Фирхофу показалось, что он слышит хруст сломанной кости. Ина упала на бок, свернулась словно спящий котенок, и замерла в неподвижности, черные волосы закрыли лицо. В ту же секунду советник нагнулся и поднял брошенный меч.
– Вы крепко промахнулись – не надо было этого делать.
– Арбалетчики, стреляйте! – крикнул догадливый Гаген.
Палач проворно бросился в сторону, спасаясь от готовых сорваться с тетивы стрел. Людвиг попытался достать убийцу, но промахнулся тяжелым оружием, и тогда в два шага настиг императора, без церемоний обнял его одной рукой за шею, перехватил клинок за незаточенную часть возле рукояти, перевернул острием вверх и приставил острие к полному подбородку Гагена.
– Арбалетчики, залп по изменнику! – рявкнул опомнившийся Кунц Лохнер.
– Арбалетчики, не стрелять! – эхом отозвался Людвиг. – Со мною император. Вы не смеете стрелять в повелителя Церена… Государь, если вы будете вырываться, вы наткнетесь шеей на меч.
Фирхоф почувствовал, как напрягся, собираясь бороться, Справедливый, и чуть-чуть приподнял острие.
– Я не причиню вам вреда, если вы дадите мне для этого честную возможность. В противном случае – что ж, вас ждут ваши святые предки, терять мне все равно нечего.
– Жаль, что я не надел полный доспех. Прав был капитан Кунц – не надо было мне так беспечно приближаться к тебе, Людвиг. Очень жаль, что ты оказался изменником…
– Вы сами с завидным упорством толкали меня на мятеж.
Император слегка дернулся, впрочем, без особого рвения, меч прочертил на его полной шее неглубокую царапину. Капитан гвардейцев, увидев это, шагнул вперед, намереваясь отобрать у Фирхофа клинок, Гаген заметил это движение:
– Капитан Лохнер, я, ваш государь, приказываю вам отойти. Не создавайте повода для святотатственного кровопролития.
Кунц виртуозно выругался вполголоса, бросил в ножны обнаженный было меч и попятился назад, продолжая испепелять Людвига взглядом.
Ина не двигалась, ее беспомощная поза была позой мертвой. Безжизненные, мокрые от крови пальцы сжимали несколько вырванных с корнем травинок.
– Вольф! Вольф Россенхель!
Белая стена древней руины вспенилась, вскипела и обернулась зияющим Порталом. Хронист стоял, выпрямившись, напряженные руки лежали на самой кромке волшебного окна.
– Ренгер! Тьфу, то есть, Фирхоф… Где вы так долго пропадали? Я возился с запертой Гранью словно взломщик ларцов, много раз – и все безуспешно. Что вы сотворили с астральным эфиром, несчастный?
– Ничего. Вокруг не было ни скал, ни стен, ни единого места для Портала. Вольф, это не моя вина.
– Что здесь творится? Неужели играется ключевая сцена? Я смотрю, вы, как герой притчи, держите за уши того леопарда, которого не можете отпустить…
– КЛИСТЕРЕТ ВАС ЗАБЕРИ! Оставьте разговоры, оставьте в покое леопардов! Да, это ключевая сцена, если немедленно не поможете, она обернется демон знает чем.
– Помогу. Правда ведь может быть зачтена как помощь? Фирхоф, вас искали не просто так, у меня важные новости. Я пересмотрел и обдумал историю с чашей Нострацельса, то, что я откопал, в корне меняет дело.
– Что?!
– Опыт с кровью Этторе был неправильно истолкован. Вы совсем не «лишний элемент».
– Тогда откуда в чаше взялся мой портрет?
– Я уже сказал – от крови Этторе. Он непричастен к событиям в Толоссе, зато по линии судьбы был изначально связан с вами – какими-то обстоятельствами то ли жизни, то ли, возможно, смерти… Честное слово, я не знаю, это не мой сюжет.
– Боже мой! Вы уверены, что я никогда не был причиной разрушений?
