которое вы призваны исполнять, как вы заявляете, не должно лишать заключенных главного — их трудоспособности. Вам известно, что все эти люди содержатся здесь не для того, чтобы вы упражнялись в наказаниях, а для того, чтобы они приносили благо рейху, работали на него, а для этого у них должны быть приличные условия, хорошее питание, и в том числе возможность увидеться с близкими людьми.
Она чеканила слова спокойным и ровным голосом, глядя коменданту в лицо, и с каждым ее словом он словно становился ниже ростом и бледнее.
— Немедленно остановите все это, — она указала на оркестр. — И проводите меня в больницу. Кто главный врач?
Комендант промолчал, явно замешкавшись.
— Я спрашиваю, кто главный врач? — настойчиво повторила Маренн. — Он здесь? В лагере?
— Понимаете ли, госпожа оберштурмбаннфюрер, — начал комендант неуверенно, — гауптштурмфюрер Бруннер, главный врач нашего лагеря, он сейчас… обедает. У него обеденное время с двенадцати до часу дня. И он всегда в это время покидает территорию лагеря, чтобы ни случилось. Все остальное время он здесь.
— Но вас предупредили еще вчера, что приедет специальный уполномоченный рейхсфюрера с проверкой, и все должны быть на своих местах, — вмешался штурмбаннфюрер Дилль. — Я буду вынужден доложить гауляйтеру, что вы не выполняете его предписаний.
— Я сообщил об этом гауптштурмфюреру Бруннеру, — поспешно доложил комендант. — Но знаете ли, — он снова замялся, — в известной степени он занимает независимое от нас положение — подчиняется напрямую начальству в Берлине. Так что я не могу ему приказывать, а он имеет полное право игнорировать мои просьбы.
— И он проигнорировал, — заключила Маренн. — Вот что, немедленно пошлите за гауптштурмфюрером Бруннером, — приказала она коменданту. — Я специальный представитель рейхсфюрера СС, и даже рейхсфюрер не может позволить себе в сложившейся общей обстановке обедать по часам, а вынужден вести спартанский образ жизни. Так что гауптштурмфюреру Бруннеру придется оторваться от обеда. Я жду его в больнице, а пока начну осмотр без него. Если он позволит себе не явиться — доложу лично рейхсфюреру СС. Завтра же. Ясно?
— Так точно, — помощник коменданта бегом ринулся куда-то за бараки.
— Ну, где ваша больница? — спросила Маренн коменданта. — Показывайте. Ваши заключенные имеют медицинский уход в случае болезни?
— Да, да, конечно, — засуетился комендант. — Все, как приказал рейхсфюрер. Прошу вас, госпожа оберштурмбаннфюрер.
— Благодарю. Идемте, господа, — Маренн кивнула Фелькерзаму и Диллю.
Их провели в барак, официально служивший лазаретом. Здесь в холоде и грязи в три ряда на нарах лежали полураздетые люди, едва живые.
— Вот, проходите, пожалуйста, — любезно пригласил Маренн комендант, пропуская вперед.
— И это больница? — Маренн усмехнулась. — Я смотрю, вы весьма расточительно обращаетесь со своим материалом, — заметила она коменданту, обходя больных. — Все эти люди еще молоды, они могут работать. Кроме главного врача кто еще присутствует из медицинского персонала? — спросила она у коменданта, повернувшись.
— Позвольте представить, — доложил Бер, — подчиненные доктора Бруннера: штурмфюрер Виртс, штурмфюрер Уленброк — врачи гарнизона СС, оберштурмфюрер Клауберг, гинеколог, доктор Клер и доктор Хайнц — ответственные за дезинфекцию.
— Что ж, специалистов достаточно, — одобрительно кивнула Маренн. — Тогда, может быть, кто- нибудь мне доложит, какой диагноз у этого больного?
Она остановилась у крайних справа нар, на которых лежал исхудавший молодой человек с покрытой струпьями воспаленной кожей. Он часто, сухо кашлял.
