из районов Москвы, его грудь украшали многочисленные боевые награды, из которых два ордена Красного Знамени он получил еще в Афганистане.
Когда Александр рассказал о проблеме, возникшей с 'Погребком', который был для него своеобразным символом удачи, подполковник сам вызвался уладить этот вопрос.
Как известно, договориться удалось без особых усилий, да и главный виновник торжества из другой компании показался старому вояке вполне приличным парнем. Оба мероприятия наверняка могли закончиться спокойно, если бы к новоиспеченному майору чуть позже не пришел приятель с более чем мирной фамилией Тихомиров.
Во время последней чеченской операции рядом с ним разорвался фугас: его основательно контузило, и острый осколок оставил на лице шрам. Ранение до неузнаваемости изменило его характер. Если раньше он был невозмутимым и добродушным парнем, то сейчас мог взорваться буквально из-за пустяка, особенно под воздействием алкоголя.
Ко всему прочему, в тот злополучный вечер он еще и с женой повздорил: она не хотела отпускать его к 'пьяницам-друзьям'.
'Опять будете о войне вспоминать и нахрюкаетесь, как свиньи!' - кричала она.
Ах, так? Капитан Тихомиров разозлился и ушел, громко хлопнув дверью. Прямо у подъезда его уже ждали двое однополчан: они договорились собраться у его дома, чтобы вместе отправиться в 'Погребок'. Увидев, что приятеля трясет от бешенства, однополчане предложили 'успокоиться'. Зашли в магазин, взяли 'беленькую' и накатили в подворотне прямо 'из горла'... Короче говоря, на обмывание новой 'звездочки' друга явились уже 'навеселе' и заведенные.
Награждение орденом или медалью, присвоение нового звания офицерам, только что вернувшимся с настоящих боевых действий, - всегда 'событие вселенского масштаба'. И это вполне можно понять: на войне каждую минуту офицер рискует не только своей жизнью, но и жизнью солдат, а это огромная моральная ответственность. Допустишь даже небольшую неточность в приказе - и чьи-то близкие получат похоронки. И когда боевые друзья встречаются на мирной земле, они, конечно же, много говорят о войне, о боевых действиях и обязательно о погибших. В такие моменты душа жаждет успокоения, а точнее, некоторого забвения. Существует два популярных способа забыться: наркотики или алкоголь. Наркотики мозги выбивают напрочь и страшно ломают психику. Казалось бы, алкоголь много проще: накатил побольше, и все стало вокруг удивительно прекрасным, если бы не одно 'но'...
Алкоголь не на всех действует одинаково: некоторые, 'приняв на грудь', становятся 'добрыми и пушистыми', а некоторые, и таких гораздо больше, делаются нетерпимыми и агрессивными. Постоянно находясь под пулями, под дичайшим психологическим прессом, когда нервы натянуты покрепче струн, военные, оказавшись в 'мирной жизни', стараются снять напряжение, и, расслабившись, хотят продлить это состояние подольше, хотя бы и алкоголем.
Сильнейшее заблуждение! Расслабление незаметно переходит в напряженность, напряженность - в раздражительность, раздражительность вызывает беспокойство, а беспокойство переходит в подозрительность. Все чаще приходит мысль: 'Почему я рискую своей жизнью, сплю иногда на голой земле, часто сутками не ем досыта, а ОНИ радуются жизни, спят со своими любимыми, оттягиваются в ресторанах?'
Эти вопросы накапливаются и накапливаются, и наконец достигают критической массы, когда достаточно маленькой искорки, небольшого толчка, чтобы произошел взрыв. Все вышеперечисленное повлияло и на личность капитана Тихомирова. Накопление начиналось под пулями, усугубилось взрывом, контузией и шрамом. Потом пришло осознание: 'Слава тебе, Господи, я жив!'
Вернулся домой в бодром, но возбужденном из-за страшных стрессов состоянии. А дома новый стресс: незаслуженное обвинение жены. Вновь накопление негативной энергии. Чтобы ее заглушить, принимается некоторое количество алкоголя. Следуют воспоминания о военной жизни, и снова все больше накапливается негативная энергия, которая рано или поздно обязательно должна вырваться наружу.
На Западе это давно известно, и любой солдат или офицер, возвратившийся после боевых действий, незамедлительно попадает под наблюдение психотерапевтов, проходит особый курс, чтобы ему было легче вернуться в мирную жизнь, легче общаться с неармейскими друзьями.
