Он сказал: «Я буду владеть…» Владеть…
Побледнев, она застонала и зарылась головой в подушку.
Кейт стояла перед автопортретом Селвина Додда, победителя престижного конкурса Арчибальда. Художник изобразил себя во весь рост и нагим. В отличие от других полотен Селвина, портрет был написан в импрессионистской манере — гораздо большее внимание уделялось фону, деталям, нежели самой обнаженной натуре художника.
Нет, это совершенно не похоже на прежние работы Селвина Додда. И что это на него вдруг нашло — изобразить себя обнаженным? Конечно, ему едва за тридцать и он был в прекрасной физической форме, но он никогда не говорил, что собирается писать себя самого, да еще и нагим.
— Значит, тебя все еще привлекают обнаженные мужчины? — прогремел над ее ухом знакомый бархатистый голос.
Джек Сэвэдж!
— Что ты здесь делаешь? — выпалила она. — Уж не думала, что тебя интересует искусство.
Неужели он никак не может забыть тот злосчастный набросок, сделанный пять лет назад?
— Возможно, сам я рисовать не умею, но картины собираю всю свою сознательную жизнь.
Собирает картины? Кейт прищурилась. Она готова была поспорить, что это не из-за любви к искусству. Многие знакомые ее отца являлись страстными коллекционерами, но покупали картины исключительно ради наживы.
Джек Сэвэдж наверняка принадлежит к подобным людям. «Золотой мальчик» ничем не отличается от других.
— Тебя интересуют лауреаты премии Арчибальда, или ты ходишь на все выставки без разбора? — с нескрываемым сарказмом поинтересовалась она.
— Я действительно посещаю все подряд, но эта выставка интересует меня больше остальных.
Опять Джек победил. Естественно!
— Держу пари, теперь ты захочешь купить работу Селвина Додда, ведь он фантастически популярен. Конечно, ты и не подозревал о его существовании еще каких-нибудь пару месяцев назад, но сейчас он выиграл конкурс, и цены на его картины подскочили во много раз. Так что тебе придется раскошелиться, — насмешливо проговорила Кейт.
— У меня уже есть пара его картин, — как бы невзначай произнес Джек, — я приобрел их несколько лет назад, когда Селвин только начинал. Тогда он был просто безвестным художником, но я знал, что пройдет еще немного времени и его талант будет признан.
Пять лет назад он говорил ей, что у нее талант и она многого добьется. Кейт невольно тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания.
Что он сейчас сказал? Что владеет несколькими полотнами Селвина? Неужто он и правда разбирается в искусстве?
— Что ж, тебе повезло. Эти полотна теперь стоят целое состояние. — Кейт пожала плечами. — Ты собираешься их продать?
Его губы дрогнули в едва заметной ухмылке, как будто он предвидел этот вопрос.
— Я покупал их не для того, чтобы когда-нибудь сделать на них деньги, — спокойно отозвался он. — Я приобрел картины, потому что Селвин мой друг, а друзей надо поддерживать. Его ранние работы очень много значат для меня. Я ни при каких обстоятельствах не собираюсь с ними расставаться. К тому же Селвин писал их для меня.
— Ты знаешь Селвина? — Глаза Кейт удивленно расширились.
Она ни за что бы не поверила, что Селвин Додд, безалаберный, рефлексирующий художник, ведущий богемный образ жизни, дружит с циничным и целеустремленным хирургом. Ведь несколько лет назад, когда Джек был в Сиднее в последний раз, Селвин сидел без гроша…
— Мы вместе учились в школе, — объяснил Джек, его глаза внимательно следили за выражением ее лица. — Ты назвала его Селвином. Вы знакомы?
— Он мой преподаватель, — пробормотала Кейт. — Он учит меня писать не только портреты, но и пейзажи. Он надеется, что когда-нибудь из меня тоже выйдет что-то путное.
Не то чтобы Джек был удивлен, но явно обескуражен.
— Я думал, ты рассталась с мечтой стать художником и решила посвятить себя медицине, — сказал он, увлекая ее в сторону.
За их спинами, возле автопортрета Селвина, собралась уже целая толпа, и Джек, видимо, не хотел никому мешать.
Кейт вздрогнула от его прикосновения.
— У меня просто не было времени на рисование, пока я училась, — дрожащим голосом ответила она. — Но теперь я решила наверстать упущенное и снова начала рисовать. Это мое хобби, убежище от депрессии.
Отцу не нравилось ее увлечение. Его идеалом была Шарлотта, которая умела концентрироваться на поставленной цели и не позволяла себе отвлекаться на что-то другое. Она была одержима желанием сделать карьеру, и даже ее любовь к Джеку была всего лишь неотъемлемой частью того, чего ей предстояло добиться.
Что касается Джека, Кейт была уверена: этот субъект был столь же помешан на собственных успехах на профессиональном поприще, особенно теперь, когда он вплотную приблизился к вершине.
Странно, что сегодня он пришел в галерею. Кейт гораздо меньше бы удивилась, если бы застала его в больничной библиотеке, корпящим над заумными научными трудами.
Джек не сводил с нее проницательного взгляда. У Кейт мурашки побежали по спине. Она опустила глаза и буквально уткнулась в грудь Джека. Казалось, она слышала ровное биение его сердца.
Из горла Кейт вырвался какой-то звук, больше похожий на всхлип, и, чтобы скрыть свою оплошность, она деланно закашлялась.
— С тобой все в порядке, Кейт? — в голосе Джека звучала искренняя тревога.
Та же тревога, что и в тот день, когда она едва не утонула, а он прикладывал лед к ее распухшему глазу.
И откуда в этом человеке столько обаяния? Он очаровывает всех. Даже ее хладнокровная, расчетливая сестра сдалась под напором бездны его обаяния. Шарлотта… Воспоминание о ней словно отрезвило Кейт.
— Со мной все отлично, благодарю, — процедила она. — Просто я слегка простужена.
В конце концов, это правда. У нее был небольшой насморк, а с этой предсвадебной кутерьмой, с тяжелыми ночными дежурствами в больнице у нее совершенно не было времени, чтобы подлечиться.
— Я очень рад, что ты всерьез занялась живописью, Кейт, — сказал Джек. — Не уверен, что это способ избавиться от депрессии, но все же… Я думал, ты еще учишься. Разве ты не собираешься специализироваться в какой-то конкретной области? — Он резко переменил тему разговора.
— С чего ты взял? — огрызнулась Кейт.
Джек слегка приподнял брови.
— Я знаю, что ты не собиралась заниматься кардиохирургией, но я подумал… — Он замолчал, глядя на нее в упор. — Ты что, вообще ни в чем не специализируешься?
Кейт вздернула подбородок.
— Именно так. Я работаю в приемном отделении. У меня нет специализации: я и реаниматор, и педиатр, и терапевт, и окулист. Я оказываю первую помощь, решаю, к кому дальше направлять пациента. Я ставлю диагноз — ангина это или язва желудка. Впрочем, уверена, ты прекрасно знаешь, чем мы занимаемся.
«Я не такая ограниченная и честолюбивая, как ты и мой отец», — хотелось добавить ей.
Она ожидала увидеть высокомерную усмешку на его лице, но Джек выглядел несколько обескуражено.
— Ты что же, — наконец вымолвил он, — не пошла по стопам отца и сестры? — При упоминании Шарлотты он отвел глаза, словно боялся, что в них она сможет разглядеть его истинные чувства.
— Скорее я пошла по стопам матери, — спокойно ответила Кейт. — Она прекрасный терапевт, и я
