— А мы не на панихиде по убиенным — мы только клидидаты в убиенные, — весело бросил Сомов и сел.
— Выходит, регулярного снабжения отряды не имеют, раз вы так надеетесь на помощь местного населения? — спросил Кабанец.
Черногуз вытер вспотевшее лицо, снова поднялся.
— Вы спрашиваете о снабжении. Но ведь на западных землях Украины скота, птицы, молока и творога хватит на целую армию. Это вас не должно волновать… Теперь о деньгах, которые останутся на счёту, если кого-либо, не дай бог, убьют. Нам известно, что вы, бывшие воины армии Власова, все в одинаковом положении. Если и были у вас когда-то в Советском Союзе семьи, то они репрессированы, а может быть, и совсем уничтожены. Таким образом, потомков и наследников ни у кого из вас нет. Поэтому центральное руководство решило: деньги, оставшиеся на счёту погибшего, пойдут на продолжение святого дела, за которое сложил голову герой. Но не станем об этом толковать. Как говорят у нас на Украине: «Живой о живом думает».
— Нет, погодите, — Середа поднялся во весь свой богатырский рост. — Как же получается, ваше центральное руководство заинтересовано, чтобы из завербованных погибло как можно больше? Так?
— Почему? — удивился Черногуз.
— А как же! Деньги получает руководство или как вы там называетесь, на них можно вербовать новых людей. Карусель какая-то!
— Садись! Помолчи! Не твоего ума дело! — зло крикнул Протопопов, стукнув кулаком по столу.
— Почему не моего ума дело? У меня своя голова на плечах! Не маленький, чтобы мной командовали.
Присутствующие, все, за исключением Сомова, были крайне поражены таким, с их точки зрения, дерзким поведением всегда молчаливого великана. Дело в том, что Середа, хотя и носил офицерские погоны, фактически выполнял при Протопопове роль ординарца-телохранителя. Так повелось на фронте, так по инерции шло и теперь. Он кормился на деньги шефа, курил его сигареты, беспрекословно выполняя за это любые поручения и приказы. Он никогда не выражал недовольства, а тем более протеста. И вдруг — Середа взбунтовался! И где? На многолюдном сборище!
Почти все, и прежде всего Протопопов, поняли: эта дерзость — результат схватки Протопопова и Сомова, из которой вожак группы вышел отнюдь не победителем.
— Ну, берегись! Мы с тобой ещё поговорим! — многозначительно пообещал Протопопов, сжимая тяжёлые кулаки.
— Ты не куражься, и на тебя нашёлся кулак!
Это уже был прямой намёк на сегодняшнюю драку. Откровенный и публичный. А потому особенно дерзкий.
— Да знаешь ли ты, что я тебе сделаю? Не посмотрю, что такой вымахал… — шагнул вперёд Протопопов.
— Эй! Протопопов, спокойно! — донеслось сверху.
Окрик Хейендопфа для присутствующих был ещё более неожиданным, чем бунт Середы. До сих пор Протопопов пользовался полной поддержкой лагерного начальства.
— Хватит болтать! — приказал Хейендопф. — Кто принимает предложение мистера Черногуза, пусть зайдёт ко мне! Протопопов тоже.
Все поднялись, не дожидаясь официального закрытия собрания. Поднялись, но не расходились. Вокруг Протопопова собралась небольшая группа его сторонников, которые о чём-то тихо, но живо разговаривали.
Сомов молча наблюдал за всем, сидя на скамье и покуривая сигарету.
— Не найдётся у вас закурить?
— Пожалуйста! — Сомов протянул Середе пачку сигарет.
— Середа! Сюда! — махнул рукой Протопопов, выходя из толпы и свирепо глядя на своего недавнего приспешника.
— Если я тебе нужен, подойдёшь сам, — спокойно ответил Середа, прикуривая.
— Гляди, пожалеешь! Ты ведь знаешь, я слов на ветер не бросаю! Предупреждаю! — Не дождавшись ответа, Протопопов круто повернулся и, нагоняя Черногуза, быстро направился в комендатуру.
Вслед за ним медленно и неохотно поплелись одинокие фигуры, словно колеблясь, идти им к лагерному начальству или подождать.
— А вы пойдёте? — спросил Сомов, кивнув на окно Хейендопфа.
— Ко всем чертям! Навоевался! На мой век хватит…
Середа говорил отрывисто, с сердцем. Чувствовалось, что война действительно опротивела ему до чёртиков.
— Давно воюете?
— С сорок второго… шофёр я… начальство всю войну возил… На гражданке возле Брянска на лесозаводе работал…
— А здесь как оказались?
— Из-за этого дьявола! Обманом меня к Власову затащил, а потом уже не было возврата.
— О ком это вы?
— О Протопопове! Вы уже с ним познакомились…
— Имел такую сомнительную честь…
— И в первый же день набили морду! Ха-ха-ха!
— Мне кажется, вы и сами могли это раньше и не хуже меня сделать, — насмешливо заметил Сомов.
Середа поглядел на свои огромные кулаки и густо покраснел.
— Морду набить, конечно, мог, но только меня бы уж на свете не было. Вы не знаете, какая это гадина! Родную мать, если та встанет поперёк дороги, на плаху отдаст. Ещё увидите, ни вам, ни мне он сегодняшнего не простит… Не таков, чтобы забыть!
— Я не боюсь.
— А вы побойтесь! Протопопов не из тех, кто в открытую… Подошлёт кого-нибудь подколоть или петлю сонному на шею накинет… Сегодня он зол на вас, а тут я ещё перцу подсыпал.
— Испугались? — улыбнулся Сомов.
— С глазу на глаз я его не боюсь, а из-за угла, ночью, когда все спят… Послушайте меня, мы с вами в одной казарме, койки рядом стоят. Давайте ночью по очереди спать. Раньше, например, вы, ведь я днём выспался, потом я. А? Не думайте, что я из робкого десятка, просто знаю Протопопова как свои пять пальцев.
— Вы думаете, что он уже этой ночью…
— На том его авторитет держится… Кто возразит или заденет, сразу точка… Конец. Все это знают. Поэтому не решаются спорить. Меня ребята просили вас предупредить.
— С чего бы это? У меня здесь друзей нет…
— Протопопова ненавидят… Большинство.
— Что же, коли так, одну ночь можно и не поспать, — согласился Сомов, поняв, что Середа не стал бы его напрасно пугать.
Но в эту ночь не спал почти весь лагерь.
Те, кто записался в отряды «освободителей Украины», сразу получили по 25 долларов как часть обещанного Черногузом аванса.
Такую неожиданную перемену грех было не «обмыть». А поскольку примитивный бар при казарме содержали через подставное лицо Хейендопф и его босс, то на подобное нарушение порядка, установленного в лагере для перемещённых лиц, начальство смотрело сквозь пальцы, даже поощряло.
В казарме, где помещались Сомов и Середа, сразу стало пусто. Только время от времени заглядывал Домантович.
— Вы тоже решили открыть в банке счёт для руководства? — спросил Середа, когда тот первый раз зашёл в комнату.
— Мне ни к чему! Я инженер-электрик. Не пропаду и здесь!