– Уверен, что не были.
– Тогда кто же «лишний элемент»?
– Понятия не имею, возможно, его не существует вообще, и все, происходящее вокруг, совершенно и несомненно естественно. Мало ли до меня и до вас было войн, нашествий, эпидемий? По-вашему, во всем виноваты безвестные авторы-сочинители?
– Посох святого Иоанна на вашу многогрешную спину! Вы же сами уверяли меня в обратном! Вы подняли тревогу, вы кричали о катастрофе, вы запутались и заврались, Хронист!
– Ну, допустим, я слегка ошибся. Вы сами внушили мне ложную идею. А почему? Потому что за каждой мелочью видели мои происки, злокозненные пакости и интриги. Считайте, что вас подвела собственная недоверчивость…
Людвиг перестал слушать Россенхеля и осмотрелся. Кольцо латников медленно сжималось, Лохнер нехорошо сощурился и сделал мягкий, осторожный шаг в сторону, явно собирался зайти сзади. Фирхоф попятился, прижался спиной к руине рядом с Порталом, продолжая удерживать обмякшего императора. Мертвая Ина лежала теперь у самых ног советника.
– Вольф, из-за этой чудовищной ошибки меня собираются убить. Объясните им…
– Бесполезно объяснять, Фирхоф. Обычное дело – заурядные люди в душе любят жертвоприношения, конечно, если режут не их. Они верят в мистическую силу таких акций, надеясь чужой кровью купить собственное благополучие. Кроме того, толпе приятны острые, но безопасные ощущения…
– Замолчите! Вы правы, конечно, но мне сейчас не до нравственной философии. Раз вы так отчаянно напортачили в сюжете, я желаю компенсации. Не собираюсь вызывать вас на поединок, конечно, это было бы бесполезно – растяпа вы этакий, вы же не умеете держать меч. Лучше примените свои способности Хрониста.
– Разумно. Чего вы хотите?
Людвиг задумался всего лишь на мгновение.
– Верните мне мои магические способности. Я не прошу ни всемогущества, ни всеведения, – никаких излишеств. Верните ровно столько, сколько было когда-то утеряно.
– Всего-то? Охотно, прямо сейчас.
Портал на мгновение помутился.
– Готово.
Людвиг мысленно дотронулся до астрального эфира – и замер, ошеломленный. Магический ветер мягко пел в недосягаемой вышине. Слабые искорки – смертные души зверьков – мерцали в высокой траве. Алой яростью горели сердца воинов Церена. Душа капитана Кунца отливала огненными красками раскаленного железа, но ее подергивала рваная серая пелена – след зависти и пепел перегоревших сомнений.
«Я получил не совсем те способности, которые когда-то имел. Странно, эти ярче, сильнее и совсем другой природы».
Чуть поодаль, под пологом палатки, мерцала загадочным, непонятным лиловым сиянием грешная душа Магдалены.
Сердце императора отозвалось мучением унижения, скорбью и искренней обидой.
Тонким пламенем свечи на ветру, трепетала, грозя погаснуть, жизнь Ины.
Асти был где-то поблизости, хотя и дальше других – Фирхоф чувствовал его настороженное ожидание, страх, жалость к сестре и холодную, готовую обратиться на весь мир ненависть отверженного.
Людвиг посмотрел на Ину, мысленно коснулся разума девушки, она повернула голову, длинные ресницы дрогнули. «Я ошибся. Девочка жива, ей нужно немного помочь, тогда она не умрет и быстро очнется». Людвиг помог – легко, бесконечно осторожно, опасаясь повредить душу альвисианки.
«Но что мне делать с другими? Я не хочу бить людей императора молниями – с меня и так довольно мертвецов».
– Эй, капитан Лохнер!
– Чего тебе, изменник?
– Посмотри на кончик собственного меча.
Кунц сплюнул в траву с досады – на острие его оружия горел яркий кусок огня, рукоять оставалась холодной, но металл клинка уже начал плавиться и потек.
