— Начальство бить — себе дороже будет!
— Ну-ну… А если первое? — хитро прищурился он вновь.
— Вы слишком опытный боец чтобы так просто подставлять себя. Ловушки боялся, — Савелий улыбнулся тоже с хитринкой.
— Хитер, шельмец! — задумчиво сказал тот и нажал кнопку под крышкой стола. В кабинет дошел Пятый
— Слушаю вас, Четвертый!
— Вот что, Пятый, Тридцатый будет работать… — Четвертый вдруг резко поворачивается к Савелию. — Будет работать по схеме «два».
— Понял, Четвертый! — Пятый был явно удивлен.
— Все! Свободны!
Они четко повернулись и вышли из кабинета. На прощанье Савелий почувствовал тяжелый взгляд Четвертого.
Через некоторое время Пятый привел Савелия в небольшую круглую комнату, из которой в разные стороны отходили коридоры, и было несколько дверей. Посередине комнаты стоял небольшой пульт, у которого стоял дневальный с красной повязкой на руке. На его груди был виден номер «16». На пульте стоял микрофон. Когда дневальный увидел Пятого, он вытянулся по стойке «смирно», потом наклонился к микрофону с желанием что крикнуть.
— Отставить, Шестнадцатый! — приказал Пятый. — Шестого ко мне!
— Слушаю, Пятый! — отозвался тот и нажал на пульте клавишу с цифрой «6».
Через несколько секунд распахнулась дверь с нарисованными на ней буквами «КО». За ней слышалась музыка, разговоры, смех.
Вышедший к ним лысый парень восточного типа с жилистыми руками и ладонями-лопатами, сейчас добродушно улыбался. На этот раз он был одет в яркий спортивный костюм фирмы «Адидас».
Увидав Пятого, он мгновенно вытянулся по стойке «смирно»:
— Свободные от вахты сотрудники находятся в Комнате отдыха! — четко доложил он.
— Хорошо. Это — Тридцатый! Одеть, поставить на довольствие, провести инструктаж на предмет конвоя, однако, — Пятый сделал выразительную паузу, — работать он будет по схеме «два». Вам все ясно, Шестой?
Для Шестого эта информация тоже оказалась неожиданной, как и для Пятого, и он не сумел скрыть своего удивления:
— Да? — потом взял себя в руки и четко ответил: — Слушаю, Пятый: одеть, поставить на довольствие, провести инструктаж на предмет конвоя и ввести в группу работающих по схеме «два»!
Пятый согласно кивнул, повернулся к Савелию, дружелюбно похлопал по плечу:
— Желаю удачи, Тридцатый! — сказал он на прощанье и вышел из комнаты дневального.
— Ну что, Тридцатый, пойдем! — Шестой повернулся и направился к двери с буквой «С».
Они прошли небольшим коридорчиком и вошли в другую комнату — спальную. Три кровати, три тумбочки, в стене напротив — три шкафа. На дверке каждого шкафа стояла своя цифра.
Шестой распахнул шкаф с цифрой «З0». Он оказался весьма вместительным: пятнистая форма странного покроя, неизвестная Савелию, шорты, несколько футболок, с рукавами и без, бронежилет, заплечная кобура, военный жилет, спортивный костюм, воинская шляпа, кепи и разнообразная обувь. Там же уже находилась и спортивная сумка Савелия, которую у него забрали при выходе из машины.
Савелий удивленно покачал головой: когда только успели?
— Здесь, — кивнул Шестой, — на все случаи жизни. А это твоя койка, — он ткнул пальцем в ту, что стояла у самой стены.
— Можно переодеться? Мокрый совсем, — смахивая пот со лба, спросил Савелий.
— Обращаться по номеру! — грубо оборвал его тот. — Ясно, Тридцатый?
Савелий вытянулся по стойке «смирно» и подчеркнуто громким голосом отчеканил:
— Так точно, Шестой! Разрешите переодеться, Шестой?
