такой же расцветки куртку и кепочку. Несколько не очень художественных наколок с куполами церквей, украшавших его пальцы, говорили о том, что он не раз 'заезжал' за колючую проволоку. В руках нападавший сжимал обрез, сделанный из двуствольного охотничьего ружья. Если бы приклад опустился на ее голову, то наверняка она сейчас занимала бы его место на холодном полу.
Понимая, что каждая минута задержки может стоить жизни хозяйке квартиры, Джулия, перескакивая через ступеньки, устремилась на второй этаж, размышляя, как за-ставить грабителей открыть дверь. Ответ был неожиданно прост: бегом вернулась вниз, подняла с полу камуфляжную кепочку покойника и напялила ее поверх своей спортивной шапочки.
'Как бы повел себя покойный, если бы захотел о чем-то попросить своих дружков? - задумалась Джулия. - Если попить захотел или в туалет приспичило, стал бы звонить или постучал бы в дверь?.. Нет, звонить вряд ли решился бы: соседи могут услышать, а это опасно. Точно! Постучал бы и очень тихо: свои, мол'.
Оказавшись на лестничной площадке второго этажа, Джулия сразу обратила внимание на то, что дверные глазки соседских дверей залеплены медицинским пластырем.
'Видно, опытные грабители. - Джулия зло хмыкнула. - Но на всякий опыт найдется свой опыт!'
Стоя перед дверью злосчастной квартиры, Джулия чуть слышно постучала прямо в глазок: дверь была обита настоящей кожей поверх поролона и стучать по ней было бесполезно. Как только послышались осторожные шаги за дверью, она чуть наклонила голову, чтобы на лицо упала тень, а освещенной оставалась кепочка их подельника.
- Это ты, Сявый? - прохрипел за дверью чей-то прокуренный голос, и дверь распахнулась. - Ты чо, Сявый? - спросил высокий мужик лет сорока, в его руке Джулия успела заметить пистолет.
Спросить-то он успел, но понять, что произошло дальше, никогда не сможет: страшная боль в сердце так его скрутила, что он разжал пальцы и медленно стал оседать на пол. Пистолет наверняка упал бы на паркет, если бы Джулия не только поймала его у самого пола, но и подхватила тело, которое бесшумно опустила на пол. Из комнаты доносились голоса.
- Говори, сучка! Говори! - чуть приглушенно звучал высокий голос, сопровождаемый каким-то странным шипением: судя по приторному запаху горелой человеческой кожи, женщину действительно пытали раскаленным утюгом.
- Оставь ее, Хрящ: она уже ничего не скажет!
- Скажет!
- Она тапки откинула...
- Вот погань старая! Она притворяется, - зло выругался тот, кого назвали Хрящом.
- Слушай, Хрящ, чего это нужно Сявому? - спросил недовольный голос, принадлежавший первому мужчине.
- Не видишь, я занят, Кока, сам и спроси!
- Сявый, ты чего приперся?
Без особого труда догадавшись, что этот вопрос адресован тому, кто уже никогда не ответит ни на один вопрос, а его молчание только насторожит, Джулия промычала что-то нечленораздельное.
- Не понял! - раздраженно бросил тот же голос.
И снова Джулия повторила свой 'ответ'.
- Чо за х...ня, Сявый? Ты чего там бурчишь? - вспылил тот и вышел в коридор.
Джулия с трудом успела юркнуть за перегородку, а чтобы увидеть, что происходит в тамбуре перед входной дверью, третьему нужно было заглянуть за эту перегородку.
- Ты чо мычишь, Будильник? По-человечески не можешь ответить? - недовольно пробурчал Кока и вдруг разглядел какую-то 'букашку' женского рода.
Сам он был килограммов под сто весом, да и ростом больше ста восьмидесяти сантиметров, а потому ему даже в голову не пришло насторожиться, тем более испугаться.
- Ты кто? - ощерился он.
Наверное, подумал, что им негаданно повезло: явилась родственница, которая не только покажет, где все тайники, но и потешит их застоявшуюся кровь.
- Конь в пальто! - дружелюбно сообщила Джулия.
