количества меховой одежды. Особенно скверно обстояло дело с лампами. Запасов провианта было достаточно (он был взят на два года), но большую часть его составляли специально приготовленные мясные и рыбные консервы, «питательное вещество которых перестало быть питательным», как замечает один автор. А к свежему тюленьему мясу или мясу пингвинов и сам начальник и некоторые из участников экспедиции почему-то питали непобедимое отвращение.
По первоначальному плану предполагалось, что «Бельгика» в конце 1897 года или в начале следующего года, т. е. антарктическим летом, пройдет на юг, в область Южного магнитного полюса на Южной Земле Виктории и организует там зимнюю станцию, где и перезимуют четыре человека. Само же судно уйдет на зиму с остальным экипажем куда-нибудь в цивилизованные страны, а следующей весной вернется сюда за товарищами. Остаться на зимовку выразили желание Раковица, Добровольский, Кук и Амундсен. Только на этих четырех зимовщиков и были заготовлены соответствующее снаряжение и меховая одежда.
Делать нечего, пришлось примириться с обстоятельствами. Было предпринято все возможное, чтобы свести неизбежные лишения и трудности до минимума. Впервые человек оставался на зимовку в антарктической области. Хотя научные сотрудники экспедиции и не пришли в особый восторг от перспективы просидеть во льдах по меньшей мере год, однако они энергично принялись за работу. Во льду были прорублены дыры и через них из моря особой сеткой добывались разные мельчайшие морские животные — планктон, производились промеры глубин, измерялась температура воды на всевозможных глубинах и воздуха. Когда же позднее оказалось, что «Бельгика» не стоит во льдах неподвижно, а все время передвигается из стороны в сторону, описывая по воле течений и ветров самые замысловатые петли, ученые начали изучать дрейф ледяного поля.
С каждым днем становилось все холоднее и темнее. 1 5 мая в последний раз было видно солнце. Началась полярная ночь, которая в тех широтах, где носилась по ледяному океану «Бельгика», продолжается семьдесят суток. Настроение участников экспедиции сильно упало. Здоровье команды оставляло желать лучшего.
Доктор Кук произвел тщательный медицинский осмотр всей команды и у некоторых нашел начинающуюся цынгу. Правда, он называл ее «полярной анемией», но название не меняло дела. Сказывалось влияние недостаточного и неправильного питания и темноты. Стали поступать жалобы на расстройство пищеварения, на какие-то болезненные явления со стороны сердца; лица у многих осунулись и приняли зеленовато-бледный оттенок.
Не было больше сил слушать беспрестанный грохот и треск льдин в темноте бесконечной ночи, лишь иногда озаряемой холодными лучами месяца да вспышками южного сияния. Не было больше сил и нехватало терпения переносить мрак и мороз за тонкими переборками кают, вечную сырость в каютах.
В начале июня умер от цынги лейтенант Данко.
Под свист и вой ветра, в пургу тело мертвеца, зашитое в мешок, с привязанной к ногам тяжестью, спускают в прорубь. Труп уходит в воду стоймя, что производит на всех присутствующих крайне тягостное впечатление. Участникам экспедиции все чаще и чаще приходит мысль: за кем теперь очередь? Ночи проходят без сна или, лучше сказать, тревожный, беспокойный сон людей полон кошмаров… Двое сошли с ума. Все переболели цынгой и сильно ослабели от болезни. Дольше всех держались Амундсен, Кук и еще один из участников экспедиции, но в конце концов заболели и они.
Из прочитанных о полярных путешествиях книг Амундсен знал, что заболевания цынгой можно избежать, употребляя в пищу свежее мясо. Поэтому он и Кук, закончив дневную работу, занимались утомительной охотой на тюленей и пингвинов и, сами едва таская ноги, приволакивали туши на судно.
Но де Герлах сам не ел и категорически запрещал команде употреблять тюленину в пищу. Тюленьи туши и убитые пингвины оставались валяться около судна, засыпаемые снегом.
Вскоре начальник экспедиции, а за ним и его помощник надолго слегли в постель. Оба до того пали духом и ослабели, что составили свои духовные завещания. Начальником экспедиции сделался Амундсен.
