Мэрион сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и Зоя наконец сумела вставить реплику:
— Если Клайв и Роуз на второй день медового месяца станут читать газеты, значит, им не стоило жениться.
Мэрион громко ахнула.
— Как ты можешь такое говорить? У тебя нет ни стыда ни совести! Хорошо, что Клайв не такой, как этот распутник, его сводный брат!
Зоя вдруг испытала странную — особенно странную, учитывая ее положение, — потребность вступиться за Рассела.
— Ты совсем не знаешь Рассела, кто дал тебе право поливать его грязью?
— Не знаю? Да этого плейбоя знает весь город! Каждый его шаг мгновенно попадает в газеты. И именно с ним тебя угораздило сфотографироваться полуголой!
— Тебя послушать, — возразила Зоя, — так можно подумать, что я специально позировала фотографу. И между прочим, я была вовсе не полуголая, а в платье, на мне не было только туфель.
— Которые, конечно, остались в номере Рассела?
Против этого Зое было нечего возразить.
— Да, они остались в его номере.
— И ты так спокойно об этом говоришь?! А между прочим, отец в ярости. Он сказал, что, если Рассел не медленно не погасит этот скандал, он…
Зою вдруг разобрала злость, и, вместо того чтобы оправдываться, она перешла в наступление.
— Мэрион, никакого скандала нет!
— Но это возмутительно…
— Что возмутительно, так это то, что люди суют нос в чужую жизнь, которая их совершенно не касается. Хватит, Мэрион, мне пора на работу, всего хорошего.
Зоя бросила трубку. Хотя она и защищала Рассела перед сестрой, от этого ее злость на него не уменьшилась. В конце концов, именно он виноват в том, что ей пришлось и еще придется выслушивать.
Телефон зазвонил снова. На этот раз Зоя не спешила снимать трубку, она почти не сомневалась, что это звонит мать, чтобы продолжить начатое Мэрион. Однако телефон не умолкал. Зоя схватила трубку и выпалила:
— Если ты звонишь, чтобы меня отчитывать, лучше сразу вешай трубку. Я уже наслушалась.
— Вообще-то я не собирался тебя отчитывать. — Вместо высокого голоса матери Зоя услышала бархатный баритон Рассела Корбета.
Она невольно сжала трубку сильнее.
— Ты видел сегодняшние газеты?
— Да. А ты?
— Нет еще, но меня уже проинформировали об их содержании. Кажется, я оказалась в центре очередного скандала, и на этот раз ты мой соучастник в преступлении.
— Бедняжка, — насмешливо протянул Рассел.
— Мне не до смеха! — огрызнулась Зоя. — Между прочим, это ты во всем виноват.
— А я и не отрицаю. Я готов принять вину на себя.
— Что ты имеешь в виду?
— Как что, ты же сама сказала, что это я виноват. — В голосе Рассела не слышалось раскаяния, напротив, он говорил едва ли не с гордостью.
— Мой отец в ярости.
— Мой отчим тоже.
— У мамы началась мигрень.
— Еще бы, она ведь общается с твоим отцом каждый день.
— Мне, наверное, объявят бойкот.
Рассел фыркнул.
— Подумаешь, беда. Ты вспомни, когда родные в последний раз слушали, что ты им говоришь?
Зоя была бы рада возразить, но, к сожалению, Рассел прав. Но она не желала признавать его правоту.
— Моя семья для меня очень важна!
— Твоя преданность очень похвальна.
— И прекрати надо мной смеяться!
Рассел притворился оскорбленным.
— Я вовсе не смеюсь, на самом деле в этой истории я на твоей стороне, а вообще-то я отношусь к жизни с юмором.
— А как отреагировали на фотографию в газете твои родственники? Тебя не изгнали из семьи?
— За что? — искренне изумился Рассел. — Я не сделал ничего дурного.
— Опозорить дочку окружного прокурора — это, по-твоему, пустяк?
В трубке повисла короткая пауза, потом Рассел осторожно уточнил:
— Но ты ведь не невинная девственница, правда?
Зоя замялась, не зная, что ответить. История ее романа с Греем Моррисоном попала в газеты и наделала много шума.
Рассел наверняка читал гнусные статьи в желтой прессе, но никто из журналистов не поинтересовался, насколько их домыслы соответствуют истине.
— По общему мнению, я «особа весьма свободных нравов», — процитировала Зоя.
— Я никогда не прислушивался к общему мнению. Такие вещи я предпочитаю выяснять самостоятельно.
При мысли о том, что Рассел вдруг решил бы установить лично, девственница она или нет, Зою охватило странное чувство, как будто по спине пробежала дрожь, но не холодная, а горячая. Но она быстро подавила в себе опасные ощущения и приняла деловитый тон.
— Мне пора на работу. Если у тебя ко мне какое-то дело, говори скорее.
— Вообще-то я действительно хотел с тобой кое-что обсудить.
— Что? — отрывисто спросила Зоя.
Рассел заставил ее подождать его ответа.
— Я могу предложить решение нашей проблемы.
— Какое?
Он снова выдержал паузу.
— Такое, которое положит конец всем сплетням и успокоит наших родных.
Зоя не смогла удержаться от сарказма:
— Что же это, чудо?
Рассел хмыкнул.
— Не совсем, но почти. Я предлагаю брак.
Теперь уже пауза возникла со стороны Зои — она словно язык проглотила. Так и не дождавшись ее ответа, Рассел продолжил:
— Я предлагаю тебе в самое ближайшее время выйти за меня замуж.
К Зое вернулся дар речи.
— Ты что, спятил? По-моему, тебе нужно показаться психиатру. Отец никогда на это не согласится!
Рассел снова хмыкнул.
— Ты плохо знаешь своего отца. Я несколько минут назад говорил с ним по телефону, и он предложил нам как можно скорее вступить в законный брак.
Перед глазами Зои все поплыло, и, чтобы не упасть, она схватилась за подоконник.
— Ты, наверное, шутишь?! Мы не можем пожениться, мы же совершенно чужие друг другу…
Рассел мягко перебил ее.
— Не совсем. Теперь, когда твоя сестра вышла за моего сводного брата, мы стали практически родственниками. Кроме того, мы провели вместе ночь. Я бы сказал, что у нас довольно много общего.
— Я вообще не собираюсь замуж… пока. А если бы и собиралась, то ты в списке кандидатов в мужья
