его, администратора Комитета безопасности. Делиться ею ни с кем не приходилось, опасность того, что в непонятном механизме Пирамиды станет копаться кто ни попадя, сводилась почти к нулю. Соответственно Коулл желал бы сохранить подобный «статус кво» во веки веков – и не только для удовлетворения собственного тщеславного упоения властью, но и для того, чтобы не допускать новых вселенских потрясений. Если бы Коулл мог, то он вообще запретил бы исследования Артефакта – достаточно того, что «верхние» в лице их властителя, кто бы им ни был, знают, как получать оттуда массу нужной техники. Вот только ещё бы ему с возможностью омоложения разобраться…
Разумеется, Коулл понимал, что пытаться сохранить всё абсолютно неизменным есть утопия. Но выход он видел не в либерализации системы, а в ужесточении ограничительных мер. Раз уж так случилось, то «нижние» должны оставаться «нижними», а потомки первых членов персонала ланной базы будут вести жизнь феодальных сеньоров, исключительно дозированно доставляя с поверхности Тарланы генетический материал для препятствия собственному вырождению.
К реализации подобного плана Коулл двигался очень осторожно, но целенаправленно. Это позволяло пока без особых подозрений наращивать численность и технический потенциал армии агентов, которых уже насчитывалось более двух тысяч в противовес примерно тысяче гвардейцев Тигурда, имевших, правда, более мощное оружие.
Всю операцию по захвату власти администратор собирался начать с нейтрализации Аввана. Во-первых, чтобы лишить Тигурда возможного весомого сторонника, а, во-вторых, парень многое знал и Коулл рассчитывал на эти сведения.
Но вот как раз сейчас, накануне решительных действий, возникла неожиданная проблема: сын главкома скрылся в мирах, объединённых Пирамидой в Сеть. Инсценировка побега входила в начальный план Коулла с целью оклеветать Аввана перед главкомом и внести неразбериху в окружение Тигурда, но он намеревался организовать это чуть позже. И, самое главное: Авван никуда не должен был на самом деле бежать, он должен был оказаться в руках агентов, а они его потеряли!
К тому же у группы маратов неожиданно обнаружились оружие и техника Предтечей – откуда, от кого? А доклад о появлении в Зонах двух землян, практически открыто творящих диверсию за диверсией именно у маратов, только ещё более ломал, казалось бы, уже отработанный план. Правда, Коулл, как и его помощник Наталл, уже увидел в этом не столько помеху, сколько новые возможности…
Глава 11
Ласковое тепло камина мягко обволакивало тело, напоминая о покинутом домашнем уюте.
Валентин поудобнее переложил вытянутые ноги и отхлебнул из бокала жидкость, напоминающую по вкусу хорошее белое столовое вино. Старшина развалился в кресле напротив и сладко посапывал во сне. Синг’сах возился на кухне, варганя что-то вкусное из полуфабрикатов, выуженных из вместительного холодильника хозяйки, которая сейчас сгорбилась на кожаном диване, мрачно уставившись в одну точку.
«Славненько она тут устроилась, ничего не скажешь, – размышлял капитан, поглядывая на Кин. – И защита у дома серьезная вроде бы. Летающие тарелки я уже видел, деструкторы испробовал, а теперь вот и настоящее силовое поле».
Он посмотрел в широкое окно, позолоченное заходящими лучами солнца, – за стеклом, если это, конечно, было стекло, стояло легкое марево, пропускающее предметы изнутри, но ничего – снаружи, кроме света и звуков.
Защиту включила Кин, и Остапенко тут же поинтересовался, почему она помнит, как пользоваться этим устройством.
– Я просто помню, как это делается, это я знаю, – сказала Кин после своего пробуждения, устанавливая силовое поле. – Но совершенно не помню, откуда знаю.
– Как такое может быть?! Кто-то же тебе показывал, как пользоваться этим пультом управления!
Кината молча пожала плечами и стала смотреть в окно.
Остапенко снова отхлебнул из бокала и с сожалением отставил его в сторону, не решаясь пока пить сразу много инопланетных напитков.
Похоже было, что действие таинственного «блокиратора» оказало на Кинату странное воздействие – она просто многое забыла. Большинство навыков пользования предметами сохранилось, но девушка не могла ничего рассказать из того, что интересовало сейчас землян в первую очередь. Или она прикидывалась.
Сколько ни пытался Валентин спрашивать её о том, кто такие «верхние», кто такой Авван, администратор, главком, исследователи и сами тарлане, девушка не могла ничего толком рассказать. Она помнила, что вроде бы и сама относится к так называемым «верхним», а Авван – он вроде бы «красивый и ей нравится» – и всё! Более того, она не могла вспомнить даже того, что происходило ранее во Дворце в одной из Зон мира баори, она не помнила взрыва на площадке башни и того, как они вместе садились в гравилёт. Они ничего не могла поведать и об этом убежище на берегу симпатичного озера.
Валентин никак не мог поверить, что всё это можно забыть и вновь и вновь спрашивал девушку об одном и том же по кругу.
Наконец устав от потока повторяющихся вопросов, Кината, словно затравленный зверь, исподлобья посмотрела на капитана, презрительно фыркнула и отвернулась.
Остапенко озадаченно крякнул. Может, действительно, надавать ей по роскошной заднице? Глядишь, и перестанет притворяться – если притворяется, конечно…
– Хорошо, – примирительно сказал он. – Скажи хотя бы, почему ты боишься «верхних»?
Кината пожала плечами:
– Я не то чтобы их боюсь, просто… С некоторыми вроде бы связана какая-то опасность, но просто ничего не помню.
Остапенко в сердцах плюнул и откинулся на спинку кресла, скребя щетину на подбородке:
– Как хоть выглядят эти «верхние»?
– Обычно выглядят, как вы или я. Они же – тарлане.
– Так почему же ты их боишься?
– Я боюсь тех, кто правит «верхними».
– Вот это уже точнее. Хорошо, а те, кто ими правит, – кто они такие?
– Я не знаю! – всплеснула руками Кин.
Круг замкнулся, Валентин шумно вздохнул:
– Слушай, зачем ты меня дурачишь? Время тянешь, да? Подмоги ждёшь?
– Ничего я не тяну!
– Тогда рассказывай.
– Я устала уже говорить, что я ничего не помню!
– Мы все устали… Хорошо, кто такой Коулл?
– Он… Да, он – администратор!
– Администратор чего?
– Всего.
– Как так?
– Да ну тебя к чёрту, не знаю я! Я сама ничего не могу понять и толком вспомнить – думаешь, это приятно?
Остапенко раздражённо забарабанил по подлокотнику пальцами.
– Всё спорите? – приоткрыл глаза Шорин. – Ну-ну!
– Беседуем за жизнь, – буркнул Валентин. – Отшлепать бы её…
– С удовольствием, шеф, я – только «за». Начнем? – Николай сделал вид, что встаёт и разминает кулаки.
Кин ещё более подобралась на диване.
– Да подожди ты! – махнул рукой Остапенко.
Старшина рассмеялся и, мотнув головой, бухнулся на место.
– Эх, добрый ты, Илья Муромец, добрый. – Он громко захрустел костяшками пальцев. – А помнишь Верку-пулемётчицу? Девка, конечно, красивая была, но нам пришлось вломить ей как следует, чтобы рассказала о схроне Рябого Махмуда…
– Я всё равно ничего не смогу вам рассказать… – жалобно пролепетала девушка. – Я