Сразу произошел решительный поворот к лучшему. Прежде всего Амундсен вызвал на палубу тех немногих, кто еще мог двигаться и работать, и заставил их откопать из-под снега тюленьи туши. Из них были спешно вырезаны лучшие куски мяса и отосланы на кухню. Весь экипаж и даже сам начальник, забыв кто о своем предубеждении, а кто об отвращении, жадно с'ели свою часть. По совету Кука участники экспедиции стали пить тюленью кровь и есть сырое тюленье и пингвинье мясо. Не прошло и недели, как все стали заметно поправляться.
Зима миновала. 22 июля снова показалось солнце. Возвращение дня принесло с собою новые силы, вдохнуло в зимовщиков жизнь и энергию. Возобновилась научная работа, которая замерла было совсем, когда на всех напало уныние, когда всеми владела апатия. Но в то же время с возвращением солнца начался период очень бурной и морозной погоды. 8 сентября была зарегистрирована самая низкая температура —45 °Ц, ртуть в термометре замерзла.
Пока тянулась зимовка, Амундсен не оставался бездеятельным. Он хотел сохранить психическое равновесие в том «сумасшедшем доме», в котором они жили; так выразился о «Бельгике» один из сотоварищей Амундсена. И вот он в свободное время помогает производить метеорологические наблюдения, помогает строить «обсерваторию» для магнитных наблюдений, участвует в небольших экскурсиях разведочных партий, вместе с доктором Куком помогает товарищам, старается хоть как-нибудь скрасить их существование.
За тринадцать томительно долгих месяцев пребывания в плену у льдов Амундсен искренне привязался к доктору Куку, и дружба с ним продолжалась всю его жизнь. Кук был единственным из всех участников экспедиции, не исключая и самого Амундсена, кто никогда не терял надежды, всегда находил какой-нибудь просвет в тяжелом положении зимовщиков и к тому же имел про запас ласковое и дружеское слово для каждого. Не только была непоколебима его уверенность в благополучном исходе экспедиции, но и его предприимчивость, и изобретательность, казалось, не знали границ.
На борту судна Кук делал все, что мог: ухаживал за больными, фотографировал, производил научные наблюдения, поставлял свежее мясо. Это был человек, на которого можно было положиться и который всегда был готов пожертвовать собою для других. Когда окончилась полярная ночь, он встал во главе разведывательных партий и совершал экскурсии в разных направлениях в поисках открывшихся трещин или разводий.
Настало полярное лето, прошло рождество, прошел и Новый 1899 год. Состояние льдов не менялось. Холод, сырость, одиночество угнетали психику участников экспедиции. Надо было придумать какое-нибудь развлечение, найти для команды какое-нибудь занятие. И занятие нашлось!
В один прекрасный день метрах в девятистах от «Бельгики» была обнаружена полынья. Доктор Кук счел ее появление за доброе предзнаменование и предложил Амундсену проделать во льду искусственный канал до соединения его с этой полыньей. Кук уверял, что лед вскоре вскроется, и трещины непременно пройдут через полынью. Проект проложить канал в толстом льду на протяжении почти километра показался Амундсену безумным, но работа могла отвлечь команду от печальных мыслей, поддержать в людях силы и бодрость.
Хуже было то, что в распоряжении команды было очень ограниченное количество взрывчатых веществ и всего лишь несколько четырехфутовых пил. К тому же большинство участников экспедиции было мало пригодно для тяжелой физической работы, да и вообще от слабости и истощения люди едва стояли на ногах.
Но Кук упорно настаивал на своем проекте. Во всяком случае, у людей будет хоть какое-нибудь занятие. Все лучше, чем просто сидеть и думать об ожидающей всех злой судьбе!
В результате за дело взялись все, и работа закипела. Команда «Бельгики», пестрая по своему национальному составу, стала теперь «пестрой» и в буквальном смысле слова. Ведь запасов теплой одежды на судне не было. Временный начальник экспедиции Амундсен решил принять самые энергичные меры для устранения этого недостатка. В трюме был большой запас розовых шерстяных одеял. Амундсен велел раскроить их по определенному — образцу и сшить из них просторные «спортивные костюмы». Костюмы эти оказались очень теплыми, удобными и практичными, но когда команда появлялась в них на палубе или отправлялась на работу на льду, зрелище получалось необычайно живописное…
Льдина, в которую вмерзла «Бельгика», была внушительных размеров — около четырех миль в
