всех сил мысленно призывая образ любимой. В какой-то момент ему показалось, что вот-вот и всё получится: на мгновение даже проявились контуры её фигуры, но все тут же исчезло.
— Ничего не понимаю… — растерянно прошептали его губы. — Такое впечатление, что Валечка не хочет явиться ко мне… Не хочет? — переспросил он сам себя и вдруг тут же воскликнул: — Или не может?
Серафим снова закрыл глаза и попытался всю свою энергетику, все свои мысли направить в сторону своей любимой: в одну сторону, в другую, в третью, — четвёртую. Он поворачивался и поворачивался вокруг себя до тех пор, пока его не осенило:
— Господи, чего я мучаюсь понапрасну, а что если у меня пропали мои способности? Чего проще проверить на ком-нибудь другом…
Он вновь закрыл глаза и на этот раз сосредоточил своё внимание на образе Марины Геннадиевны — матери Валентины. На этот раз особых усилий не понадобилось: она появилась мгновенно. Её лицо было заплаканным и выглядело безутешным. Казалось, её глаза взывали, молили о помощи самого Господа…
В этот момент Серафим понял, что его Любимой нет среди живых, и как только он это осознал, так перед его взором проявилась свежевырытая могила, а на временном деревянном кресте — фотография светлой улыбающейся Валентины…
— Господи! — громко простонал Серафим. — За что?!.
Глава 25
НУЖНО МЕНЯТЬ ТАКТИКУ
Баринов оторвался от программы телевидения и взглянул на часы. Они уже показывали десять часов двадцать восемь минут, а со стороны дежурного по карцеру не было никаких сообщений, и это было странным: что-то должно было произойти в шестой камере карцера.
Старший Кум выключил ставший раздражать телевизор, вышел из-за стола и принялся нервно вышагивать по кабинету. В голове зудела только одна мысль: «Звонить или не звонить? Звонить или не звонить?»
— Звонить или не звонить… — Сергей Иванович не заметил, как заговорил вслух, а когда до него дошло, с усмешкой добавил, — …вот в чём вопрос? Ну, все: потянуло на Шекспира: только этого ещё мне не хватало! — майор саркастически усмехнулся. — Что-то нервы, майор, у тебя расшалились: совсем ни к чёрту! Неужели опять не получилось?
Решительно подойдя к столу, он быстро набрал номер по внутренней связи:
— Дежурный Щекотилин, это Баринов говорит, — как можно спокойнее произнёс он. — У тебя все. в порядке?
— На вверенном мне объекте никаких происшествий с того момента, как я заступил на смену, не произошло, товарищ майор! — чётко доложил дежурный прапорщик.
— И к тебе никто не наведывался? — машинально спросил его старший Кум.
— Ко мне?
— Нет, ко мне! — вспылил майор.
— Ко мне никто не приходил, а вот шестую камеру карцера, в которой содержится нарушитель режима содержания, подследственный Понайотов, навещали трое сотрудников из спецподразделения нашего изолятора, — доложил дежурный: его голос явно выдавал волнение.
— Навещали? Й что? — нетерпеливо спросил Баринов.
— Навещали, побыли в камере минут сорок-пятьдесят, а может, и подолее, потом ушли, — прапорщик пытался говорить спокойно, словно речь шла о чём-то бытовом, не очень важном, но это ему плохо удавалось.
Тем не менее майор этого волнения не заметил и готов был взорваться от спокойствия своего сотрудника, но больше всего, конечно же, от неизвестности.
— И это все? — с раздражением спросил он.
— Я не понимаю, товарищ майор, что вы ещё хотите услышать? — дежурный прапорщик так разволновался, что казалось, ещё немного и он пустит слезу.
Послушай, Миша, да не прикидывайся ты шлангом, — грубо бросил Баринов. — Со всеми подробностями и мелочами расскажи обо всём с того самого момента, когда сотрудники внутренней спецслужбы заявились к тебе, и до того, как ушли, ты понял, о чём я тебя спрашиваю?
— Так точно, товарищ майор! Докладываю! Сотрудники внутренней службы в карцер явились втроём: старший группы старший лейтенант Дорохин Василий, лейтенант Севостьянов и лейтенант Гранаткин.
Баринов мысленно представил фигуры названных сотрудников внутренней спецслужбы и одобрительно заметил:
— Действительно, гладиаторы…
— Что, товарищ майор? — не понял прапорщик.
— Так, ничего… Продолжай Щекотилин!
— Ну, вот, пришли, поздоровались, — продолжил докладывать Михаил, — как положено представились, после чего одели на головы чёрные маски и приказали открыть шестую камеру, когда я открыл, они приказали мне выйти, закрыть их в камере, уйти и открыть камеру только тогда, когда они прикажут…
— Они были чем-нибудь вооружены?
— Как обычно: резиновые дубинки, баллончики, наверное… — прапорщик пожал плечами.
— Что значит, наверное?
— Так я ж в их карманы не заглядывал…
— Дальше!
— Я все и сделал, как они приказали… А что, не нужно было, товарищ майор?
— Нет-нет, ты всё сделал правильно, дальше рассказывай! — нетерпеливо попросил старший Кум.
Я ушёл к себе в дежурку и принялся заполнять журнал дежурного по карцеру… — он пожал недоуменно плечами, явно не понимая, что от него добивается майор Баринов. — Потом услышал стук и пошёл открывать… открыл, выпустил сотрудников из карцера, и они ушли…
— А что с нарушителем?
— Каким нарушителем? — снова не понял дежурный прапорщик.
— Ты че дуру гонишь? — рассердился Баринов, — С тем, к которому они приходили: с Понайотовым!
— А что с ним? Ничего, готовится ко сну, наверное, как и положено по правилам распорядка нахождения в карцере нарушивших режим содержания подследственных!
— И ты ничего не слышал, не видел, — с ехидством спросил старший Кум.
— А что я должен был увидеть и услышать, товарищ майор? — взмолился тот. — Скажите, я что-нибудь не так сделал? А может вы меня прямо спросите о том, что именно вы хотите услышать? А то я не понимаю…
— Успокойся, Миша, ты все правильно сделал, продолжай работать в том же духе: старшим прапорщиком станешь! — старший Кум с раздражением бросил трубку на аппарат. — Чёрт бы тебя побрал, Понайотов! — он снова набрал номер, на этот раз на городском аппарате: — Алло, капитан, это ты? — спросил он, услышав знакомый голос.
— Так точно! Что вам угодно? Старший Кум вкрадчиво представился:
— Не узнал? Это Баринов, Толик!
— Действительно, не узнал: богатым будешь! — весело заверил Будалов.
— Скорее бы! — вздохнул майор. — Говорить можешь: ни от чего тебя не отрываю?
— Все в порядке, товарищ майор, могу! — бодро ответил тот.
— Что можешь сказать?
— О чём, Сергей Иванович?
— Как о чём? О том, как произошла «историческая встреча» нашего подопечного с твоими хвалёными гладиаторами?
— Что-то не так, Сергей Иванович? — наконец-то до него дошло, что голос майора настроен совсем не оптимистично.
— А все не так! — с раздражением ответил Баринов.
— Как это?
