могут найти; дома полно полицейских; после бессонной ночи родители сидят мрачные, злые, скажут, что Кора никудышная мать, и с первого взгляда поймут, чем она занималась. Господи!
Вообще-то Кора любила рано вставать. Ей нравилось, что вокруг никого и можно вдохнуть чистый воздух, пока все еще спят, пока не поднялся шум и гам. Но в то утро все было не так. Кора то и дело останавливалась, держась за стены, хватая ртом воздух. Дойдя до подъезда, взбежала вверх по ступенькам и замерла у входа в квартиру. Ни звука. Кора одернула платье, отдышалась.
«Спокойно!» – приказала она себе. И открыла дверь.
В доме все спали. На ее кровати, за занавеской, похрапывали Ирэн и Билл. Сэм лежал на боку, сжав кулачки, лоб у него был чуть влажный. Кора погладила малыша по головке. Быстро разделась и легла на застеленное матерью кресло-кровать.
В семь утра в комнате послышались шаги Ирэн. Кора украдкой следила за матерью.
– Не могу лежать без дела, – пожаловалась Ирэн.
Коре казалось, будто мать умеет читать чужие мысли и угадывать поступки. Как ей удается? Даже не взглянув на дочь, Ирэн почувствовала, что та не спит.
– Знаю, что надо полежать немножко, а не могу. Едва открою глаза, сразу хочется встать. Хорошо повеселилась?
– Отлично, – соврала Кора. – Просто здорово.
– Во сколько вернулась?
– М-м-м… – промычала Кора. – Точно не помню.
Ирэн повернулась к дочери:
– Боже, ну и вид у тебя! Ты не заболела?
– Ничего страшного. Голова слегка побаливает. Похоже, грипп начинается. – Кора кашлянула, шмыгнула носом.
Ирэн вздохнула. Она-то знала, как выглядит похмелье. Почему дети вечно притворяются? Хмыкнув, Ирэн выключила чайник. Неужели она с виду такая простофиля, что дети осмеливаются при ней строить из себя невинных овечек?
– Возьми, полегчает.
Протянув Коре чашку чая, Ирэн посмотрела на нее испытующе. Кора вздрогнула.
– Надеюсь, я не угадала, что ты натворила, – сказала Ирэн с упреком.
– Ты о чем? – Кора старалась не смотреть матери в глаза.
– Ты прекрасно знаешь – о чем. Кора пожала плечами.
– Не знаю. – И спрятала глаза, уставившись в чашку.
Интересно, когда Сэм вырастет, она тоже станет такой дотошной? Тоже будет смотреть сердито, сжимать губы, обиженно молчать? Ну уж нет, не дождетесь! Она будет образцовой мамой, которая все понимает и прощает. Как же иначе?
Вспоминая как-то этот день (а забыть его было невозможно), Кора сказала Эллен:
– В одно мерзкое утро просыпаешься с похмелья, с дикого похмелья, и понимаешь: твой час настал. Расплата не просто близко. Вот она, расплата.
Час расплаты для Коры настал через полтора месяца, когда после сна ее вырвало, заныла грудь и, как прежде, нестерпимо захотелось лимонада.
– Господи, – сказала Кора Сэму, – ну и жопа!
– Зопа, – повторил Сэм громко и отчетливо; было ему тогда десять месяцев с небольшим. Это было его первое слово. И пришлось оно весьма кстати.
Кора взяла Сэма на руки, подняла высоко-высоко.
– Молодчина, – проворковала она. – Здорово! Умница моя! Смышленый растет парнишка! – Но, сообразив, что за слово произнес ее сын, Кора решила: с руганью пора кончать. – А жаль, люблю крепкое словцо. Есть вещи, о которых иначе и не скажешь. Например, залет. Боже… – Кора прижала к себе ребенка, – как мне быть?!
Кора предпочла спрятать голову в песок. Три месяца она смутно надеялась, что все как-нибудь само собой пройдет. Когда стало совершенно очевидно, что не пройдет, Кора пошла к врачу, и тот подтвердил беременность. Предпринимать что-то было уже поздно. Тем не менее отцу с матерью Кора не призналась. Она беспокоилась не столько о будущем ребенке, сколько о них: что они скажут? В который раз она их подводит. Вновь разбивает им сердце. Когда Кора звонила домой, она всякий раз собиралась им рассказать, но не решалась.
– Как дела? – заботливо интересовалась Ирэн. – И главное, как мой внук?
– Отлично, – отвечала Кора. – У нас все отлично.
Кора рассказала родителям, что Сэм начал говорить, но не упомянула, что именно он сказал.
– Есть новости насчет яслей? Не пыталась пристроить Сэма? Не узнавала, как вернуться в университет?
– М-м… пока нет. Собираюсь. Скоро узнаю. На шестом месяце беременности в душе Коры поселился страх. Начались сомнения. А вдруг социальные работники обо всем узнают и заберут у нее детей? В этой квартире нельзя жить втроем. Что же теперь делать?
– Остается одно, – сказала Кора Сэму, – не бояться. Дело дрянь, но ничего не попишешь.
