— Положительно, — не раздумывая ответил Большой Стэн. — Я пошел готовиться! — Он торопливо встал с кресла, протянул руку Рассказову. — Спасибо, до встречи!
— Смотри не опоздай, — усмехнулся Рассказов, пожимая ему руку.
План Мастера
Пока Рассказов со своим партнером готовятся к сексуальным баталиям, вернемся в странный особняк шестнадцатого века. На этот раз он был погружен в полумрак и тишину: было так тихо, что казалось, пролети муха в самой дальней комнате, ее будет слышно в другой. Пятый член Братства сидел в приемной за огромным столом, инкрустированным перламутром, и что-то писал. Вместе с ритуальными предметами Братства на столе стояла современная техника, которая в этом окружении выглядела странно, как наручные часы у средневекового рыцаря.
Мелодичная трель телефона прервала его писанину. — Мастер, к вам посетитель, — услышал он бесстрастный мужской голос. — Он член нашего Братства. — Пусть войдет.
Буквально через минуту в приемную вошел высокий статный мужчина. Его взгляд и гордая осанка говорили об открытом характере и бесстрашии.
— Приветствую тебя, Брат мой! — оторвав глаза от бумаги, проговорил Мастер. — Займи это место! — Он указал на кресло с высокой спинкой.
— И я приветствую тебя, Пятый член нашего Братства! Чем обязан столь поспешному вызову на глаза Вашей Светлости? — прямо спросил вошедший.
— Должен заметить, что твое усердие в московских событиях августа девяносто первого года было замечено Великим Магистратом, и ты заслуженно переведен на более высшую ступень Ордена. Поздравляю тебя. Брат мой! — торжественно закончил Мастер. Встав со своего кресла, он взял в правую руку шпагу и прислонил к своему лбу.
Гость опустился перед ним на правое колено, наклонил голову. Мастер возложил шпагу на его плечо и громко произнес:
— С этого момента ты нарекаешься членом Малого Магистрата Российской ложи!
— Клянусь быть верным до конца своих дней нашему Ордену! — твердо отозвался посетитель, затем медленно поднялся, сделал пару шагов к столу и замер в почтительном ожидании. Мастер капнул разогретым сургучом на кусок пергамента прямо под текстом, затем аккуратно приложил свой перстень с печаткой. Подержав несколько секунд, чтобы остыл сургуч, он вручил пергамент гостю, вытащил из шкатулки другой перстень и надел его на руку стоящему перед ним.
— С этого момента под ваше покровительство попадает пятая часть Российской ложи. Я радуюсь вашему новому назначению и от имени всех членов Великого Магистрата нашего Ордена поздравляю вас!
— Благодарю вас. Мастер! — Гость почтительно склонил на секунду голову, потом выпрямился и застыл в ожидании.
Мастеру нравился этот человек, и он верил, что тот рано или поздно займет одно из самых высоких мест в Ордене. У него была хорошая родословная: выходец из древнего рода русских князей. Его родители были вывезены в Европу в младенчестве с наступлением эпохи «диктатуры пролетариата». Когда родился Георгий, Великий «отец народов» уже отправился в ад, и взоры эмигрантов вновь повернулись в сторону Родины. Маленького Георгия с пеленок обучали великому русскому языку, которым он и овладел в совершенстве. Кроме этого, он свободно говорил на английском, французском, немецком и итальянском. Благодаря связям отца в дипломатических кругах Георгию удалось восстановить гражданство и отправиться на обучение в Университет Дружбы народов в Москве, который он и закончил с отличием. Удачно женившись на дочке-красавице одного из псковских работников, он сумел завоевать доверие своего тестя, который определил его работать в МИД.
За год до начала учебы в университете Георгий стал членом Ордена. Перед ним была поставлена задача постепенно врасти в высшие правительственные круги России. Это была долговременная программа, и он как бы был законсервирован на время и освобожден от других дел. Активную деятельность для Ордена он начал с первых дней перестройки, затеянной Горбачевым. Георгий был умным и дальновидным человеком. Он никогда и никому не открывался до конца, и каждый новый его руководитель думал, что Георгий всецело верен только ему. Он был настолько тонким дипломатом, что его карьера никоим образом не могла пошатнуться при любой власти.
