щебечущего, полыхающего дивными красками Лесного Кольца, на границе с благоуханным золотистым мэйданом. Как можно здесь гневаться и яриться? Или именно непоколебимое спокойствие, разлитое здесь, вызвало этот накал страстей? Но нет — Линден вслушалась и вгляделась в окружающий её мир, — нет, нет. Чудесный воздух действовал как успокоительный бальзам и не мог вызвать ни боли, ни страдания.
Но, сняв блок со своего восприятия, Линден снова стала доступна для навязчивых колокольчиков. Они звенели все громче и громче, словно приближались. Вскоре в её голове уже не осталось ни одной мысли, только звон, звон, звон… Откуда-то из дальнего далека прорвался голос Красавчика, звучавший рядом с дивной мелодией колокольчиков дико и несуразно:
— Эй, может, не всё ещё потеряно? Глядите-ка!.. Протерев глаза, Линден прямо перед собой увидела две мерцающие фигуры, словно выросшие из-под земли. Вновь произошло чудо трансформации травы и почвы в человеческое тело.
Впереди шла Дафин, от её сияющей улыбки не осталось и следа: её лицо было замкнуто, а в глазах читалось едва заметное сожаление. Зато её спутник откровенно ухмылялся. Это был мужчина с гиацинтово-сиреневыми глазами, одетый в мантию того же цвета. Как и у Дафин, его одежда выглядела так, словно была сделана не из полотна, а трансформировалась из части кожи своего обладателя. Линден затруднялась сказать, чем именно искрились его глаза — радостью или насмешкой: её чувства были притуплены завесой из звона.
— Меня зовут Чант, — представился элохим. — Я пришёл за правдой.
И он и Дафин смотрели исключительно на Линден.
Казалось, они внимательно, как в лупу, изучают её до мельчайших черт характера. Её собственное
Линден инстинктивно спряталась в раковину отрицания. Затем решительно отпихнула навязчивые колокольчики на дальнюю периферию сознания. Эти элохимы изучали её с не меньшей настойчивостью и тщательностью, чем Гиббон.
— Я не Солнцемудрая.
Чант иронически приподнял бровь.
— Если кто и обладает мудростью и силой, так это он. — Линден указала на Ковенанта, пряча глаза от элохимов. — Он носит кольцо.
Но на гостей её слова не произвели никакого впечатления: лицо Дафин по-прежнему оставалось строгим, а ухмылка Чанта была беспощадна.
— Мы не наделены особым даром, чтобы наверняка отличить ложь от правды, — вкрадчиво начал он, — но твои слова — явная ложь. Не отрицай, что ты есть то, что ты есть. Нам это не нравится. Лучше объясни, почему этот мужчина носит твоё кольцо из белого золота.
— Это не её кольцо! — перебил его Ковенант. — Оно моё! И всегда было только моим!
На фоне мелодичных голосов элохимов его крик показался униженным и сварливым карканьем.
— И это тоже неправда. — Чант уже не ухмылялся, он скалился, и сердце Линден дрогнуло от дурного предчувствия. — Ты же не Солнцемудрый.
Ковенант, вспыхнув, открыл, было, рот, но Дафин его перебила:
— Нет. Кольцо действительно его. Он связан с ним глубокой внутренней связью.
Чант переглянулся со своей соотечественницей, и Линден с облегчением вздохнула. Отведя от неё глаза, он избавил её от чудовищного напряжения.
Чант нахмурился, словно утверждение его спутницы нарушило какую-то их тайную договорённость. Но та, как ни в чём не бывало, обратилась к Линден:
— Здесь какая-то тайна. Все наши предсказания сходились на одной истине: к нам явится со своей нуждой Солнцемудрая и Обладатель кольца. И это должен быть один человек. Это краеугольный камень всего последующего. А наше видение не может лгать. И Колючая Оправа и Лесное Кольцо тоже не могут лгать. Так как ты можешь это объяснить, Солнцемудрая?
