Черномырдина по телевизору и только один раз в живую.
Ему нравился этот интеллигентный человек с открытым взглядом, с простой и понятной речью. У Савелия его облик почему-то ассоциировался с образом русского мужика, твердо стоящего на родной земле, от него просто веяло надежностью, и все в нем вселяло уверенность. Недаром большинство женщин России присудило ему титул «настоящего мужчины».
Виктор Степанович что-то писал, разговаривая одновременно по телефону. Но как только дверь за ними закрылась, он поднялся и вышел к ним навстречу.
— Приветствую, Константин Иванович, — радушно проговорил Черномырдин, пожимая руку генералу.
— Разрешите представить вам…
— Да мы знакомы, — с добродушной улыбкой перебил премьер-министр.
— Как знакомы? — растерялся Богомолов.
— Очень просто, познакомились в тот день, когда он получил «Героя России».
— Что ж ты молчал? — укоризненно спросил генерал.
— Мне и в голову не могло прийти, что Виктор Степанович запомнил меня, перед ним проходит столько людей, — смущенно ответил Савелий.
— Вы правы, молодой человек, действительно много, — вновь улыбнулся Черномырдин. — Но у меня, вопервых, отличная память, а во-вторых, на моей памяти вы действительно первый человек, которому удалось предотвратить такую страшную катастрофу. Вы и правда настоящий Герой! — Он крепко пожал Савелию руку. — Послушай, Константин Иванович, я что-то не совсем понял, о каких деньгах ты говорил?
— Сергей, можно сказать, в некотором смысле заработал двести пятьдесят тысяч долларов и счел своим долгом пожертвовать их на нужды России, — бесстрастно сообщил Богомолов.
— Но почему ко мне принесли, а не в госбанк? — удивился Черномырдин.
— Я подумал, что никто лучше вас не знает, как правильно распорядиться этими деньгами, — не очень уверенно ответил Савелий, неожиданно почувствовав себя довольно глупо, и даже залился краской от смущения.
До этого момента он не сомневался, что поступает верно, но сейчас, пройдя сквозь строй ожидающих в приемной известных людей, ощутил вдруг, что он, из-за своей прихоти или упрямства, отрывает от государственных дел второго человека в стране, — и ему стало неловко.
— Что ж, молодой человек, это делает мне честь! — не обращая внимания на его состояние, серьезно заметил премьер-министр. — Надеюсь, это ЧЕСТНЫЕ деньги?
— Гарантирую, Виктор Степанович! — с горячностью воскликнул Богомолов.
— Могу я задать вам, капитан… — Премьер-министр сделал паузу, пытаясь вспомнить фамилию Савелия.
— Сергей Мануйлов, Виктор Степанович, только он пока не принимает это звание, — с явным ожиданием поддержки со стороны первого министра подсказал генерал.
— Почему?
— У каждого свои тараканы. — Савелий пожал плечами.
— Знаешь, капитан, я бы не возражал, чтобы такие ТАРАКАНЫ были у возможно большего количества людей в нашей стране, — с какой-то печалью проговорил Черномырдин. — А хотел я задать один вопрос: вам не жалко расставаться с такими деньгами? Нет, не так. Что вами движет?
— Что мною движет? Может быть, вам покажется странным или излишне пафосным мой ответ, но мною движет только одно: хочу, чтобы в моей стране стало лучше жить, и потому мне не только не жалко расставаться с этими деньгами, но я буду рад, что они кому-то принесут пользу. — В голосе Савелия было нечто такое, от чего премьер-министр вдруг расчувствовался:
— Знаешь, Сергей, ты мне нравишься, если понадобится моя помощь, позвони. Запиши мой прямой телефон… минуту. — Он пошел к своему столу.
Савелий подумал, что Виктор Степанович сейчас даст ему свою визитку, но случилось нечто забавное: Черномырдин подошел к столу, взял в руки один из аппаратов и продиктовал прямо с него номер.