Постепенно он обрастал связями, окружал себя преданными людьми, готовыми выполнить все, что он прикажет. Он создал совершенную организацию, которую почти невозможно было раскрыть. Она состояла из «ступенчатых троек». Каждый член их общества мог знать только своего соратника — непосредственного руководителя, который в свою очередь знал двух подчиненных и одного из более высшей ступени. Если бы кто-то провалился, то он мог выдать одного-двух человек.
Георгий тщательно отбирал людей: одних назначал на роль боевиков, профессиональных убийц, охранников; других заставлял работать головой, помогал им в учебе, в работе, в защите ученых степеней; третьим оставлял роль простых исполнителей. Когда ему поступил приказ убрать генерала Галина, Георгий моментально перебрал всех своих боевиков и остановил выбор на одном очень опытном сотруднике госбезопасности. Он должен был подстраховать члена Братства, которому и была поручена роль убийцы. Если бы что-то помешало ему убить генерала, то боевик обязан был довести дело до конца, а затем расправиться с членом Братства.
Акция прошла успешно, но только один Георгий знал, чего стоила ее подготовка, проведенная в столь короткий срок. Во время подготовки пришлось отправить на тот свет еще несколько человек, чтобы отвести подозрения от непосредственного исполнителя, которым все равно пришлось пожертвовать, потому что Георгий не любил оставлять следов. Он всегда действовал наверняка и все делал так, чтобы в любом случае остаться выигрыше. Как говорится, свои люди у него были по обе стороны баррикад.
Поэтому его не особенно взволновал провал августовского путча: он даже его смог обратить в свою пользу и после «победы демократии», умело поддержав команду Ельцина, почти вплотную приблизился к Президенту. Уйдя из МИДа, он сумел стать военным советником. Георгий прекрасно понимал, что армия имеет огромное значение в России и побеждает тот, на чьей она стороне.
Постепенно Георгий входил в доверие самых высоких военных чинов и мечтал стать приятелем самого министра, но это ему никак не удавалось. Тогда он начал придерживаться старой народной мудрости: «Если не можешь стать другом своего врага, стань другом его врагов». С момента разрушения Берлинской стены Георгий понял, что вывод советских войск из Германии — дело ближайшего будущего. Он побывал в Западной группе войск и сразу решил, что люди, стоящие во главе группы, с выводом ее из Германии очень многое потеряют, а потому постараются максимально извлечь для себя выгоду до принятия соответствующего решения. Умница и обаятельный человек, Георгий постарался подружиться с кем-нибудь из приближенных командующего ЗГВ. Помогло ему и то, что он имел возможность связаться с зарубежными партнерами, которые были готовы приобрести технику и оружие ЗГВ.
Легкие деньги очень заманчивы, и военных «коммерсантов» становилось все больше и больше, пока дело не приняло такой массовый характер, что в ЗГВ стали толпами стекаться всевозможные проверяющие и контролирующие. Но что они могли «откопать» в такой структуре, как армия? Даже если командующий и принимал участие в распродаже военного имущества, то доказать это было нелегко. Конечно, дыма без огня не бывает, и кого-то необходимо было сделать козлом отпущения. Почувствовав, что дело пахнет жареным, министр обороны не стал особо биться, чтобы прикрыть своего нового заместителя, бывшего командующего ЗГВ, и расстался с ним без особых сожалений.
Здесь нужно заметить, что Георгий сыграл большую роль в октябрьских событиях девяносто третьего года. Он был отличным психологом и четко вычислил «идейных вождей» захвативших Белый дом. Умело лавируя между командой бывшего «афганского летчика» и военными, поддерживающими Президента и министра обороны, Георгий то одним, то другим подкидывал идеи, которые те подхватывали и выдавали за свои. Первых он убеждал держаться до последнего, потому что за ними стоит «весь народ», который устал ждать «светлого будущего». Другим он говорил, что демократия находится под угрозой, и если к власти придут те, что засели в Белом доме, то страну охватит гражданская война, а «народ этого не желает».
Военным, которые хотели подняться на защиту демократии и захватить Белый дом, он советовал подождать, пока его защитники сами не сдадутся на милость победителей, а тем, кто не хотел ввязываться в это противостояние, пытался доказать, что только силой можно заставить засевших в парламенте сложить