У нас пока психотерапевтическая помощь воевавшим в 'горячих точках' в обязательном порядке не оказывается, и каждый вернувшийся с войны солдат или офицер предоставлен самому себе, что очень опасно: всякий, прошедший войну и выживший в ней, если его не подготовить к мирной жизни, - потенциальный убийца. Достаточно какого-то толчка, слабой искорки - и обязательно наружу вырвется то негативное, что накопилось в человеке, постоянно подвергавшемуся риску потерять свою жизнь...
Такой искоркой для Тихомирова стала песня 'Подмосковные вечера'. Это прекрасная песня оказалась детонатором потому, что заставила его мозг, находящийся под воздействием алкоголя, вспомнить один из самых страшных моментов 'его войны'. При взрыве фугаса, контузившего капитана, погиб самый близкий друг детства. А перед взрывом они слушали по радио песню 'Подмосковные вечера'. И теперь всякий раз, когда капитан слышал эту мелодию, особенно 'под мухой', он эмоционально возвращался в те мгновения, когда погиб друг...
Услышав ненавистную ему мелодию, он бессознательно перенес свою боль и ненависть на того, кто ее пел. На Тихомирова исполнитель знаковой для него песни подействовал, как красная тряпка на быка. Единственным, кто мог бы догадаться о его состоянии, был новоиспеченный майор Чернобыков. Но он, как на зло, увлекся разговором с подполковником и обратил внимание на Тихомирова только тогда, когда инцидент достиг наивысшей точки кипения. Здесь было уже не до разговоров: нужно выручать друга.
- Ребята, кажется, пора и нам вмешаться! - тихо произнес он своим товарищам.
Эти люди, не раз слышавшие свист пуль, пролетавших мимо уха, и вой снарядов, разрывавшихся вблизи, понимали друг друга с полуслова: они разом поднялись и направились к эстраде на помощь своему однополчанину.
- Ребята, только без насилия, - приказал им вслед подполковник Пуговкин.
Подполковник среди них был не только старшим по возрасту и званию, но и самым благоразумным. За свою военную службу он успел повоевать в различных горячих точках и не раз находился в нескольких шагах от смерти. Но всякий раз выдержка и самообладание выручали его. Несмотря на то, что и Михаил Иванович принял на грудь изрядно, как человек старой закалки, он быстро сумел оценить обстановку и сообразить, что если допустить насилие, это может закончиться печально и для того, с кем сцепился капитан, и для него самого. Подполковник не забыл, что сказал при встрече именинник: '...среди моих гостей присутствуют многие уважаемые люди города'.
Не хватало еще нарваться на неприятности в чужом городе...
Пока Тихомиров цапался с 'певцом' один на один, подполковник не очень волновался. Но когда 'певец' попросил вызвать свою охрану, чуть поднапрягся: черт его знает, что это за 'певец', у которого собственная охрана? Однако успокоился, когда услышал, что охрана отпущена.
Краем глаза Михаил Иванович заметил, что несколько мужчин из компании именинника тоже направились в сторону эстрады, увидев, что другие пошли на помощь Тихомирову. Заметил он и то, как мужчина лет сорока, с благородными чертами лица, властно остановил мужской порыв своих знакомых.
'Вот, молодец! Видно, тоже понимает, что драка здесь ни к чему хорошему не приведет!' - мысленно похвалил его подполковник.
Но тут зоркий глаз Пуговкина перехватил знак, который этот человек подал стоящему у входа парню. Тот мгновенно скрылся за дверью.
'Кажется, я напрасно похвалил тебя, земляк! Хотя, если быть честным, разве я сам не поступил бы точно так же, увидев, как к противнику твоего знакомого направляется подмога в шесть человек?' - искренне возразил сам себе Михаил Иванович и подумал вдогонку: - 'Нужно спешить: наверняка сейчас явится охрана этого человека! Интересно, кто он по жизни? Бывший военный, новый русский или чиновник из каких-нибудь структур? Будет совсем некстати, если он из Органов!..'
Продолжить свои размышления Пуговкин не успел - к ним навстречу устремилось от входа несколько крепких парней.
- Ребята, внимание - от входа! - тихо предупредил подполковник.
По виду вбежавших он понял, что мирно это столкновение не закончится.
Правда, он сделал еще одну попытку воззвать к благоразумию своих ребят и схватил за руку
