Это были крупные ребята с накачанными мышцами. Им не впервые приходилось участвовать в подобных разборках. Их оскаленные лица выражали явную готовность разделаться с незнакомцем. Тем временем рыжий пришел в себя, встал и опустил руки, давая понять, что готов остановиться. У Бондаря появилась надежда, что случившееся с предводителем отрезвит горячие головы его дружков, но…
Один из них взмахнул цепью, но Бондарю удалось отклонить голову — удар пришелся по уху и ожег его словно каленым железом. Тут же на него пошел парень с серьгой, но его настиг страшный удар ногой. Парня откинуло в сторону, но наблюдать за ним у Бондаря времени уже не было: подскочил почти наголо обритый парень с прутом, но ничего сделать ему не удалось — Бондарь поднырнул под его руку и тут же сбил парня с ног мощным ударом локтя в горло. В этот момент Бондарь успел заметить блеснувший в свете лампы нож. Это его совсем разозлило: он прыгнул вверх, развернулся в воздухе, со всего маху наотмашь ударил подонка ногой в голову и добавил кулаком в ухо. Нападавший рухнул на спину, с треском ударившись о край стола головой. На полу медленно расползлась кровавая лужица, и мгновенно воцарилась мертвая тишина.
Кто-то склонился над лежащим и с ужасом закричал. Далее Бондарь все воспринимал смутно, словно в тумане.
Он немного пришел в себя, когда кто-то начал его тормошить. Он поднял голову, увидел троих в какойто странной черной форме и понял, что это полицейские. Бондарь безропотно дал надеть на себя наручники и увести в машину, стоящую прямо перед входом.
Его доставили в участок, и с ним начал беседовать какой-то полицейский чин. Бондарь пытался объяснить, что те четверо сами напали на него и ему пришлось защищаться. Единственное, что ему удалось понять, — парень отдал Богу душу и у него снова начинаются большие неприятности. Видя, что от арестованного толку не добьешься, комиссар приказал отвести его в камеру.
Эта камера была совершенно непохожа на те, в которых Бондарю довелось побывать в Москве. Размером метр на метр, она напоминала собачью конуру, вместо двери с глазком стояла решетка из прутьев толщиной в большой палец. Кроме небольшой циновки внутри ничего не было. Эта циновка заменяла всю мебель: стул, стол, кровать. Когда ему нестерпимо захотелось пить, он около часа добивался воды, но ее принесли только тогда, когда здесь, видно, и было положено. На его крики и просьбы никто не обращал ни малейшего внимания. Он мог обмочиться, но его все равно выводили в туалет только два раза в день, не больше и не меньше. Если он начинал просить, то к нему вообще никто не подходил, а если молчал, то расписание кормежки и вывода в туалет выдерживалось точно. Так прошло дней пять, но он сбился со счета, так как в камеру не проникал солнечный свет.
Однажды, утомленный бездельем и неизвестностью, он задремал, но его разбудил металлический скрежет замка. Он открыл глаза и увидел перед собой полицейского и какого-то моложавого мужчину лет тридцати пяти в белом костюме. На ломаном русском языке он бросил ему с улыбкой: — Вставать в ноги!
Бондарь нехотя поднялся и вопросительно уставился на него.
— Идить за меня! — Продолжая улыбаться, тот повернулся и вышел из клетки. Прежде чем Бондарь последовал за ним, полицейский грубо схватил его за руки и надел наручники.
Его ввели в комнату комиссара и оставили один на один со штатским.
— Вы знать, что вас обвинять? — Казалось, улыбка прилипла к лицу штатского с самого рождения и с тех пор он не расставался с ней.
— Нет, не знаю! Мне никто ничего не говорит. Меня никто не хочет выслушать. Я требую адвоката! — выкрикнул Бондарь, забыв, что ему вряд ли что положено в этой стране.
Не обращая никакого внимания на его слова, не стирая идиотской улыбки с лица, тот спокойно сказал:
— Вы убить человека. Есть много свидетель. Будет суд, и вы сидеть здесь на вся жизнь. — Он так улыбался, словно сообщал какие-то приятные для Бондаря новости.
— Я никого не убивал! Их было четверо, и они сами напали на меня. Спросите девушку, ее зовут Лючия! — чуть не плача, выкрикивал Бондарь.
— Девушка говорить, что вы убить человек. — Штатский еще сильнее заулыбался и закивал головой. — Это неправда!
