повторить! Ведь с ним будет его лучший друг и опытный советник – он, граф Дитмар фон Рогендорф…
Великие возможности, смелые планы – и такой бездарный конец.
Дитмар смело посмотрел императору в лицо – самоуверенная ложь не раз выручала его в почти безвыходных ситуациях.
– Государь, простите мне дерзость, но ваши интересы – одновременно мои, преданность толкает меня на непочтительность – вы уверены, что не поторопились?
– Я знаю о твоей преданности. Оставь церемонии. В чем я не прав?
– Отрубить голову недолго, но обратно ее не приставишь. Тайна, которая попала вам в руки, отчасти опасна, но может и оказаться полезной.
– Что же я должен был, по-твоему, сделать?
– Ничего, ваше величество. Оставить эту Виттенштайн в покое – вернуть девицу родителям. Подобные тайны не страшны нам. Пусть эти несчастные альвисы – дальние родственники кое-кого из баронов, на чьих предков
– Риск, друг мой. Стоит ли рисковать?
– Простите, мой император, в чем заключается риск? Кто без нашего поручительства поверит бреду
Император колебался. Отложить решение, не говорить ни да, ни нет – соблазнительный выход…
– Наверное, уже поздно, этой Виттенштайн нет в живых… Поздно.
– Жаль, ваше величество. Это была прекрасная возможность… – Дитмар, опасаясь настаивать, отступил.
Судьба не всегда слепа. Иногда она становится иронична и прозорлива, если захочет сыграть шутку с любимыми героями или если автор пожелает спасти их героические жизни ради новых приключений.
За несколько дней до описываемых событий, когда воды озера Эвельси еще не хлынули в пустоты под холмами, поросшими шиповником, далеко на западе, в Уэстоке, советник Билвиц, лежа на булыжнике крепостного двора, следил за пятнышком в небе – благополучно улетающим в Эберталь почтовым голубем.
Гонец, посланный из Эберталя, спешно вез письмо Билвица императору, загнал хорошую лошадь. Судьба чуть-чуть улыбнулась – и его не остановили бандиты, не тронули бродячие альвисы.
Судьба широко улыбнулась – после приличествующих пререканий посланца пропустили – сначала не очень суровый дозор вокруг лагеря, потом – очень суровые императорские гвардейцы.
Судьба нахально засмеялась – и капитан, получивший строгий приказ никого не пускать к императору, ушел, чтобы лично проследить за исполнением приговора пленной лазутчице. Ушел, забыв сообщить о приказе оставленному на посту лейтенанту.
– Гонец с письмом, мой император! Вести из Уэстока.
В больших ладонях правителя теряется крошечный футляр, отцепленный от голубиной лапки. Держа письмо на расстоянии вытянутой руки, дальнозоркий император пытается разобрать мелкий почерк…
Иногда все решает одна минута. Один камешек может вызвать обвал.
Было ли прочитанное неожиданностью для Гизельгера? Нет. Врагам, будь то беспокойные соседи, мятежная знать или члены запрещенных сект, свойственно объединяться: не общими целями – общей ненавистью. Но ожидаемое пришло в ту самую минуту, которая может изменить судьбу Империи. Или хотя бы человека.
– Пожалуй, ты прав, Дитмар. Я не буду впредь торопиться. Но сейчас придется действовать быстро… Эй, лейтенант! Кто из ваших солдат порасторопнее? Пошлите его к капитану – пусть приведет обратно эту девицу. Как ее там? Виттенштайн.
Через несколько часов после вышеописанных событий армия, собравшаяся на берегу озера Эвельси, получила новый приказ. Аналогичные повеления императора, зачитанные глашатаем на площади перед ратушей, получили, первыми во всей Империи, граждане вольного Фробурга.
Война считается законченной. Судьба оставшихся в живых побежденных будет решена позже. Для этого на баронское Собрание в Эбертале немедленно созываются все владетели земель Империи. В конце письменной копии императорского указа, переданной мэру Фробурга, имелось небольшое дополнение, отсутствовавшее в прочитанном глашатаем тексте и скрепленное личной печатью Гизельгера. Правитель объявлял об особой милости, которой удостаивается благородная дама Алиенора фон Виттенштайн за ее исключительные заслуги перед Цереном. Мэру и магистратам, гарнизону, оставленному в городе уходящей армией, вменялось в обязанность заботиться о безопасности оной дамы и оказании подобающих ее исключительным заслугам почестей. Какого рода были эти заслуги, в указе не уточнялось.
Господин Петер Файль с опасливым удивлением рассматривал осунувшуюся женщину в солдатском плаще. Супруга мэра отдавала распоряжения служанкам, стремясь преуспеть на предмет приведения благородной дамы в подобающий ее положению вид. Магистраты прикидывали, как получше обойти грозную баронессу, чтобы заручиться в дальнейшем благосклонностью новой фаворитки императора.
Предполагаемая фаворитка была устроена в доме бургомистра с наивозможным комфортом и вниманием, однако, к сильной досаде господина Файля, вид имела печальный и равнодушный. Утром эта странная женщина не смогла встать с постели. Вызвали лучшего лекаря в городе, тот с профессиональным спокойствием пожал плечами – горячка – и отворил кровь.
Глава 18
Ястребы мира
Vox populi – vox dei.
Hesiodus[5]
Оживились дороги, ведущие в столицу – ехали по зову императора владетельные бароны, чтобы, собравшись под сводами дворца Халле, решить судьбу государства. В Империи пять крупных провинций. В каждой провинции – два-три графства и около полусотни владений вассалов. Двести пятьдесят баронов заседают в совете, собираемом по приказу императора, у каждого – братья, сыновья, племянники. Две тысячи человек, принадлежащих к знати, съехались в столицу, а с ними слуги, солдаты, торговцы и все те, кто надеется не без выгоды присутствовать в Эбертале в дни Собрания. Приняли прибывших из провинциальных владений хозяев дворцы внутреннего города, спешно убранные и украшенные слугами. Полны до отказа гостиницы, трактиры для простолюдинов, там до утра не умолкает шум – постояльцы горланят песни или бранятся. Империя, а вместе с ней и столица беззаботно празднуют победу.
Дворец Халле был построен прадедом нынешнего императора вне стен внутреннего города, но в пределах внешних стен, так, что любой житель, когда во дворце собираются высшие, может под его стенами ждать решения, в том числе и судьбы собственной. Конечно, если его не отгонят прочь лучники императорской гвардии и алебардисты городской стражи. Но охрана у дворца стоит нечасто – император не слишком любит созывать Собрание, и площадь, в центре которой стоит дворец, обычно полупуста.
Халле красив, у него семь арок входа, украшенных скульптурами, три стрельчатых башенки на крыше и главная башня – высокая со шпилем, водяными часами и смотровой площадкой. Во дворце Собраний два этажа. На верхнем этаже архивы Империи – множество комнат, занятых стеллажами с книгами и свитками. Молва утверждает, есть там и укромные места, в которых можно не только побеседовать без лишних глаз и
