лошади.
– Как будет угодно, мой господин. – Егерь рассмеялся и вышел.
Рэннольф поднялся из-за стола, но жена придержала его за рукав.
– Мой господин, вы по-прежнему хотите устроить большой праздник по случаю этой свадьбы? Мы собирались это обсудить.
– Позже. Я устал от планов, схем и договоров. Мы вернемся к этой теме, как только я узнаю ответ сэра Джона.
– Пожалуйста, уделите мне еще пару минут. Клянусь, что долго вас не задержу.
Она тоже поднялась и стояла перед ним, закусив нижнюю губу, словно оцепенев от страха.
– Будь по-вашему, – ответил он и отвел ее к очагу, подальше от слуг, убирающих столы. – Говорите, я вас слушаю.
– Я знаю, что вы вряд ли прислушаетесь к моим словам, но я не могу молчать. Эта свадьба, которую вы планируете, – большая ошибка. Ей просто нельзя выходить замуж…
– Если вы снова собираетесь говорить мне о том, какая она плохая, то я слушать не буду, – перебил ее Рэннольф. – Я уже все решил.
Она посмотрела ему в глаза долгим изучающим взглядом.
– Да, я вижу, что вы не перемените своего решения, – сказала Ровена, тяжело вздохнув, и взяла в руки кочергу. – Сэр Гилльям говорит, что Эшби – всего лишь деревянный дом с одной деревенькой поблизости.
Говоря это, она рассеянно ковырнула кочергой тлеющие угли.
– Что вы делаете? Перестаньте, пока мы не задохнулись от дыма.
Ровена оставила очаг в покое и снова повернулась к мужу.
– У этого человека, которого вы выбрали ей в мужья, хватит сил с ней справиться? И что еще более важно – что, если она откажется принять его в качестве мужа? Можете ли вы ее заставить?
– Она согласится, – уверенно сказал Рэннольф. – Я ее опекун и могу выбрать для нее того, кого сочту нужным. Джон – хороший человек.
– Леди Мэв привыкла к достаточно роскошной жизни. Эшби не даст ей того, в чем она нуждается.
Ровена говорила ровным, бесстрастным голосом.
– В любом случае, это лучше, чем монастырь, – отрезал он.
– Это вы так думаете. Сделайте мне одно одолжение.
Рэннольф пристально посмотрел на нее. Ничего в ясных синих глазах и мягком контуре губ не говорило о капризе, который мог прийти ей в голову. Наконец он кивнул.
– Ради ваших людей, мой господин, не забирайте ее из монастыря до самого дня свадьбы. Я знаю, что вы не верите нашим рассказам, но слуги чувствуют себя с ней очень неуютно.
Рэннольф задумался.
– Я считаю все это глупостями, но не могу утверждать, что у остальных другое мнение. Поэтому я выполню вашу просьбу.
С явным облегчением Ровена взяла его руку и быстро поднесла к своим губам.
– Благодарю вас, мой господин.
Прикосновение Ровены заставило его вздрогнуть, и в нем тут же проснулось желание. Он уже собирался заключить ее в свои объятия, но она заговорила снова, и момент был упущен.
– А что вы будете делать с деньгами, которые леди Мэв у вас украла? Как собираетесь их вернуть?
Рэннольф застыл. Так вот в чем была причина ее нежности! Нет, жена не добьется открытого признания перед всеми, что он был таким дураком и бездумно доверял своему слуге. Таким образом, Ровена унизила бы его достоинство и получила над ним некоторую власть.
– У вас нет доказательств ее вины.
– А как тогда объяснить все ее дорогие наряды и украшения? Если это только не вы сами выдали ей вдовье наследство. – В ее голосе звучало нечто большее, чем простое любопытство.
– Я? Мне не нужно было ей ничего покупать, у нее было все, когда она пришла.
– Если вы не покупали, то тогда кто же? Без сомнения, многое она купила уже здесь. Когда ее отослали в монастырь, некоторые купцы даже приезжали осведомиться, почему она больше к ним не заходит. Если не верите мне, то спросите у них. И где, как не в сундуках Грэстана, она могла взять деньги?
Рэннольф долго смотрел на нее, припоминая, как часто он расточал комплименты по поводу нарядов леди Мэв. Ему нравилось, что она так заботливо относится к своей внешности, потому что это очень поднимало престиж Грэстана. Поэтому ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, откуда брались ее богатые туалеты. Он полагал, что свояченица шьет их из тканей, взятых в его кладовых. Несмотря на усиливающиеся в нем сомнения, лорд Грэстан не мог позволить, чтобы они отразились на его лице. Если обвинения жены справедливы, то он становится дураком втройне.
– А что вы хотите, чтобы я сделал? Сорвать с нее платье? – спросил Рэннольф жестким тоном. – Когда она выйдет замуж, то не будет больше вас беспокоить.
– И это все? – возразила она. – Но она ведь обокрала вас!
– Если я не согласен с таким утверждением, то это значит, что леди Мэв меня не обкрадывала, –