— Правда, неправда знать только Аллах! — Он воздел руки вверх. — Аллах велик!
— Господи-и-и! — взвыл Бондарь. — Что же делать? Что? Пусть подскажет твой Аллах! — Аллах могуч и справедлив! — Он снова поднял руки вверх и как бы про себя тихо добавил: — Есть человек, что делает помощь для вас. — Где он? Я могу встретиться с ним? — Вы хотеть встреча с этим господин? — Штатский взглянул на Бондаря, и впервые улыбка сошла с его лица.
— Да, я хочу встретиться с этим господином! — воскликнул Бондарь.
— Вот и хорошо! — снова заулыбался тот. — Ждите! — Он что-то громко выкрикнул.
Вошел полицейский и отвел заключенного назад в клетку. Прошли еще два томительных дня, которые для Бондаря показались вечностью. Наконец его снова повели в комнату комиссара, где находился тот же самый штатский. Он внимательно оглядел Бондаря, поморщился от его запаха, потом что-то быстро бросил полицейскому, и узника отвели в душевую, где он впервые за несколько дней увидел настоящее мыло. С огромным удовольствием он тщательно помылся, вытерся насухо и сразу же почувствовал себя человеком. Своей одежды он не обнаружил, вместо нее лежали светлые легкие брюки и хлопчатобумажная безрукавка. Быстро одевшись, он подумал, что в его жизни как будто намечается поворот и нужно держать ухо востро.
Штатский, не изменяя своей привычке, с улыбкой оглядел посвежевшего Бондаря, потом вытащил из кармана пистолет и сказал:
— Мне не хотеть в вас делать дырка. Не я стрелять, не вы бежать! О'кей? — О'кей! — согласно кивнул Бондарь. Они вышли на улицу. Перед входом стоял коричневый «мерседес», который и домчал их до роскошного особняка с вычурной лепниной. С опаской ступив на сверкающий мраморный пол, Бондарь остановился и завистливо огляделся вокруг.
— Не к шаху ли вы меня привезли, уважаемые? — ехидно поинтересовался он у сопровождающих — двух огромных угрюмых азиатов, одетых в облегающие безрукавки, под которыми играли груды мышц. Не дождавшись ответа, он хотел двинуться вперед, но оба атлета придержали его за плечи, и Бондарь понял, что лучше не испытывать судьбу и спокойно ожидать приглашения.
Ждать долго не пришлось. Вскоре вышел здоровенный парень лет двадцати и сказал по-русски:
— Мой господин очень занятой человек, поэтому не огорчай его своей пустой болтовней. Ты понял?
— Вы так все хорошо объясняете, что трудно не понять, — насмешливо отозвался Бондарь. — Хотя мне и хочется кое о чем спросить, но я не буду этого делать.
— И это будет правильно, — сказал он голосом, настолько похожим на голос бывшего Президента бывшего Советского Союза, что Бондарь даже вздрогнул и покачал головой.
— Тебе бы не в охране работать, а на сцене: больше пользы было бы.
— Ничего, я и здесь пользу приношу, — усмехнулся парень. — Вперед!
Они вошли в просторный кабинет, хозяин которого восседал за массивным столом с многочисленными телефонными аппаратами и компьютером.
Охранник подвел Бондаря к столу. Они остановились метрах в двух перед хозяином кабинета.
— Присаживайтесь, молодой человек, — кивнул тот, указывая на стул.
Бондарь сел, спокойно закинул ногу на ногу и уставился на своего собеседника.
— Вы так себя ведете, словно приглашены в гости на обед, — усмехнулся он.
— А разве обеда не будет? — нахально спросил Бондарь. — Кто вы?
— Меня зовут Большой Стэн — ответил он, вставая с кресла.
— Большой? — хмыкнул Бондарь, внимательно рассматривая еле видневшегося из-за стола хозяина кабинета.
— Вас что, не устраивает мой рост? — бросил тот с явным раздражением. — Нет-нет, все в порядке! — попытался успокоить его Бондарь, понимая, что перешагнул границу дозволенного.
— Вот и хорошо, — сказал Большой Стэн. — Ваше имя? — Бондарь. — Фамилия? — Бондарь.
— И отчество тоже, разумеется. Бондарь? — Как вы догадались?
Несколько секунд Большой Стэн смотрел Бондарю в глаза, словно надеясь, что он одумается и начнет