Линден почувствовала, что Ковенант держится из последних сил, чтобы не взорваться.
— Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы я продемонстрировал его силу?
Чант даже головы в его сторону не повернул.
— Эта сила обернётся сейчас же против тебя. Мы сильнее тебя. Лучше помолчи. Пусть говорит Солнцемудрая. — В мелодичных переливах его голоса проскользнула нотка гнева. И он снова уставился на Линден.
Ковенант проревел сочное ругательство. Опасаясь за него, Линден с огромным трудом вырвалась из тисков взгляда элохима и посмотрела на Томаса — его лицо уже почернело от бушевавшей в нём ярости.
И снова его истерика показалась ей неестественной, невозможной в таком месте. И вновь она испытала смутное ощущение, что ей безотлагательно нужно постичь нечто, что намного важнее её личных переживаний. Инстинктивно она возвысила голос, чтобы Ковенант мог её услышать:
— Я не останусь здесь без него. — И сама испугалась своей храбрости и взятой на себя ответственности.
— Мир, мир, друзья мои! — неожиданно вмешался Красавчик. — Мы одолели изрядный путь, чтобы изложить свою просьбу элохимам. Ради этого мы жизнь свою поставили на карту. И даже больше чем жизнь. — В его голосе звучали умоляющие нотки, а уродливое лицо напряглось в страстном порыве. — Не надо ссориться. Не надо оскорблять друг друга!
Ковенант не отрываясь смотрел на Линден, словно хотел понять причину её столь неожиданного возвышения. Внезапно ей захотелось его спросить: «А ты слышишь колокольчики?» Но если он и слышал, то пока никак не давал этого понять. Он не отрывал от Линден испытующего взгляда, и чем дольше смотрел, тем больше успокаивался.
— Простите меня, — не поворачивая головы, сказал он элохимам. — Всё дело в той просьбе, с которой мы пришли к вам. Это очень срочно. Это настолько важно, что мне трудно держать себя в руках.
Элохимы словно и не слышали его, продолжая в упор разглядывать Линден.
— Возможно, наше видение не даёт полной картины, — задумчиво сказала Дафин; в мелодике её плавно льющейся речи все чаще стали проскакивать диссонансы раздражения. — Возможно, приближается слияние. Или смерть.
— Нам известно, что ваше дело не терпит отлагательств. Мы не любим спешки и суеты, но это не значит, что мы будем тянуть с его решением. — Он сделал приглашающий жест в сторону мэйдана. — Не проследуете ли за нами в Элемеснеден?
От его оскала Линден пробрала дрожь, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы подобрать правильные слова для ответа. Слишком много на неё навалилось за последние несколько минут. С того момента, когда она впервые увидела Ковенанта, Линден считала, что он во всём превосходит её, и послушно шла за ним, куда бы он ни позвал. Она не была готова принимать решения за него. Да и вообще ни за кого. Даже за себя.
Но у неё не оставалось выбора: она спиной ощущала чувства всех своих друзей — натянутую сдержанность Хоннинскрю, с трудом сдерживаемое желание вмешаться Первой, тревогу Красавчика, бурю сомнений и раздражения в Ковенанте. Все они ждали её ответа. А у неё, помимо всего, имелись ещё и свои причины находиться здесь. И, поморщившись, Линден приняла роль, которую ей навязали.
— Благодарю вас, — сказала она самым официальным тоном, на который была способна. — За этим мы сюда и пришли.
Чант склонился в церемонном поклоне, но ей показалось, что при внешнем выражении почтения он мысленно смеётся над ней. Затем элохимы молча повернулись и заскользили по золотистой траве к центру мэйдана. Первой за ними двинулась Линден, за ней, не отставая ни на шаг, — Кайл, а следом уже потянулись остальные.
Линден хотелось расспросить элохимов об их порядках, но она была слишком взволнована, чтобы
