— Илья Андреевич. Примите Ваню Углова в наш класс.
— Ах, вот ты какой, Углов, — сказал заведующий, оглядев Ивана. — А мне о тебе уже и вожатый с пионерской базы, и секретарь заводской ячейки звонили…
Он поговорил с Иваном. Задал несколько вопросов по математике и пристукнул рукой по столу:
— Хорошо, Ваня. Пусть мать пишет заявление. Только уж ты без художеств. Договорились?.. Комсомольцы за тебя ручается. Так ты ни их, ни меня не подведи.
На другой день Ванька Руль уже сидел в одном классе с Олегом за соседней партой.
Ванька вырос на Дону. От их маленького деревянного домика на Очаковской до Дона совсем недалеко.
Отец был рыбаком. Запах рыбы — самый привычный с раннего детства. Во дворе на солнце вялились куски сомятины. В сарае сушилась нанизанная на шпагат тарань. Уложенная плотными рядами, солилась в бочке донская селедка с толстыми фиолетовыми спинками. А в корыте медленно поводили жабрами, били хвостами только что пойманные чебаки и сулы.
Плавать Ванька научился чуть позже, чем ходить. Ему не было и пяти, когда произошел такой случай.
Едва стало рассветать, отец взвалил на плечо тяжелые весла и пошел со двора.
— Ба-тя-а! — закричал сзади маленький Ванька.
— Чего ты вскочил? Спи. Сейчас сон самый сладкий.
— И я с тобой на лыбалку!
— Какая там «лыбалка»! — усмехнулся отец. — Ма-ать!
Выбежала мать и увела упирающегося Ваньку в дом.
Отец пришел на берег, вставил весла в уключины, вытащил «кошку» и готов был отплыть, когда сзади снова услышал: «Ба-а-тя-а!» Оглянулся: к пристани бежит Ванька. А за ним в двух сотнях шагов поспешает простоволосая мать.
— Вот упрямец! — засмеялся отец. — Ну, мать тебе задаст.
Лавируя между чужими баркасами, выбрался на чистую воду, развернул лодку и вдруг увидел: мать стоит по колено в воде, размахивает руками и кричит:
— Утопнешь, чертенок!.. Утопнешь же, горе ты мое!
«А где же Ванька?» — испугался отец. И тотчас увидел его. Ванька, как собачонка, плыл за ним метрах в пяти. Белая рубашка за спиной вздулась пузырем. Он не звал на помощь, просто изо всех сил плыл. Хотел во что бы то ни стало догнать.
Отец потабанил веслами и, когда Ванька приблизился к борту, выхватил его из воды. Вмиг содрав штаны и рубашку, укутал в свой бушлат и сказал, еле сдерживая улыбку:
— Грейся. За свое самовольство ты еще получишь! — А матери крикнул: — На-стя! Иди. Мы с Ванькой вечером вернемся…
С тех пор приобщился Ванька к делам отца, к его промыслу. Больше всего нравилось маленькому Ванюшке, сидя на корме, чуть шевельнув рулем, по своей воле направлять лодку в любую сторону. Отец гребет, а он правит.
Дома, едва отец возьмется за весла, он уже кричит:
— Ба-тя-а! Где руль?! Дай, я руль понесу!
И, пыхтя, тащит еще тяжелый для него руль к пристани. За это пристрастие и прозвали его ребята Ванька Руль.
В воде он чувствовал себя прекрасно. Бесстрашно нырял с моста. Плавал легко, стремительно. Никто из товарищей не мог за ним угнаться. И вообще, если представлялся выбор, он предпочитал плыть, а не идти. Пока мальчишки, сделав огромный крюк, перейдут по мосту, Ванька шутя перемахнет рукав Дона и давно поджидает их, загорая на пляже Зеленого острова.
Ванька не только хорошо плавал, но и постоять за себя мог. Крепкий, как обкатанный кремушек, он не давал спуску никакому противнику, даже более сильному и старшему по возрасту.
Дружно жили они втроем в своем домике на Очаковской. Отец на реке промышлял. Мать по дому управлялась. А Ванюшка учился в школе. Учительница его даже хвалила.
— Только уж очень он живой, непоседливый. Во все, куда надо и куда не надо, свой нос сует, — говорила она матери.
Горе вошло в их дом весной двадцать девятого года. Подбили отца товарищи сколотить небольшую артель и поехать на Волгу заработать денег в весеннюю путину. Уехал отец и не вернулся. Ночью утонул в ледяной мартовской воде Волги. Даже тела его не нашли…
Ваня в смерть отца не поверил. То есть он понимал, что отца уже никогда не будет с ними. Но в то, что его вообще нет — не верил. Как это так — большой, веселый, не хворал, никто его мертвым не видел и вдруг — умер?.. В голове это не укладывалось.
Кое-как закончил он третью группу. А когда начались каникулы, с помощью взрослых залатал отцовскую плоскодонку. Но одному с тяжелой лодкой не справиться. Поэтому он приладил к ней съемную мачту и небольшой металлический киль. Из просмоленной парусины сшил косой парус. Каждое утро лодка под черным парусом отваливала от пристани и, обогнув косу Зеленого острова, зигзагами уходила вверх по Дону.
— Эй! Пират под черным парусом! — кричали весельчаки с прогулочных фофанов. — А где череп с костями?!
На эти шуточки Ванька не отвечал. А если уж очень донимали — шел на таран. На полном ходу мчался на лодку обидчиков. На фофане начиналась паника:
— Куда прешь?!. Сумасшедший!.. Ты же нас потопишь!..
А Ванька, насладившись местью, круто клал руль на борт. Черный парусник проносился в метре от борта лодки с перепуганными пассажирами и быстро уносился прочь.
Где он пропадал целыми днями, мальчишки не знали. Но вечером Ваня приходил домой с хорошим уловом.
— Возьми, мать, на ушицу, — небрежно говорил он.
— Да все крупные какие! — удивлялась мать. — Ведь не сетью, а на удочки. Что они у тебя, заговоренные?
— Мелюзгу я назад выпускаю, — солидно, подражая отцу, отвечал он. — Пусть подрастают… Собери, что ли, поужинать…
После гибели отца по отношению к матери он усвоил покровительственный тон. На улице, в школе Ваня оставался таким же мальчишкой. А дома серьезнел. Во всем, что, по его мнению, было мужским делом, он поступал по-своему. Даже мать на работу определил сам.
Видя, как она мечется в хате, где все ей напоминает об отце, он навел справки и пришел домой с. готовым решением:
— Мать, хватит тебе дома сидеть. Иди работать.
— Куда ж я, сынок, пойду? — растерялась она. — А дом? А хозяйство?.. Да и кто меня возьмет, неграмотную?
— Швачкой на берег. С теткой Дарьей. Мешки с зерном зашивать будешь. Новые шить, латать старые.
— Хорошо бы! Это по мне, — обрадовалась мать. — А возьмут?
— Возьмут. Мы с дядей Колей ходили к завскладом. Он согласный. Прямо завтра с паспортом и иди.
— Ва-неч-ка, да чтоб я без тебя делала? — заплакала мать.
На следующий день она уже работала швачкой на берегу.
Возвращаясь с рыбалки, Ваня каждый раз видел на Очаковской девчонку. Стоит и смотрит. Будто