— Где его медицинская карта? — продолжила она. — Какие препараты он принимает? Вы знаете, — она повернулась к Виртсу.
— Никак нет, — вытянулся штурмфюрер. — Я не занимаюсь медицинскими картами.
— А чем вы занимаетесь? — строго спросила Маренн.
— Я изучаю развитие раковых опухолей…
— Что-что? — Маренн искренне изумилась. — Раковых опухолей? В таких условиях? — она обвела взглядом барак. — Вы с ума сошли? Я подозреваю, что вы только зря тратите средства, которые вам выделяет рейхсфюрер.
— Я изучаю опухоли в лаборатории, — возмущенно произнес Виртс, он даже покраснел. — В лаборатории доктора Бруннера.
— Значит, у доктора Бруннера еще есть и лаборатория? Замечательно. Ее можно посетить?
— Без доктора Бруннера это невозможно, — вмешался комендант. — Ключи только у него. И он забирает их с собой, когда уходит на обед.
— Хорошо, — Маренн вздохнула. — Подождем доктора Бруннера. Но у этого молодого человека, — она снова посмотрела на узника, — никакого рака, слава Богу, нет. У него запущенная простуда и воспаление поджелудочной железы от плохого питания. Я попрошу вас, штурмбаннфюрер, — обратилась она к Диллю, — принесите из машины мою сумку с медикаментами.
— Но, госпожа оберштурмбаннфюрер, — смущенно заметил комендант, — у нас найдется кому…
— Я вижу, что пока еще не нашлось.
Наклонившись, она осмотрела больного. Подойдя на полшага ближе, комендант почти шепотом сообщил:
— Это, смею заметить, жених.
— Какой еще жених? — Маренн сначала не поняла. — Я не люблю, когда мне мешают, комендант.
— Я извиняюсь, — комендант смущенно кашлянул, — жених той, ну, на площади…
— Ах вот оно что, — Маренн подняла голову.
Секунду она размышляла, потом произнесла, обращаясь к коменданту.
— Я думаю, нам стоит позволить невесте этого человека ухаживать за ним. Ради пользы общего дела можно сделать исключение из правил. Находясь рядом, эти люди быстрее залечат раны и снова смогут работать на благо рейха.
— Как прикажете, госпожа оберштурмбаннфюрер, — проговорил комендант в явном замешательстве и тут же приказал кому-то из помощников. — Пусть эту женщину приведут сюда. И пусть она ухаживает за ним, — он указал на больного, который, не понимая языка, в испуге наблюдал за всем, что происходит, лихорадочно горящими глазами.
— И выдайте ему лекарства, которые выпишет фрау доктор, — продолжал комендант. — Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь!
Дверь барака открылась, вошел Дилль и поставил перед Маренн санитарную сумку. Она наклонилась, доставая лекарства.
— Не надо волноваться, — сказала она больному и улыбнулась надежде, промелькнувшей в его воспаленных гноящихся глазах. — Все будет хорошо.
— О, я уверен, коли вы взялись за дело, фрау Ким…
Она сразу узнала этот любезный, холодноватый голос — Бруннер. Дверь барака снова скрипнула. Все разговоры за ее спиной стихли. Слышно только, как покашливает заключенный на нарах. Несколько шагов по дощатому полу — размеренных и уверенных.
— Возможно, вам требуется помощь? — нагловато осведомился он, подходя. — Может, и я на что-то сгожусь?
— Я помню, что вы умеете делать уколы, — твердо ответила Маренн, даже не повернувшись. — Но пока что уколы не требуются. И я справлюсь сама.
— Я прошу меня простить, — продолжил он уже мягче, — что позволил себе отлучиться. Знаете ли, меня замучили эти проверяющие из Берлина. Всякий раз только отрывают от работы. Но мне не сказали, что на этот раз приедете вы. Поверьте, если бы знал, встретил бы первым у ворот. Мы давно не виделись, фрау Ким. Вы так заняты в госпиталях.
