— Покупает.
— Много хочет?
— Много.
— Много — это сколько?
— Пока на двести тысяч баксов. Но он хочет наладить постоянный канал.
— Постоянный? Это хорошо! — Хотя Краснодарский старался скрыть свои эмоции, но Савелий заметил, как загорелись у него глаза. — Что я буду с этого иметь?
— С меня — два процента, а с продавцом сам договаривайся.
— Три процента с тебя, — возразил Семен.
— Хорошо, три, — секунду помедлив, согласился Савелий, подумав, что даже сэкономил: Богомолов был уверен, что тот запросит пять процентов.
— Когда?
— Если адресок выдашь мне здесь, то хоть сейчас. — Савелий с готовностью полез в карман.
— Адресок — не проблема, — протянул Семен, словно продолжая в чем-то сомневаться. — Нужно еще ему кашлянуть, чтоб принял тебя.
— Ты прав, это еще на один процент тянет, — согласился Савелий.
— Три!
— Два!
— Идет! — Краснодарский протянул руку, Савелий крепко пожал ее и вручил аккуратную пачку сотенных купюр.
Семен ловко шелестнул ими, проверяя, не «кукла» ли это.
— Словно только что со станка, — с нежностью проговорил он.
— Ага, ночью сегодня печатал, — хмыкнул Савелий. — Все в норме?
— Тип-топ! — Краснодарский быстро набросал на листочке адрес и протянул Савелию. — Когда думаешь ехать?
— Ехать? — Савелий изобразил удивление. — Я думал, это в Москве.
— Нет, дружбан, ехать придется.
— Куда?
— В Дагестан.
— Дагестан? — Савелий едва не матюгнулся: неужели все напрасно?
— В Дагестан. Там встретишься с человеком, которого я тебе дал, а он уже доставит оружие из Чечни. Зовут его Ваха, кличка Лом. Запомнил?
— Запомнить несложно, но вот далековато больно!
— А ты что, хотел, чтобы тебе прямо в кровать его доставили? — усмехнулся Семен.
— Да нет, просто неожиданно… — Савелий решил перевести разговор в другое русло. — Водка есть? Давай выпьем за то, что я успел вовремя цинкануть.
— Водка всегда есть. Кстати, за то, что ты успел, я и взял с тебя за адресок только пять процентов: обычно я беру не меньше десяти. Будь? — Он ловко влил в себя две трети стакана водки.
— И ты будь! — подмигнул Савелий, стараясь не показать, что мысленно он сейчас находится на том самом законсервированном нефтехимкомбинате, где в этот момент начинался очень важный этап операции «Горный воздух».
VI. Смерть генерала Говорова
Все силы Розочка Данилова отдавала учебе в Колумбийском университете. Она по-прежнему дружила с Ларисой, дочерью покойного комиссара полиции Нью-Йорка, убитого во время налета на банк — налета, в котором сам принимал участие… Боль утраты постепенно прошла, и Лариса очень изменилась. В ней уже трудно было узнать ту развязную девицу, «западавшую» на каждого мужика. К счастью, отец оформил завещание на ее имя, и она долгое время могла жить безбедно.
К тому же она загорелась идеей познакомить своего репетитора по английскому с теткой Розочки, Зинаидой Александровной. Профессор был вдовцом, дети его уже выросли и жили от» дельно. Он был моложав, неплох собой и хотел обзавестись семьей. Когда Лариса впервые поделилась своей идеей с Розочкой, та рассмеялась, не представляя свою Зинулю в роли чьей-то жены, — Розочка привыкла к тому, что ее тетка одинока. Но Лариса постоянно возвращалась к этой теме, расписывала достоинства «претендента» и так приучила Розочку к этой мысли, что подруга всерьез задумалась. Надо было только подождать, когда подвернется подходящий случай.
Долго ждать не пришлось. Двадцать первого февраля у Зинаиды Александровны было день рождения. Последние двадцать лет свои дни рождения она отмечала только в кругу семьи и никого не приглашала. Теперь, когда они с Розочкой вдвоем оказались в чужой стране, где почти никого не знали, тем более Зинаида Александровна (у Розочки хотя бы была возможность приобрести новых друзей среди студентов), ситуация изменилась. На этот раз Розочка решила, с подачи своей подруги, взять инициативу в свои руки. Сначала тетка сопротивлялась как могла. «Зачем устраивать балаган? Подумаешь, день рождения! Тоже мне, праздник!» — говорила она, сопротивляясь только, для видимости. На самом деле ей было ужасно интересно: кого собирается привести племянница?
Розочка настолько загорелась этой идеей, что взялась энергично обрабатывать Зинаиду Александровну, и та вскоре уступила ее настойчивости.
— Кого это ты хочешь пригласить на мой день рождения? — подозрительно глядя, спросила виновница торжества.
— Своих друзей. — Розочка невинно пожала плечами.
— Много?
— Двоих.
— Я их знаю?
— Не всех, — уклонилась от прямого ответа Розочка.
— Интересно. — Зинаида Александровна задумалась на секунду. — Одного, значит, знаю. Надо же так придумать. Говорит «не всех» вместо того, чтобы просто сказать: одного! — Она вдруг рассмеялась. — А я не пожалею, если соглашусь?
— Не пожалеешь, обещаю! — Розочка бросилась тетке на шею, обняла, крепко прижалась и чмокнула в щеку. — Спасибо, милая Зинуля! Я все организую, а то у нас осталось только два дня.
Праздник удался на славу. Кроме профессора Лариса, с разрешения Розочки, пригласила еще и подругу своей покойной матери. Марианна Светогорская в прошлом была певицей московского театра оперетты, а сейчас давала только сольные концерты, и в Нью-Йорк ее пригласили дать пять концертов в одном из залов на Бродвее. Ее красивый тенор буквально покорил всех и сделал день рождения настоящим праздником.
Как только профессор и именинница взглянули друг на друга, ничто уже не могло их разлучить. Воспользовавшись тем, что гулянье закончилось далеко за полночь. Розочка предложила гостям остаться переночевать в гостевых комнатах. На следующий день у профессора был выходной, а Марианна свои концерты уже закончила, поэтому они с благодарностью согласились, чтоб назавтра вновь продолжить праздник. «Чудесный праздник», — многозначительно добавил профессор.
Все уже разошлись по комнатам, а Зинаида Александровна все никак не могла отправить своего нового знакомого спать: казалось, он совершенно не замечает, как летит время, и не чувствует усталости. Он рассказывал бесконечные интересные истории, но Зинаида Александровна не понимала, о чем. Она просто слушала его ровный, удивительно нежный, бархатный голос и чувствовала себя по-настоящему счастливой. Хотя, если бы кто-нибудь спросил ее в тот момент, почему — она не смогла бы ответить. Она молча кивала и улыбалась. В конце концов Зинаида Александровна неожиданно рассмеялась, спокойно признавшись, что почти ничего не поняла.
Это признание было столь трогательным, а ее прекрасные и огромные глаза смотрели на него столь невинно, что профессор с королевским именем Ричард неожиданно опустился на одно колено и, не выпуская ее руки из своей, на почти идеальном русском языке торжественно произнес:
— Мисс Зина! Извините, пожалуйста, возможно, я тороплю события и мои слова могут показаться вам бестактностью, но, как гласит народная мудрость, сердцу не прикажешь.
Зинаида Александровна остановила этот монолог, приложив палец к губам профессора.
