устройства для создания помех. Через микросекунду после того, как юноша закричал, особое поле нарушило работу видеокамер. Они вдруг ослепли и поэтому не записали тот момент, когда кулак Дэйвиса впечатался в скулу отца.
Дэйвис
«События движутся в разных направлениях».
Билл поручил своей спутнице допросить Дэйвиса и даже пытать – если потребуется. Юноша не знал, сколько времени у него осталось. Когда женщина закрыла дверь и ушла, он ещё минут пять делал вид, что спокоен и безмятежен. Но потом страх согнал его с койки, и он снова принялся мерить шагами небольшую камеру – шесть шагов вдоль, пять поперёк.
Ник Саккорсо отдал Морн амнионам. По всей вероятности, он сделал это, чтобы компенсировать свою неудачу с отправкой Дэйвиса. И чтобы наказать её. Но его причины были неважны. Важно, что к этому времени она уже могла стать амниони. И тогда единственным воспоминанием о ней будет он – её сын. Дэйвис пытался унять слепую ярость, которая бушевала в его сердце.
Шесть шагов. Пять.
Морн Хайленд. Ник Саккорсо.
И Энгус Термопайл. Билл сказал, что Энгус прилетел на Малый Танатос.
В центре шторма, в небольшом ясном пространстве, созданном энергией его беды, он знал, что эти три человека тесно связаны друг с другом. Они нуждались друг в друге. Но Дэйвис не помнил, как и почему.
Он никогда не видел своего отца. Его единственным впечатлением был образ человека, созданный по рассказам Морн и Ника. Он знал, как выглядело его тело; Дэйвис изучил своё лицо в зеркалах ванной комнаты в каюте на «Мечте капитана». Он провёл много часов перед этими зеркалами, пытаясь понять, где кончалась Морн Хайленд и начинался он. Но эти намёки не создали в нём чувства конкретного человека – прочного и реального присутствия, обособленного от него самого. Он не был готов к их встрече.
Внезапное появление Термопайла в его камере поразило юношу, как полет через пространственную брешь. С пепельным лицом и звериным оскалом, Энгус распахнул дверь камеры и ступил на порог, будто выпрыгнул из отрывочных воспоминаний Дэйвиса.
На миг его сын потерял различие между собой и Морн. На волне потрясения он полностью отождествился с ней, словно не был другим человеком. Он почти не замечал пухлого мужчины за спиной отца. В невыносимо страшном проблеске подсознания Дэйвис начал вспоминать.
… Он сидел на краю койки. Энгус потянулся к одному из шкафчиков в переборке, выбрал там скальпель и передал инструмент ему.
– Бери!
Пальцы Дэйвиса непроизвольно обхватили холодную рукоятку.
Энгус с усмешкой добавил:
– Приложи лезвие к соску.
Дэйвис действовал против своей воли. Он не хотел смотреть на то, что делал. Вслепую двинув скальпелем, он поднёс лезвие к соску его женской груди. Серебристая сталь прижалась к коричневой плоти. Сосок набух и запульсировал, словно отчаянно протестовал против того, чтобы его отрезали.
– Ты должна понять меня, – хрипло сказал Энгус – Я знаю, ты можешь меня понять. Поэтому слушай. Ты в моей власти. Я могу заставить тебя резать твою плоть. Если я захочу, то ты отрежешь себе грудь. Помни об этом, когда захочешь свернуть мне шею. Я обломаю тебя. Я обломаю тебя настолько, что ты станешь любить мои пытки, будешь желать их и наслаждаться ими. Но это ещё не конец твоих мук. Я буду ломать тебя до тех пор, пока ты не забудешь обо всём на свете – пока у тебя не останется ничего, кроме дикой страсти ко мне.
Грудь Дэйвиса разрывалась от страданий и крика. Но он не мог издать даже стона. У Энгуса в руках был пульт, который управлял его зонным имплантом…
Дэйвис вырвал из памяти ещё один фрагмент информации, которой он прежде не понимал и не мог оценить.
Термопайл вставил в Морн зонный имплант. Используя его, он отнял у неё свободу – её волю и личность. Он использовал это устройство для унижения Морн.
Однако понимание ничего не меняло. Дэйвис потерялся в памяти матери.
… Подчиняясь командам электродов в его мозгу и не в силах им противостоять, он положил скальпель в лоток. Зонный имплант требовал улыбки. Поэтому Дэйвис улыбался. Электроды велели ему опуститься на колени перед Энгусом. Он опустился.
Член Энгуса торчал из раскрытой ширинки. Когда Дэйвис по команде импланта открыл рот, Термопайл будто сошёл с ума и начал свирепо насиловать сына.
Закричав от невыразимого отвращения, Дэйвис что было сил ударил Энгуса кулаком в лицо. Он вложил в удар всю силу своего молодого тела и каждый грамм отчаянной агонии Морн.
Его спасло ощущение того, как кулак впечатался в скулу Энгуса. Он почувствовал его в костяшках, локте и плече. Сила удара помогла ему отбросить прочь безумное насилие в воспоминаниях Морн. На миг он снова отделился от неё. Не будь этой кратковременной отсрочки – он убил бы своего отца. У него просто не осталось бы другого выбора. Только смерть Термопайла могла защитить Дэйвиса от того, что Энгус делал с его матерью.
В ответ на удар отец лишь пожал плечами. Затем стремительно, так, что Дэйвис даже не заметил его движений, он вывернул ему руку и прижал сына к стене. От резкого толчка юноша ударился лбом о бетон. Ощутив головокружение, он зашипел от боли и напрягся в железной хватке Энгуса. Дэйвис по-прежнему считал себя Морн. Он сражался за её свободу. Извиваясь всем телом, он вспоминал недели унижений, сексуальные мерзости, агонию души и кое-что похуже.
Но он не мог освободиться. Захват Энгуса был таким же сильным, как принуждение зонного импланта. Пальцы отца казались тисками из флексостали. Он выкручивал Дэйвису руку до тех пор, пока тот не стал задыхаться от боли. Затем Термопайл ещё раз ударил сына головой о стену. Юноша вздрогнул. Искры
