их у меня.
ГЛАВА 10
– Нет! – с горячностью заявила Николь, и облачко пара вырвалось у нее изо рта.
В комнате не имелось ни очага, ни жаровни, поэтому было холодно, как на улице.
Деревенские женщины с лампами в руках плотным кольцом окружили девушку. Слабый свет освещал роскошную кровать с четырьмя столбиками по углам, устремленными вверх, к деревянному потолку. Из мебели, кроме кровати, были еще высокий подсвечник и стул. Луч света выхватил из темноты белую свежеоструганную деревянную дверь и кусок пола под ногами. Прежний пол сгорел во время пожара.
– Тебе лучше подчиниться и сделать все, как полагается, – советовала Эмот, жена Ральфа Вуда. Суровая,
– Ох, перестань, Эмот. Разве ты не видишь, что бедная девочка боится? – заметила медноволосая Марджери, жалостливая сестренка Элис.
– Я не боюсь, – упрямо помотала головой Николь. – Почему вы не хотите понять? Этот человек завладел всем, что когда-то принадлежало мне! Но свое тело я ему не отдам.
– Святые угодники, да вы только послушайте ее! Она не боится, она просто упрямая испорченная дрянь, какой всегда и была. Что ж, если хотите, оставайтесь и успокаивайте ее, а с меня хватит, – грубо отрезала Эмот. – Я отправляюсь спать.
– Давайте, миледи, мы вас разденем. – Деревенская торговка элем Ателина давно научилась терпению и спокойствию, общаясь со своими нетрезвыми клиентами. – Надо подготовиться к приходу мужа.
– Какую непристойность ты вытворила со своими волосами, – упрекнула девушку Энн, жена сборщика пошлин, занявшая место Эмот.
– Хватит говорить глупости, – заявила Майда, самая старшая из присутствующих женщин. Ее внуки уже обрабатывали землю, которой владел ее муж. – Волосы отрастут. А сейчас чем скорее ты скинешь мужскую одежду, тем лучше себя почувствуешь. – И женщина бодро закивала, точно соглашаясь сама с собой.
Скрестив руки на груди, Николь оглядела женщин.
– Если вы не хотите, чтобы я заходила к вам домой, ваше дело. Пусть так и будет.
Марджери положила ей руку на плечо.
– Не верю, что тебе этого совсем не хочется. Просто у тебя болит сердце об отце. Подумай-ка про Элис, она так надеялась, что ты вернешься к ее родам. Смотри, вон идет Бертильда, она несет тебе теплую воду, чтобы помыться.
Все расступились, пропуская женщину с тазом и полотенцем.
– Ну же, не упрямься, – уговаривала Ателина, касаясь заскорузлой рукой пальцев Николь. – Давай, девочка, мы так рады, что ты вернулась домой. Тебе немного осталось, и ты будешь такой же, как мы.
Николь отчаянно нуждалась сейчас в дружеской поддержке, поэтому позволила вывести себя из угла. Она молча стояла, пока женщины делали свое дело: сняли с нее кольчугу, рваную тунику, рубашку. Они дружно вскрикнули, зацокав языками, когда увидели огромный синяк у нее на боку, оставшийся от удара Алана. Когда подошло время снимать штаны и чулки, таз отставили в сторону, а Николь усадили на стул. Теплой мокрой тканью удалось отодрать от раны повязку, и Николь взглянула на след от ножа; рана воспалилась, нога опухла.
Марджери взяла с кровати большое одеяло и завернула в него девушку, другие женщины завязывали ей ногу и смазывали мазью кровавые мозоли.
Умытая, с расчесанными и аккуратно уложенными волосами, Николь дрожала под одеялом.
Бертильда пошла за священником.
Девушка закрыла глаза. Она так устала, что, казалось, не в силах была помешать Гиллиаму взять то, чем теперь больше всего дорожила.
Дверь открылась. Она взглянула на вошедших мужчин и съежилась под одеялом. Гиллиам наклонил голову, чтобы не задеть потолок. Рыцарь заполнил собой всю комнату, отчего она сразу показалась крошечной.
Тихо бормочущие женщины в домотканых одеждах при тусклом свете выглядели довольно мрачно и напоминали стайку голубей. Они окружили высокого мужчину и принялись раздевать его. Отец Рейнард направился к кровати, чтобы благословить Николь. Она не отрываясь смотрела на священника, лишь бы не видеть того, что делалось в трех шагах от нее.
Кровать была хороша, с ярким расшитым пологом. Даже при слабом свете желтые и зеленые стежки вышивки красиво выделялись на голубом фоне. Священник отдернул полог, и Николь увидела матрас, покрытый одеялами. В изголовье лежали валики, так и манившие опустить на них больную усталую голову. В жизни своей Николь не спала в такой роскошной кровати! Ее тело заныло, требуя отдыха. Если бы одной оказаться там, какое это было бы блаженство!
– Теперь идите, миледи, – позвала Марджери сладким голосом. – Пора.
Две женщины взяли ее под локти и подняли, в то время как жена торговца элем стянула с девушки одеяло, отцепив сжимавшие его пальцы. Стоявшие по бокам женщины поддерживали ее за спину, понимая, что стертые и израненные ноги не держат девушку. От холода кожа Николь покрылась пупырышками. Она закрыла глаза от чувства унижения, прекрасно понимая, что у нее нет тех округлостей, которые должны быть у настоящей женщины. Гиллиам уже говорил ей, что она слишком худая. Сейчас он в очередной раз посмеется над ней. Сейчас. Николь напряглась.
– Я не вижу никаких недостатков, – произнес Гиллиам низким голосом, едва дыша.
В его голосе не было и тени насмешки. Николь с облегчением и благодарностью выдохнула, тут же возненавидев себя за это.
