Запретное знание

Морн продолжала смотреть на него. Ее руки стали влажными от пота, но она не вынимала их из карманов.

Неловко, словно все его суставы болели, но продолжая улыбаться, Вектор Шахид встал и достал из шкафа чашку. Он наполнил ее парящей жидкостью и поставил на стол возле Морн. Затем снова сел.

– Это не является достаточной причиной доверять мне, – продолжал он. – Мы все здесь – нелегалы, а вы – ПОДК. Вы были бы ненормальной, доверившись кому-нибудь из нас. Но мы здесь одни, и я хочу поговорить. Честное слово, вам не следует отказываться от такой возможности.

Это звучало логично. Морн покачала головой – не отвергая сказанных им слов, а просто стараясь выйти из состояния паралича. Она чувствовала внутреннее желание избавиться от Шахида. Его слабость очаровывала; он представлял собой ловушку. Но она уже была в ловушке; а то, что он расскажет ей, может пригодиться в последствии.

Морн настороженно вошла в камбуз.

Она не вынимала рук из карманов, пока не села за стол. Затем она резко вынула обе руки и вцепилась в чашку. Она нуждалась в чем-то, чтобы успокоиться, пока будет думать. Кофе тоже мог оказаться ловушкой, но она решила довериться ему.

Инженер оказался прав: кофе он варил мастерски. Пара глотков заставила Морн почувствовать себя сильнее. Элементарная вежливость заставила ее сказать:

– Спасибо. – И она снова отхлебнула кофе.

– Так-то лучше. – Судя по всему, Вектор Шахид был искренне доволен. – Я не люблю, когда кто-нибудь чего-нибудь боится. В особенности женщина вроде вас. Здесь, на судне, находится множество космических бродяг, которые считают, что из-за женщины можно умереть. Что касается меня, – его улыбка на мгновение стала кривой, – я вполне удовлетворен тем, что вы сидите здесь и пьете мой кофе. Что бы вы хотели узнать о нас?

Не задумываясь, Морн спросила:

– Куда мы направляемся?

Мягкость улыбки Вектора не изменилась, но мускулы вокруг его глаз напряглись. Прежде чем ответить, он отпил кофе из своей чашки.

– Вы, вероятно, догадываетесь, что это одна из тем, на которые я не хотел бы говорить с вами.

Морн снова покачала головой, отгоняя слабость. Она не должна была задавать этот вопрос; он открывал слишком многое. И она наверняка не должна спрашивать, почему Ник был так спешно вызван на мостик. Пытаясь взять себя в руки, заставляя контролировать себя, она предприняла новую попытку.

– Насколько поврежден прыжковый двигатель?

Мускулы под глазами расслабились.

– Достаточно серьезно. Настолько серьезно, что я сам не смогу починить его. Если бы мне пришлось рискнуть своей репутацией, я бы мог утверждать, что мы можем войти в тах и выйти оттуда еще раз. Но если бы мне пришлось поставить жизнь, – он тихо хмыкнул, – я бы заявил, что это слишком опасно.

– Как долго мы продержимся без него?

– По меньшей мере год. У нас приблизительно столько продуктов и запасов. Не говоря уже о горючем, которого больше чем достаточно. Во всяком случае, мы путешествуем и скорее начнем голодать, чем закончится горючее.

Поведение Вектора не позволяло придать его словам особое значение. Тем не менее, Морн понимала, что он сообщает ей нечто важное. Пока «Каприз капитана» движется с легким ускорением, единственное место назначения, куда мог прибыть за год Ник – это пояс. Но, конечно же, в поясе не было места, где бы можно было отремонтировать прыжковый двигатель. И даже при гораздо большем ускорении «Капризу капитана» было бы сложно найти что-то в космосе, принадлежащем человечеству.

Совсем другое дело – запрещенный космос. Его близость к поясу и Станции в основном и делали Станции настолько привлекательной для ОДК – и всего человечества. Если двигаться быстро, корабль, вероятно, мог достичь его за несколько месяцев. И что тогда? Возможность того, что Ник может направляться в запрещенный космос, была слишком сложна для Морн, чтобы она задумалась над этим в настоящий момент. Во всяком случае, служба безопасности Станции никогда бы не позволила составить траекторию отхода в этом направлении.

Вектор какое-то время наблюдал за ее размышлениями. Затем заговорил снова:

– Я обещал дать вам повод или несколько, чтобы вы меньше пугались. Но, вижу, не преуспел. Позвольте я попытаюсь вновь.

Нас на борту двадцать человек, и с вашей точки зрения мы, вероятно, все должны пугать вас. Но это не так. Я не хочу сказать, что вы можете доверять мне. Я имею в виду то, что вы можете не волноваться, можете ли вы верить нам. Единственно, о ком вы должны волноваться – это Ник. – Вектор развел руками. – Он не просто капитан. Он центр, закон. Никто из нас не посмеет угрожать вам, пока он доволен.

Я сообщу вам еще кое-что о нем. Он никогда не отдает свою добычу другим. Так что вам не следует волноваться, что ему станет скучно и он передаст вас одному из нас. Вы принадлежите ему. На этом корабле вы или его, или – ничья.

Вот почему не имеет значения, стоит ли вам верить одному из нас. Мы не представляем для вас опасности. И никогда не будем представлять. Вам следует беспокоиться лишь о Нике. Все остальное урегулируется само.

Морн замерла. Услышав свою дилемму так неприкрыто, ее мозг отказался работать. Он закон. Он никогда не отдает свою добычу другим. Так что не имеет значения, стоит ли вам верить одному из нас. Но, поскольку Вектор улыбался ей и она не могла позволить себе роскоши сидеть и не реагировать, она заставила себя спросить:

– Это предположительно должно заставить меня почувствовать себя лучше?

– Должно, – коротко ответил он. – Это упрощает вашу ситуацию.