– Ну так что – отказать?
– А ты как думаешь? Если мы согласимся, чего придется ждать от такого союзника, как твой принцепс?
– Его величие – умная, убежденная свинья. Сначала он даст нам ровно столько, сколько нужно для отражения атак Калинус-Холла. Потом подождет результата. В конечном счете пошлет свои войска на эту территорию.
– Ого!
– Эге.
– А обмануть его величие можно?
– Попробовать обмануть можно, хотя сложно. Если ты решишь иметь с принцепсом дело, бери с него наполовину технологиями. Если у нас появится свой источник техники, в нужный момент мы пошлем его величие известной тропой.
– Техническое развитие противоречит принципам луддизма.
– Космос милосердный! Да пойте на здоровье гимны Мировому Разуму! Проповедуйте примат человечности надо всем остальным – тут я и сам готов согласиться. Но не приносите бессмысленных жертв жизнями, во имя Разума отказываясь от разумного…
Стриж обреченно смотрел, как меняется в худшую сторону настроение псионика. Ральф ощерился.
– Будь проклято мое увечье! Я связан по рукам и ногам, я вынужден или полагаться на тупиц или верить тебе, Алекс. А ты… Ты сам знаешь, кто ты такой.
Стриж припомнил незабвенную Аномалию и лицо Белочки за прорезью прицела. “Хорошие приемы стоят повторения.” Он извлек пистолет и положил на колени Ральфу.
– Мне надоели вечные подозрения. Вот тебе ствол. Или ты веришь в отсутствие у меня враждебных намерений, или бери и стреляй. И поставим точку в затянувшемся споре.
Ральф взял пистолет, повертел его, проверил обойму и, размахнувшись, отбросил оружие на стол.
– Ну ты и наглец, Стриж. Я не девица, меня не поймаешь на такие приемы. Если я решу грохнуть тебя за предательство, у меня найдется собственное оружие. Подойди сюда и дай мне руку.
– Вот моя рука. Только я нулевик, о великий сенс! С меня ты ровным счетом ничего не прочитаешь. Или веришь или нет – выбирай сам.
– А ты бы на моем месте поверил?
– Нет.
– Тогда я поверю. Приходи, когда разработаешь дело во всех подробностях. А сейчас уматывай – я устал. И напоследок… Мне передали – за рекой появился Егерь.
– Тот самый уполномоченный Департамента Обзора?
– Да. У меня тут созрел один интересный план. Как раз по твоей, иллирианец, части…
* * *
Егерь опустил бинокль, потом вновь приложил его к глазам, приближая серый поток и дальнюю кромку широкой реки. На горизонте дорогим офортом обрисовался хребет восточных гор. Таджо медленно, с достоинством несла массы мутной воды на север. Невысокая растительность противоположного берега казалась необитаемой, но Егерь готов был поклясться, что это обманчивое впечатление – шаткое перемирие едва держалось.
Двое пехотных офицеров со сдержанным неудовольствием посматривали в спину советнику Департамента – полувоенных чиновников недолюбливали в регулярной армии. Широкая спина Егеря отличалась немалой выносливостью в делах такого рода.
– К вам перебежчик с той стороны. Привести?
– Давайте.
Перебежчиком оказалась женщина – крестьянка лет тридцати, в большом не по размеру мужском камуфляже, приятной внешности, с характерной для восточных каленусиек прической – тремя тугими косами.
– Сенс?
– Нет, ее проверяли.
– Повторите еще раз, при мне.
Женщина даже не моргнула, когда холодный щуп прикоснулся к ее приглаженным воском вискам.
– Все чисто.
Егерь поморщился.
– Как тебя зовут?
– Минна.
– Ладно. Мы здесь воюем, а не раздаем подарков. Раз ты бежала от мятежников, побыстрее перебирайся в тыл и обратись в социальные службы. Если останешься в расположении войск и займешься нелегальной проституцией, будешь строго наказана.
Крестьянка сдержано, даже несколько сурово покачала головой:
– Я пришла ненадолго и не за тем.
– Вот как? Чего ты хочешь?
– Я хочу отдать вам Стрижа.
– А это кто?
Фермерша уставилась на советника с откровенным недоумением. Егерь был вполне искренен – в проскрипционные списки Сената попали сотни и тысячи людей, Дезет и Ральф значились там отнюдь не под первым номером. Егерь призадумался – ловля околоуголовного элемента не слишком увлекала наблюдателя, но возможность убрать главаря мятежников все же стоила некоторого риска.
– Как ты собираешься выполнять свои обещания?
– Я устрою так, что он придет к реке, и придет один.
Егерь фыркнул.
– Девушка не промах. Не возражаю – действуй. Но если ты заиграешься в свои игры, мы тебя расстреляем.
– Я не обманываю. Моя семья погибла, мне нужны деньги, чтобы уехать в западные сектора и жить спокойно.
Егерь брезгливо поморщился.
– На десять тысяч конфедеральных гиней ты будешь жить очень и очень спокойно.
Женщина смущенно молчала, теребя камуфляж на пышной груди.
Они расстались через час, подробно оговорив время, место, детали и гарантии. Егерь, лично проводил фермершу, вернулся в свою армейскую палатку и долго, тщательно мыл и без того чистые до бледной желтизны руки.
* * *
– Вы уверены, Джу, что справитесь? Это не очень вредно для вас? Наверное, мне не стоило вами рисковать…
– Справлюсь.
Белочка тряхнула короткой гривкой отросших каштановых волос.
– Вперед и с музыкой, господа натуристы.
Они вышли из перелеска, беззаботно взявшись за руки, и, не скрываясь, двинули к реке.
– О, Разум! Мы тут, как жуки на столе – со всех сторон видно. Того и гляди накроют хлопушкой по макушке.
– С конфедеральной стороны нас не видно совсем – мешают кудрявые прибрежные кустики.
– Мне кажется, мы поступаем аморально, нечестно и вообще по любым меркам безобразно.
– Прекрасная леди! Мне жаль лишь вашего пси-ресурса. По отношению к прочим лицам – рассматривайте это как невинную богоугодную шалость. В качестве новообращенного члена Святой нью- луддитской Церкви, заранее отпускаю вам все грехи!
– Тьфу. Кончайте глумиться над несчастными, доверчивыми верующими.
– Уже закончил.
В ста метрах, у самого берега, в кустах, наблюдая за беззащитным Стрижом, сердито нахмурился Егерь:
