— Я ничего не вижу!
Морэм поспешил к нему и Кавинант повторил свой вопрос, крикнув его прямо Лорду.
Морэм мягко ответил:
— Друл там, в расщелине. Сила, которой он не может управлять, уничтожает его. Он уже не знает, что делает. Еще мгновение — и Огненные Львы проглотят его.
Кавинант попытался овладеть голосом и прошипел:
— Нет! Просто он — еще одна жертва. Все это Фаул спланировал заранее.
Несмотря на стиснутые зубы, его голос срывался.
Морэм прикоснулся к его лицу.
— Успокойся, Неверящий. Мы сделали все, что могли. Не надо проклинать себя.
Кавинант вдруг понял, что его озлобленность прокаженного исчезла — превратилась в ничто. Он чувствовал себя разваливающимся на части и опустился на землю, словно его кости не в состоянии больше были держать его. Взгляд был рассеянным, как паруса корабля-призрака. Не сознавая того, что делает, он надел обручальное кольцо на палец.
Остальные члены отряда шли к нему. Оставив попытку к бегству, они смотрели на приближающихся Львов. Полночные тучи сверкали и переливались, словно звери из солнечного пламени. Они спрыгнули со стен в овраг, и некоторые из них повернули вверх, к расщелине.
Лорд Морэм наконец стряхнул с себя оцепенение.
— Зовите своих ранихинов, — скомандовал он Баннору. — Стражи Крови могут спастись. Возьми Посох и Второй Завет. Зовите ранихинов и спасайтесь. Баннор долго смотрел в глаза Морэму, оценивая приказ Лорда. Затем последовал твердый отказ:
— Пойдет один из нас. Чтобы доставить Посох и Завет к Твердыне Лордов. Остальные останутся.
— Почему? Мы не можем бежать. Вы должны жить и служить Лордам, которым придется продолжать эту войну.
— Возможно, — Баннор слегка пожал плечами. — Но кто знает? Высокий Лорд Кевин отослал нас, и мы повиновались. Еще раз мы этого не сделаем.
— Но ваша смерть бесполезна! — крикнул Морэм.
— Все равно, — голос Баннора был бесстрашным, как металл. Потом он добавил: — Но ты можешь позвать Хайнерил. Сделай это, Лорд.
— Нет, — вздохнул Морэм с усталой всепонимающей улыбкой. — Я не могу. Как я могу оставить умирать этих людей?
Кавинант слушал в пол-уха. Он чувствовал себя словно брошенный и блуждал среди обломков своих эмоций в поисках чего-то, стоящего спасения. Но какая-то часть его разума приняла решение. Вложив два пальца правой руки в рот, он издал короткий, пронзительный свист.
Весь отряд посмотрел на него. Кеан, казалось, подумал, что Кавинант лишился рассудка, в глазах Морэма отразилась внезапная догадка. Но гривомудрая Гибкая взметнула свой шнурок высоко в воздух и воскликнула: — Ранихины! Грива мира! Он зовет их!
— Как? — возразил Кеан. — Он же отверг их.
— Они ржали в его честь! — ответила она с торжествующим смехом. — Они придут!
Кавинант перестал слышать что-либо. Что-то происходило с ним, и он с трудом встал на ноги, чтобы встретить это достойно. Измерения его восприятия изменялись. Его затуманенному взору члены отряда представлялись все более твердыми и сплошными — словно превратились в камень. И сама гора становилась все более несокрушимой. Она казалась такой же незыблемой, как краеугольный камень мира. Он чувствовал, как покров упал с его восприятия, он увидел гору Грома во всей ее непревзойденной силе. Он тускнел рядом с ней, его плоть становилась все тоньше и прозрачнее. Воздух, густой как дым, дул сквозь него, замораживая кости. Горло сжималось в молчаливой боли.
— Что происходит со мной?
Из-за края утеса с южной стороны галопом выскочили ранихины. Как сияние надежды, они обгоняли мчащихся Львов. Хриплый крик радости вырвался у воинов. — Мы спасены! — крикнул Морэм. — Времени хватит.
Вместе с остальными членами отряда он поспешил вперед, навстречу быстро приближающимся ранихинам.
Кавинант чувствовал, что его оставили одного.
— Что со мной происходит? — повторил он едва слышно, обращаясь к могучей горе.
Но Протхолл все еще был рядом с ним. Кавинант слышал, как Высокий Лорд произнес добрым голосом, казавшимся оглушительным, как раскаты грома:
— Друл мертв. Это он вызвал тебя, и с его смертью сила вызова исчезает. Таково действие подобной силы.
Прощай, Неверящий. Будь праведным. Ты много сделал для нас. И, имея Посох Закона и Второй Завет, мы сможем противостоять злу Презирающего. Мужайся. Отчаяние и злоба — не единственные песни в этом мире.
Но Кавинант рыдал в безмолвном горе. Все вокруг него — Протхолл, и отряд, и ранихины, и Огненные Львы, и горы — стало слишком твердым. Они превысили его способность ощущать и наконец исчезли из его восприятия в сером тумане. Он шарил руками вокруг себя и ничего не чувствовал. Он не мог видеть. Страна исчезла из его поля зрения. Она была слишком велика для него, и он ее потерял.
Глава 25
