очевидностью. Джульетте вспомнилось имя, которое так часто повторял в их разговоре Позин, и спросила Учителя:
— Знаете ли вы, сэнсэй, человека по фамилии Широши?
— Я слышал об этом человеке как о великом знатоке восточных единоборств. Говорили, что он был когда-то и хорошим актером нашего традиционного театра… Но сам я с ним никогда не встречался.
Эта информация не вселила в Джульетту особой надежды. Если принять версию Позина о том, что похитил Савелия все-таки этот Широши, то сделал он это вряд ли для того, чтобы посоревноваться с Бешеным в восточных единоборствах.
Глядя на сына, мирно спавшего на коленях сэнсэя, Джульетта подумала о том, что теперь сама она не может уделять должного внимания ребенку, а отца нет, и неизвестно, когда он появится. Доверять воспитание мальчика добродушной Полли в такой сложной ситуации просто нельзя. И она спросила Учителя:
— Сэнсэй, не согласитесь ли вы заняться воспитанием моего мальчика?
Вопрос этот родился прежде всего из элементарного материнского инстинкта
— чем больше времени Савушка будет находиться в обществе Учителя, тем больше времени он будет в безопасности. Она совсем не задумывалась о возможных последствиях того, что ее сына начнет воспитывать Учитель такого высочайшего класса.
Сэнсэй же, не отвечая Джульетте, увидел в этом предложении уникальную возможность для себя воспитать настоящего ученика, способного стать его преемником. Молодым людям, с которыми он начинал работать, было лет по двадцать, а то и больше, что по всем классическим канонам было безнадежно поздно для того, чтобы глубоко постичь соответствующее мировоззрение. Своих учеников в школе ФБР сэнсэй считал уже испорченными американским обществом и даже не пытался давать им азы настоящего Знания. Самого сэнсэя отдали в школу восточных единоборств в возрасте чуть-чуть старше, чем сейчас был Савушка.
У сэнсэя детей не было, и теперь он обретал возможность воспитать сына своей любимой ученицы настоящим философом, бойцом и, даст бог, самураем. Именно так, как воспитывали его самого в лучших древнейших японских аристократических традициях.
Сэнсэй с учтивой благодарностью принял предложение Джульетты.
Вторым логичным шагом Джульетты было пригласить сэнсэя пожить у них в доме. Комнат свободных достаточно.
Сэнсэй замялся. Место его жительства согласовывалось не только с генералом Джеймсом, но и еще с какими-то высокими начальниками в ФБР, поскольку, тренируя будущих агентов, он был одним из немногих, кто превосходно знал не только их лица, но и достоинства и слабости каждого. Особых ограничений на жизнь сэнсэя эти знания не накладывали, но новые знакомства его отнюдь не поощрялись. Хотя у него и не было свободного времени для общения с посторонними людьми, он был обязан о каждом своем новом знакомом докладывать подробно генералу Джеймсу в письменном виде.
В настоящее время сэнсэй жил в доме, где в подъездах круглосуточно дежурили угрюмые консьержи — отставные сотрудники ФБР.
Джульетта легко сообразила, что замешательство сэнсэя вызвано тем, что сам он не волен выбирать место жительства.
На следующее утро, предварительно предупредив о своем скором приезде по телефону, Джульетта помчалась к Майклу на службу.
— Дорогой Майкл, я хочу, чтобы мой Учитель жил у меня в доме и занимался Савушкой! — прямо с порога объявила она генералу.
Джеймс несколько оторопел. Пойти ей навстречу значило нарушить секретную инструкцию о правилах проживания специалистов подобного рода, но как он мог отказать Джульетте? Генерал чувствовал себя вдвойне виноватым перед этой молодой женщиной. В конце концов, выполняя именно его задание, исчез ее муж и его друг, не говоря уже о том, что он, Майкл, так ничем и не смог помочь, когда у нее похитили ребенка.
— Знаешь, милая Джулия, я, конечно же, сделаю все, что в моих силах, и даже больше, — твердо заверил он. — Дай мне некоторое время для решения этого вопроса, хорошо?