Мужчине не осталось даже мгновения, чтобы оценить ее ответ: в его груди вспыхнул жуткий огонь, стерпеть который было просто невозможно. Ему показалось, что он хватанул какой-то страшной едкости кислоты, которая в мгновение ока сожгла все его внутренности.
Он попытался завопить от боли, но только раскрыл рот с гнилыми зубами и выпучил глаза, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Джулия подхватила его за плечи и с большим трудом уложила эту стокилограммовую тушу рядом с его напарником.
Потом осторожно заглянула на кухню и увидела лежащего на полу пожилого мужчину: из раны на его голове все еще сочилась кровь. По всей вероятности, это был хозяин квартиры.
- Подонки! - зло прошептала Джулия.
На мгновение ей захотелось оставить одного грабителя в живых, чтобы тот предстал перед судом. Однако все, что ей довелось увидеть, не позволило это сделать. К тому же, в России такое несовершенное правосудие, что подобная мразь, несмотря на содеянное, не дай Бог, имеет шанс выкрутиться. Однако в данном случае ей не пришлось прилагать никаких усилий для очередного возмездия: видно, Сам Господь вмешался и наказал последнего сообщника жестоких убийц...
Войдя в гостиную, Джулия увидела четвертого соучастника преступления. Это был мужчина лет пятидесяти, с физиономией, не отягощенной хотя бы слабой тенью интеллекта, и, судя по частому покашливанию, давно страдаюший туберкулезом.
Не в силах поверить, что хозяйка квартиры уже отошла в мир иной, он, удерживая женщину за волосы в сидячем положении на полу, с садистской настойчивостью продолжал прикладывать к телу несчастной раскаленный утюг. Можно было только удивляться особенностям его обоняния: смрад от опаленной человеческой кожи стоял такой, что хоть святых выноси.
- Говори, падла, где деньги и рыжье прячешь? - тупо повторял он.
Джулия вошла так тихо, что Хрящ не слышал ее, а когда поднял глаза, встретился взглядом с незнакомой женщиной. В ее глазах он прочел такую ненависть, что у него защемило сердце, выдержавшее до этого уже два инфарк-та. Бандит выпустил из рук волосы несчастной жертвы, и она мертво откинулась на спину, глухо ударившись затылком об пол. Вслед за ней повалился и ее мучитель. Еще до того, как он упал, Джулия поняла, что тот уже мертв. Взметнувшаяся в последний раз рука с утюгом странным образом опустилась ему на живот раскаленной поверхностью, и свитер задымился, добавляя к запаху жженой человеческой кожи еще и вонь горелой козлиной шерсти. Его вторая рука откинулась на шею бедной женщины.
Джулии показалось, что тело замучанной от отвращения дернулось в сторону. Она откинула ногой руку ее мучителя в сторону, наклонилась, набросила носовой платочек на ручку утюга, чтобы не оставлять своих отпечатков, поставила его на кафельный пол и выдернула шнур из розетки. Потом с жалостью взглянула на мертвую хозяйку.
- Прости, мать: не успела я... - виновато прошептала она.
Покидая злосчастную квартиру, Джулия набрала номер 'ноль-два' и сообщила, что по такому-то адресу происходит ограбление квартиры...
Пару дней Джулия ощущала себя вполне сносно, но вскоре душа ее вновь заныла, и она снова отправилась 'на охоту'...
В этот раз она долго ездила по улицам Москвы, но ничего 'стоящего' на ее пути не попадалось. К двум часам ночи она уже подумывала о том, чтобы вернуться домой, но, пожалуй, от безделья ей захотелось съездить в Текстильщики, чтобы навестить тот двор, где когда-то в далеком детстве прожила несколько лет. По Волгоградскому проспекту доехала до метро 'Текстильщики', свернула на Люблинскую улицу, потом на Саратовскую. Сердце ностальгически забилось, и она решила дойти до своего бывшего дома пешком. Оставив машину на обочине, Джулия свернула на 1-й Саратовский проезд. Еще каких-нибудь полтораста метров, и она увидит свой дом, детский садик, в который когда-то водила ее мама...
