не только его родители, но и его темнокожая нянечка. Савелий еще раз подкинул его, и раздался новый взрыв счастливого детского смеха. Еще раз взметнулся маленький Савочка вверх, и вдруг малыш явственно несколько раз произнес:
— Па… па… па…
— Господи, Савочка! — всплеснула руками Розочка, подбежала к нему и, взяв его за пальчики, попросила: — Повтори! Ну же, повтори, маленький мой! Папа! Папа!
— Па… па… па… — снова выдохнул малыш, потом улыбнулся во весь рот, обнажая четыре зубика, перевел взгляд на Розочку и очень четко повторил несколько раз: — Ма… ма… ма…
— Ты знаешь, Савушка, — повернулась Розочка к Савелию, — «ма» он уже говорил несколько раз, но «па» произнес впервые!
— Это его подарок отцу! Боже, какая же ты у меня умница! — Прижимая левой рукой ребенка, он правой обнял Розочку. — Как же у тебя сил хватило столько молчать о нем? Когда же он родился?
— Шестнадцатого декабря.
— Ого, больше восьми месяцев уже парню, а я только что узнаю о нем! Крестила?
— Как же я могла крестить его без тебя?
— А я знаю, кто будет его крестным отцом: Майкл! Не возражаешь?
— Ни капельки! — воскликнула Розочка. — А крестной матерью пусть будет моя тетя Зина, ладно?
— Кто может быть более ладной крестной матерью?
Несколько дней пролетели для них как единый миг. Савелий не хотел откладывать крестины сына в долгий ящик, и он предложил Розочке выбрать церковь. Просмотрев несколько, они единодушно остановились на Свято-Николаевском кафедральном соборе.
Он поразил их величественными размерами, пятью позолоченными куполами, сооруженными в классическом русском стиле. И находился собор очень удобно: в самом центре Нью-Йорка, на Девяносто седьмой улице, между Мэдиссон и Пятой авеню. А еще им показалось символичным то, что в этом году собор отмечал свое столетие.
Кафедру в этом соборе занимал епископ Меркурий, а обряды совершал протоиерей Виктор. С ним Савелию с Розочкой даже удалось познакомиться: он оказался внушительного вида, с большой окладистой бородой и красивым густым басом. Узнав, что они из России, протоиерей Виктор сразу признался в своей любви к Москве.
Майкл Джеймс, исповедующий православие, узнав, что Савелий с Розочкой выбрали его в качестве крестного отца для своего ребенка, очень обрадовался и сразу заявил, что все организационные и финансовые вопросы, связанные с крещением, берет на себя. Он задал только один вопрос: в какой церкви они хотят совершить обряд крещения, и сразу одобрил их выбор, заметив при этом, что и своего сына крестил в том же соборе, и даже пообещал добиться, чтобы обряд крещения произвел сам епископ Меркурий. Услышав, кто будет крестной матерью, Майкл тут же отправился к Зинаиде Александровне, чтобы «обсудить некоторые вопросы»…
* * * Крестины прошли вполне торжественно и благочестиво: Майкл выполнил обещание, и седовласый епископ Меркурий своим благолепным образом внушал особый трепет и почтение. Этим духом проникся даже маленький Савочка, со смирением приняв троекратное полное погружение в воду, налитую в позолоченную купель, даже и не пискнул ни разу, лишь смешно отфыркивался.
После совершения обряда Майкл преподнес гостям сюрприз и повез всех отмечать столь знаменательное событие в один из самых известных в Нью-Йорке русских ресторанов под названием: «Russian tea» — «Русский чайный салон», рассказав по дороге об этом интересном заведении.
В 1926 году танцовщики, изгнанные из Русского императорского театра оперы и балета, открыли этот чайный салон, который вскоре стал специализироваться исключительно на русской кухне, причем здесь можно было встретить все типы существовавших тогда водок. Этот ресторан, возглавляемый бывшей актрисой Фэйт Кей, настоящий театр, где каждую минуту чувствуешь себя как на сцене и можешь запросто встретить в нем Лиз Тейлор, Михаила Барышникова или Вуди Аллена, облюбовавших его для постоянных посещений. Вполне возможно, сыграло роль и его месторасположение — между Шестой и Седьмой авеню: в нескольких шагах от него находились Карнеги-холл и Линкольн-Центр.
