Сейчас Трой ясно мог его видеть. Его грубое лицо смотрелось с такой четкостью, будто было только что снято с точильного камня, и глаза его ярко сверкали. Горло Троя резко пересохло. С затруднением он сказал:
— Лорд Вереминт, прошу прощения, но у меня нет выбора. Этот марш-бросок убьет воинов, если они будут двигаться достаточно быстро, поэтому кто-то должен оттянуть время. — Тогда это сделаю я! — Голос Вереминта был груб. — Я буду удерживать Роковое Отступление. Эта задача — как раз для меня.
— Ты не сможешь, — определил Трой, почти заикаясь. — Я не могу позволить тебе это. Ты мне еще будешь нужен для другого. — Будучи не в силах сдержать силу взгляда Вереминта, он повернулся за поддержкой к Лорду Морэму.
— Вомарк Трой говорит правду, — сказал осторожно Морэм. — Смерть не исправит твоего горя. И ты еще будешь очень нужен в дальнейшем. Ты должен идти с нами.
— Именем Семи! — вскричал Вереминт. — Вы не слушаете меня?! Я сказал, что я остаюсь! Шетра, моя супруга, потеряна навсегда! Она, которую я любил все своей силой — и этого было мало. Меленкурион! Не говори мне, чего я не могу или не должен! Я остаюсь! Не надо оставлять здесь никаких воинов. Морэм урезал его:
— Лорд Вереминт, ты действительно полагаешь, что сможешь разгромить Душераздирателя?
Но Вереминт не ответил на этот вопрос. — Выздоравливай, Каллендрилл, — сказал он резко. — Ты мне завтра понадобишься. И отзовите Стражей Крови с Равнин. Я начну на рассвете. — Затем он, слегка покачиваясь, осторожно вышел из круга в ночь.
Его уход смутил и ослабил Троя. Он почувствовал, как участь войска уже ложится на его плечи, и это согнуло его так, что он двигался, как если бы был дряхлым. Смущение и усталость сделали его непригодным для речей, и он резко распустил хафтов. Как только он сделал это, то почувствовал, что не совсем прав по отношению к ним. Они нуждаются в нем, чтобы он руководил ими, был той сильной личностью, вокруг которой они могли бы объединиться. Но у него самого не было сил. Он пошел к своему одеялу, как если бы надеялся, что какая-то доля силы духа придет к нему во сне. От истощения он сразу же заснул, и спал до тех пор, пока для него было возможно спать — до восхода солнца над горами, заполнившего его мозг цветами и формами. Когда он поднялся, то обнаружил, что пока он спал, Боевая Стража уже сняла лагерь и начинала марш-бросок. Уже последние Боевые Дозоры неуклюже выбирались из Рокового Отступления. Они еле тащились, словно бы их калечило продвижение по сухим, бледно-серым землям Южных Пустошей.
Страдая от своей слабости, он схватил несколько кусков пищи, предложенных ему Руэлом, затем заторопился к Отступлению. Здесь он обнаружил Каллендрилла и Морэма с небольшой группой Стражей Крови. Лорды взобрались на скалы по разные стороны южного конца ущелья так высоко, как только позволял склон из щебня, и там стали усердно работать своими посохами, превращая окружающий их воздух в туман. Далеко за ними, в самом Роковом Отступлении, Лорд Вереминт карабкался, преодолевая скалы и осыпающийся глинистый сланец. По мере продвижения он размахивал своим пылающим посохом словно факелом, будто сражаясь с темнотой скал. Только Томин следовал с ним.
Трой поднялся и посмотрел на Каллендрилла. Раненный Лорд выглядел изможденным, усталым, и на его бледном лбу блестел пот, он но упорно делал свое дело и крепко держал свой посох. Трой поприветствовал его, а затем стал перебираться на другой склон, чтобы присоединится к Лорду Морэму.
Добравшись до Морэма, он сел и стал наблюдать, как опускался в ущелье и принимал определенную форму туман. Получилось так, что он медленно вращался, как большое колесо, стоящее вдоль прохода в конце Отступления. Это колесо по своей ширине хорошо подходило к стенам из камня и щебня, так что оно плотно блокировало дно ущелья, и при этом будто бы висело на стержне, проходящем между Морэмом и Каллендриллом. За всем этим Трой мог видеть только пустое Отступление — совершенно черные тела мертвых юр-вайлов и волков — и одинокий Лорд, пробивающийся то с одной, то с другой стороны ущелья с пламенем в руках, прыгающим подобно дикой метле. Вскоре, тем не менее, и Морэм и Каллендрилл закончили свои старания. Они воткнули свои палки по краям тумана словно якоря, и улеглись прямо там же, где и были, отдохнуть. Лорд Морэм при этом устало поприветствовал Троя.