— Я его сам не помню наизусть, никому его не даю, — чуть смущенно пояснил он. — Даже жена не знает.
— Спасибо вам, Виктор Степанович, — голос Савелия дрогнул.
— Почему не записываешь? — Черномырдин явно хотел перевести разговор на другую тему.
— У меня тоже память хорошая, — улыбнулся Савелий.
— Ну-ну, — одобрительно кивнул премьер-министр, потом нажал кнопку селектора. — Коля, пригласи сюда юриста, — попросил он и пояснил: — Хочу, чтобы прием денег был оформлен по всем правилам, а то еще, не дай Бог, и мелькнет мысль, что Черномырдин их прикарманил. — Он вдруг как-то по-свойски подмигнул.
— Так о вас даже враги не могут подумать, — серьезно заметил Савелий.
— Враги на все способны, — возразил Черномырдин. — Кстати, у вас, может быть, есть какие-то собственные пожелания, на что пустить эти деньги?
— Нет, Виктор Степанович, вы лучше знаете, где они могут быть нужнее всего.
— Благодарю за доверие.
Когда они с Богомоловым вышли из кабинета премьер-министра, у Савелия, неожиданно для него, появилось странное ощущение надежности и покоя. Путь до машины они проделали молча, а когда сели в нее, Савелий, весь еще под впечатлением от встречи, произнес задумчивым тоном:
— Отличный мужик.
— Трудно ему, — вздохнул Богомолов.
— Ничего, он мужик крепкий, сдюжит! — уверенно сказал Савелий. — Так почему я должен покинуть Москву?
— К этому еще вернемся, сначала закончи свой рассказ.
Савелий продолжил посвящать генерала в совсем недавние события. Богомолов слушал молча, ни разу не прерывая и не задавая дополнительных вопросов. Савелий прервал свое повествование лишь на то время, что было затрачено на дорогу от машины до кабинета генерала.
Попросив Рокотова организовать плотный завтрак, к которому тот был приглашен присоединиться, Константин Иванович опять стал внимательно слушать Савелия. Когда тот дошел до ультиматума Мушмакаеву, генерал принялся что-то записывать, зло поджав губы, потом не выдержал:
— Какая сволочь!
— Это-то ни для кого не секрет, — спокойно заметил Савелий. — Секрет в другом: кто заказал эти взрывы?
— Неужто вытянул из него?
— Когда на кону стоит собственная жизнь, у таких людей, как Мушмакаев, в башке сверлит только одна мысль: как спасти свою шкуру. Сдал того заказчика, как говорится, со всеми потрохами. Это небезызвестный вам… — Савелий нарочно выдержал эффектную паузу, — Аркадий Велихов. — К его изумлению, Богомолов, услышав фамилию банкира, не проявил никаких эмоций.
Савелий вопросительно замолчал.
— Удивляешься моей реакции? — с грустью вздохнул Константин Иванович. — Думал, я разом отдам приказ об его аресте?
— Не думал, а был уверен.
— Этот человек давно в поле моего зрения, более того, я уже неоднократно планировал задержать его, но… — Богомолов развел руками, — но то не хватало улик, то бесследно исчезали свидетели. Вижу негодование на твоем лице, но подумай сам: что мы можем реально предъявить ему хотя бы сейчас? Ничего, кроме того, что ты якобы услышал от Мушмакаева. Да он спокойно, глядя своими бесстыжими глазами прямо тебе в глаза, заявит, что никогда в жизни не встречался с Мушмакаевым, да еще изобразит благородное негодование: как это его обвиняют в связях с отъявленным негодяем.
— Теперь-то вы понимаете, почему я не выполнил ваш приказ и тащил этого ублюдка в Москву?
— Я все понял, как только услышал рассказ Воронова. Думаешь, мне не хочется прижать эту сволочь? Может быть, даже больше, чем тебе. Ты многого не знаешь… С тех пор как ты уехал из Москвы, здесь