— А получится?
— Должно получиться. Честно признаюсь, мне по душе эта идея: жаль, что не мне она пришла в голову…
Не без труда, как и предполагал Майкл, ему удалось уломать коллег, от которых зависело дать санкцию на переезд сэнсэя в дом Джульетты. Ей были поставлены два условия: телефон должен постоянно находиться на прослушке, а ночевать у них будет регулярно парень из ФБР по имени Питер.
При первом же его появлении Джульетта подумала: «Мрачноватый тип», но встретила гостя вполне радушно. Можно было предположить, что и в дневное время за домом присматривают те, кому это поручено. Но, сосредоточенная исключительно на поисках Савелия, Джульетта чувствовала себя под таким постоянным колпаком совершенно комфортно. Сердце ее было спокойно хотя бы за сына — Савушка находился под надежной охраной.
Так сэнсэй стал главным наставником маленького Саву-шики на долгие годы…
XII. Первая кровь
А нам пора вернуться в Москву и узнать, что предпринимает Андрей Ростовский, выручая стариков Лукошниковых.
После разговора с ними Ростовский собрал своих близких из бригады и подробно обрисовал им ситуацию. Закончив рассказ, молчаливо оглядел каждого, как бы ожидая предложений…
Бригада Ростовского была разделена на несколько групп. Каждую группу возглавлял свой Старший, который, в свою очередь, чисто номинально подчинялся помощнику и правой руке Ростовского — его двоюродному брату Сергею. Номинально потому, что в бригаде Ростовского не было ничего похожего на воинскую дисциплину: все строилось на взаимном уважении и на уверенности, что любой член бригады придет на помощь в случае необходимости. Кроме того, нужно отметить, что все пацаны Ростовского вовсе не бездельничали в ожидании какой-нибудь работы от своего шефа. Напротив, многие имели свое собственное дело и прилично зарабатывали, но в нужный момент вставали «под знамена» Ростовского.
Каждая группа имела определенный профиль: одни следили за выполнением контрактов, другие занимались психологической обработкой должников, у третьих лучше получалось работать с документами, причем любого рода, четвертые специализировались на выездных разборках, то есть ехали в другой город или даже в другую страну и там улаживали все спорные вопросы как с должниками, так и с кредиторами.
Однако стоило Ростовскому в момент опасности объявить «боевой сбор», как все члены групп, свободные от серьезной работы, мгновенно превращались в боевиков и каждый являлся в назначенное место, вооруженный до зубов. И с этого момента это была настоящая боевая бригада, с которой вынуждены были считаться даже самые крутые криминальные сообщества, постоянные «герои» милицейских сводок.
Да и сам Ростовский, несмотря на то, что не был коронован в «Вора в законе», в своей роли авторитета заслужил настоящее и прочное уважение весомых «Воров», и его часто приглашали на воровские сходки, где его слово котировалось практически на равных со словами «законников», многих из которых он не просто знал, но и был с ними в дружеских, братских отношениях…
— И сколько бабок участвует в этом деле? — не выдержав молчания, спросил Павка-Резаный, один из Старших групп Ростовского.
Услышав резонный вопрос Павки-Резаного о деньгах, Ростовский молча посмотрел каждому из присутствующих в глаза, и последним, на ком остановил он свой взор, был Пашка.
— Вот что я скажу, братва. Мы с вами нередко тянули мазу без всякого навара: по дружбе, а иногда и просто по совести. У этих стариков были два сына и дочь, и всех детей они потеряли. Старик — заслуженный вояка, ветеран. Единственное, что у них осталось на память о покойных детях, это их дом, где они сделали свои первые шаги, где они росли, ну, короче, братва, вы понимаете… — Ростовский сделал паузу. — Старикам и без того худо живется: пенсия скудная, да и платят ее с большой задержкой, пособие за погибшего в Афгане сына и того меньше, а тут нашлись отморозки, которые, воспользовавшись