Шестой не захотел обращать внимание на иронию и остался довольным:
— Валяй, Тридцатый! Жду тебя у дневального: знакомиться пойдем! — Он улыбнулся, потом добавил: — При выходе из комнаты, слева за дверью — умывалка. Он вышел из спальни.
Савелий хмыкнул ему вслед, подошел к своему шкафу и открыл вторую створку. На ней была прикреплена фотография парня лет тридцати, по всей вероятности, забыли ее снять. Его лицо Савелию было незнакомо и он, заметив на его груди бирку с цифрой «21», ткнул в нее пальцем:
— Перебора нет! — Потом разделся по пояс, ополоснулся в умывалке, переоделся и вернулся в комнату дневального. По дороге он удивлялся тому, что даже размеры вещей в шкафу были его.
Шестой осмотрел его критическим взглядом и уже хотел повернуться, чтобы идти, но вдруг вновь уставился на него:
— Тридцатый! Бегом в спальную комнату и надеть выданный вам номер! Этот номер должен быть при вас всегда, кроме тех случаев, когда вам будет приказано не надевать его! Ясно?! — на этот раз он говорил спокойным тоном, словно учитель, поясняющий чтото любимому ученику.
— Ясно, Шестой! — Савелий бросился выполнять приказание.
Вскоре он вернулся, и на его спортивном костюме красовалась цифра «З0». Шестой кивнул ему, и они вошли в огромное помещение, на дверях которого были буквы «КО». Перехватив его взгляд. Шестой пояснил:
— Комната отдыха.
Несколько столов с различными играми: рулеткой, игральными автоматами инофирм, классический бильярд. Компьютерные игры. Телевизор с видеомагнитофоном. В комнате находилось человек пятнадцать, и каждый занимался своим делом: кто играл в рулетку, кто сам с собой на компьютере в шахматы, кто смотрел видео.
Совершенно ошарашенный Савелий остановился у входа, над которым висело табло с цифрами от 6 до 30 и надписями «ТРЕВОГА» и «ЭВАКУАЦИЯ». Он никак не мог предположить, что есть воинские части, хотя и специальные, хотя и принадлежащие КГБ, где могли с таким шиком обставлять отдых своих сотрудников.
Савелий обернулся к Шестому, словно пытаясь от него услышать пояснения, и увидел довольное лицо:
— Ничего, постепенно привыкнете, — подмигнул он и зычно крикнул во весь голос: — ВНИМАНИЕ!
Все находящиеся в комнате отдыха сотрудники мгновенно прекратили свои занятия и повернулись к ним.
— Сограждане! — торжественно обратился Шестой, и многие стали сдвигаться в его сторону. — У нас снова полный обойма! — так или иначе, акцент проскакивал у него. — Знакомьтесь — Тридцатый!
Возраст присутствующих был от двадцати пяти до сорока лет. Все плотные с накачанными мускулами и все ростом гораздо выше Савелия. Они были одеты в спортивные костюмы иностранного производства и напоминали команду спортсменов на отдыхе. У каждого на груди висел свой номер.
По очереди они подходили к Савелию, пожимали руку и представлялись:
— Двенадцатый!
— Тридцатый! — отзывался он.
— Десятый!
— Тридцатый!
— Девятнадцатый!
— Тридцатый!
И вдруг Савелий едва не вскрикнул от неожиданности: перед ним мелькнуло лицо… родное лицо капитала Воронова! Боже неужели это ОН?
— Двадцать второй.
— Тридцатый, — машинально отозвался Савелий, не в силах избавиться от своих мыслей.
Сколько лет он не видел его! Сколько всего передумал о нем! А сообщение о его гибели? Когда услышал, почувствовал, как земля уходит из-под ног. И мысль тяжелым молотом гудела в голове: «Нет… Нет! Нет! Он жив! Жив!» Ну, повернись же! Почему он не хочет показать свое лицо? Ага, поворачивается… но что это?