Савелию очень понравилось внутри: розовые столы, красивые картины на стенах. Удивили новогодние украшения, которые, как оказалось, висели там постоянно. И превосходная кухня: блины с семгой, котлеты по-киевски, салат с норвежским лососем и, конечно же, знаменитый борщ.
Все остались довольны веселым и вкусным застольем. , Савелий почувствовал, что с появлением в его жизни сына — этого маленького, беззащитного существа, в нем что-то изменилось. Он был более спокоен, уравновешен, даже походка стала более степенной. Казалось, Савелий наконец обрел внутренний стержень, в котором так нуждался. Глядя на сына, он с удивлением находил в его внешности все новые и новые черты себя самого. Однажды ему даже показалось, что он видит себя в младенческом возрасте.
У парня явно был характер созерцательный, некапризный и несуетный — плакал он только от обиды, никогда не тревожил маму по ночам, давая ей отоспаться, и днем мог часами заниматься своими игрушками.
Савелий забыл обо всех своих врагах, об опасностях, которых только что избежал: ему казалось, что это осталось в далеком прошлом и его семейная идиллия продлится вечно. Но вскоре позвонил Майкл.
— Привет, приятель, как отдыхается молодому папаше? — слишком бодрым голосом спросил он.
— Здравствуй, Майкл! Спасибо, отлично! Но мне кажется, что моим безмятежным денькам пришел конец.
— С чего ты взял? — удивился генерал.
— Тебя выдал слишком бодрый голос, — улыбнулся Савелий. — Чем могу быть полезен?
— Ты сейчас можешь приехать ко мне?
— На Риверсайд драйв? Да, конечно!
— Тогда выходи и садись в мою машину.
— А если бы я оказался занят?
— Водитель дождался бы, когда ты освободишься!
— Ну и хитрый ты, генерал!
— Потому и генерал, — рассмеялся тот. Когда они встретились, Майкл Джеймс, не вдаваясь в лишние подробности, сказал:
— Нужна твоя помощь.
— Я твой должник, помнишь?
— Ты мне ничем не обязан, Савелий. Я обращаюсь к тебе только потому, что наши там ничего не нашли и второй раз мне никогда не позволят послать людей туда, а это необходимо. Кроме того, я могу доверить это только тебе, как моему другу и как человеку, горячо преданному своей Родине.
— Вот даже как? — Савелий сразу стал серьезным. — Что я должен делать?
— Ты должен лететь в Никарагуа, точнее, на остров Маис, другое его название — Корн-айлендс. Он расположен в Карибском море, примерно в ста двадцати километрах на восток от побережья Никарагуа…
— И что мне там делать?
— Загорать, купаться, отдыхать: пальмы, мягкий чистый песок, кристально-прозрачная вода, белые кораллы, смуглые красавицы…
— И акулы, барракуды, клещи и температура выше тридцати по Цельсию круглый год, — продолжил Савелий.
— Откуда знаешь?
— А читать умею, однако, — усмехнулся он. — Какова же моя миссия на самом деле?
— Держать уши и глаза открытыми, а еще постараться выяснить вот что… — Майкл наклонился ближе к нему и долго посвящал Савелия в суть его задания.
И через пару дней, объяснив Розочке, что должен выполнить просьбу Майкла, которая займет лишь несколько дней, ласково поцеловав ее и сына, Савелий взлетел на самолете компании «Эйр Америка», уносившем его в далекую и неизвестную страну.
Буквально за день до отъезда Бешеный позвонил Шеппарду и попросил в порядке дружеской помощи приглядеть за неким Велиховым, поселившемся в «Шератоне». Он даже шутливо сказал Дону, что считает