После минутного колебания Трой качнул головой в сторону Вереминта.
— Что он делает?
Морэм закрыл глаза и сказал, словно отвечал Трою:
— Мы создали Слово Предупреждения.
Обдумывая, как перефразировать свой вопрос, Трой спросил:
— Ну и что из этого?
— Оно запирает Роковое Отступление.
— Как же это может сработать? Я же вижу его. Этим мы не удивим Душераздирателя.
— Твое зрение в чем-то гораздо проницательнее, чем у других. Я Слово не вижу.
Трой нерешительно спросил:
— Там остался еще кто-нибудь кроме Вереминта?
— Нет, все воины ушли. Разведчикам был дан сигнал к возвращению.
Никто теперь не сможет пробраться через это место, не потревожив Слово.
— Итак, он закрыл его собой — он закопался там.
— Да, — Морэм выдавил это слово сердито.
Трой вернулся к своему первому вопросу:
— Что он надеется выиграть этим? Это самоубийство.
Морэм открыл глаза, и Трой почувствовал силу взгляда Лорда:
— Мы выиграем время, — сказал Морэм. — Ты говорил о том, что нам нужно время. — Он вздохнул и взглянул вниз, в ущелье. — А Лорд Вереминт, супруг Шетры, завершит свои страдания.
Пораженный, Трой наблюдал за Вереминтом. Хищнолиций Лорд не производил впечатление человека, ищущего успокоения. Он пробирался вниз и вверх вдоль осыпающихся краев ущелья, пробивал себе путь по глинистому сланцу, мертвым костям и через наблюдающую тишину черных ворон, как если бы он был каким-то безумцем, идущим по царству мертвых. Он изнурял себя. Шаг его уже был неустойчивым, он несколько раз падал. Он пока не прошел и трети длины Рокового Отступления от невидимого клубка Слова. Но сила еще оставалась в нем, и безжалостное принуждение воли заставляло его идти дальше. На протяжении всего утра он продолжал свое чудное продвижение вдоль ущелья, останавливаясь лишь изредка, чтобы принять воды и поесть драгоценных ягод, подносимых ему Томином. К полудню он был уже почти на последнем издыхании.
Сам идти он уже больше не мог. Он был вынужден опереться на Томина, который, еле ковыляя, тащился вместе с ним вверх и вниз по склонам к северному концу ущелья, посох Лорда все еще мерцал и дымился. Несколько воронов вылетели из своих высоких гнезд и кружили над ними, будто хотели знать — долго ли они еще продержатся. Но Вереминт шел дальше, сила, горевшая в нем, не давала ему покоя.
Но все же он был вынужден оставить последние несколько ярдов Отступления непройденными. Томин указал ему на поднимающийся клуб пыли, оповещающий о приближении армии Душераздирателя. Вскоре появилась первая волна желтых волков. Лорд Вереминт прекратил свою работу, выпрямился, расправил плечи, отдал Томину последний приказ. Затем он вышел из Рокового Отступления, чтобы встретиться с армией Презирающего.
Широкий передний ряд волков кинулся к нему, к неожиданной желанной добыче. Но в последний момент они заволновались, остановились. Его неуклонная решимость привела их в колебание. Хотя они яростно сверкали глазами и огрызались, но не бросались в атаку. Они окружили двоих мужчин и бегали вокруг них, завывая, пока остальные части армии приближались к ним.
Армия Душераздирателя надвигалась с северо-востока до тех пор, пока ее темная масса не заполонила все до горизонта, и тяжелые шаги такого огромного числа ног сотрясали землю. Орда Презирающего, казалось, покрыла всю равнину, и это неимоверное количество принизило Лорда Вереминта подобно сравнению с океаном. Затем вперед вышел великан, пиная волков, освобождая себе дорогу, чтобы встать лицом к лицу с Лордом и его Стражем Крови, и один только его размер уже делал этих двух мужчин маленькими и незначительными.
Но когда великан был от него на расстоянии около десяти ярдов, Вереминт сделал запрещающий жест:
— Не подходи ближе, Опустошитель мокша! — злобно прокричал он, — я знаю, ты — Душераздиратель
