретная фишка!
На следующий день я сорвался из школы за час до конца уроков, использовав свои фирменные приемы. Меня не колебало, что дээнбисты, возможно, установили в школе какие-нибудь новые следящие примочки, и завтра моих предков вызовет Бенсон.
