радости. Конечно же, Энни тоже пришла меня послушать, и мы покинули паб при первой же возможности, дав понять окружающим, что у нас есть на это свои причины.
После полутора часов обязательного раскачивания кровати мы смогли приступить к делу. Энни явно пугало то, что она должна была мне сказать, так что мне пришлось ее подтолкнуть. Но потом, начав рассказ, она испытала радость от того, что может с кем-то поделиться.
— Ты был прав. Это настоящие террористы. — (Я кивнул, но не стал ничего говорить.) — После окончания ритуального разговора с Карен у них не осталось причин от меня таиться. А кстати, что это была за чертовщина?
— Не спрашивай. Попозже расскажешь, что там произошло, — мне было бы интересно узнать, что ты видела.
— Хм, ладно. Так вот, они связаны с другой группой; судя по тому, как о них говорила Сэди, это мужчины, и они задумали нечто грандиозное. В политическом смысле. Я думаю, что это начало какого-то большого потрясения, но и этот шаг достаточно ужасен.
— И что же это?
— Они собираются убить премьер-министра.
Я на секунду лишился дара речи. Я знал, что это очень неприятное известие, но с такими планами сестрам не под силу справиться без посторонней помощи, и этим можно было объяснить связь с другой группой, возможно из тех, что проходят по разряду обыкновенного терроризма.
— Премьер-министра? Гром и молния!
— Подготовка уже началась, и поэтому они хотели как можно скорее заменить Карен. Покушение назначено на следующее полнолуние.
Теперь Энни очень волновалась, и я не мог ее за это винить. Дело оказалось намного серьезнее, чем мы оба могли ожидать.
— Значит, примерно через три недели.
— Приблизительно за неделю до предполагаемого удара мы все уйдем в подполье, чтобы никто не помешал проводить ритуалы. Билл, мне страшно — вдруг у них получится?
— Не получится. Теперь, когда нам известен их план, мы можем их окружить и предотвратить несчастье. Кроме того, в твоем присутствии у них ничего не выйдет, не так ли? Для того чтобы все сработало, им необходим полный круг, но ведь ты не собираешься убивать премьер-министра правительства ее величества, правда?
— Нет, конечно. Но, серьезно, ты собираешься организовать их арест?
— Обязательно. Все это произойдет очень скоро, и мы сможем отправиться по домам. Когда назначена следующая встреча?
— Завтра вечером. Там я получу остальные инструкции.
— Отлично. Значит, ты идешь туда, узнаешь то, что сможешь, возвращаешься и обо всем докладываешь мне в пятницу. К концу недели мы их сцапаем. Ты продержишься до тех пор?
Энни улыбнулась.
— Конечно. Туда, обратно и доложить. И на этом все закончится?
— Все закончится.
— А что же все-таки произошло с Карен?
— Кое-что, после чего она решила с нами сотрудничать.
— Ой. А она… С ней все в порядке?
— Больше никто не сможет причинить ей зла. Она теперь далеко отсюда.
— Хорошо. Знаешь, мне ее немного жаль.
— Я понимаю. Но для нее уже все закончилось.
Я предоставил Энни рассказать ее версию этой истории. Ритуал проходил как обычно, восемь действительных членов внутреннего круга призвали свою умершую сестру, потом, когда они узнали, что Карен уже в пути, к ним присоединилась и кандидатка на ее место. Энни не скрывала, что была напугана, поскольку ее предупредили, что любой намек на возможность предательства будет тотчас замечен и в наказание Карен мгновенно завладеет ее телом и снова займет свое место в группе из девяти сестер. Безусловно, такая вероятность существовала, но я сомневался, чтобы Гамильтон могла быстро справиться с ситуацией. Ее магия довольно сильна, но не сильнее проведенного мной ритуала.
Я решился на откровенность и рассказал Энни обо всем, что проделал. Понятное дело, она испытала некоторый шок.
— Ты овладел ее духом? Я думала, это возможно только в обратном варианте.
— Зависит от того, на чьей ты стороне. Мы узнали об этом фокусе из одного манускрипта шестнадцатого века, изъятого из обращения много лет назад. Мы сохранили эту возможность для себя, что позволяет действовать, не опасаясь обнаружения. Если бы о такой возможности было известно всем, сестры вряд ли так легко приняли бы тебя во внутренний круг.
— Да, наверное. Но что же с Карен? Она страдала?
— Ничуть.
Я сквозь зубы выдал эту ложь, но именно это хотела услышать Энни. Карен страдала и плакала с первого момента, когда я ее вызвал, и, если бы кто-то сумел собрать зеркало и снова войти с ней в контакт, она бы кричала и до сих пор.
— А что потом?
— Я отослал ее обратно. Она где-то так далеко, что никто не сумеет ее достать. Ты в безопасности, а она ушла.
Почти сразу после этого Энни заснула, а я еще долго не ложился, пока не закодировал донесение и не отослал его Боссу. В штабе должны знать об ускорении операции, им и так потребуется не меньше двух дней, чтобы собрать команду, готовую взять одновременно всех восьмерых женщин. Чего нам теперь не хватало, так это названия второй группы. Если схватить только половину зверя, он еще может укусить.
Ответ от Босса пришел на следующий день. Я смог прочитать его только после работы и почти обязательной кружки пива, но это было не важно, поскольку я ничего не мог предпринять, не повидавшись с Энни.
«Группа захвата готовится. До начала финальной стадии собери всю возможную информацию. НФ371, — (идентификационный номер Энни на этом задании), — должна по возможности оставаться с группой, пока не получит все требуемые данные. Хотелось бы отложить решительные действия до получения полных сведений о второй группе. Хорошая работа.
Это был наивысший комплимент, какой можно было получить от Босса («Зеро» — его личный код), и самый строгий приказ, какой он мог отдать. В такой ситуации, как у нас, главным был действующий офицер. Конечно, главной должна быть Энни, поскольку она внедрилась в группу, но она была зеленой, как трава в раю, и командовать поручили мне. Начальство точно рассчитало, что на этой стадии, когда все люди, которые ей доверяли полтора с лишним года и чьей жизнью она все это время жила, будут в одночасье арестованы и навсегда изолированы от внешнего мира, она может проявить слабость. Босс знал, что мне это не грозит, но он хотел, чтобы я до последнего момента поддерживал Энни в общине сестер, и хотел получить информацию о второй группе. Как ни противно, я вынужден был признать, что он прав.
Позже в тот же вечер, когда я пытался определить членов второй группы, раздался звонок в дверь. Я завязал пояс халата, дотянулся до пульта и включил наружную камеру. В двери имелся глазок, но тот, кто стоял с другой стороны, мог услышать, что кто-то подошел, и выстрелить. Так бывало частенько.
Перед дверью стояла Энни. На ней было длинное пальто, она запыхалась и выглядела взволнованной. Волосы у нее растрепались, а щеки пылали. Поскольку наша ближайшая встреча должна была состояться только в пятницу вечером, я понял, что что-то случилось. В таком случае выбора не было; я мог бы спрятать ее до тех пор, пока мы оба не сумеем выбраться в безопасное место.
Едва я успел отпереть дверь, как Энни рванулась вперед, обхватила мое лицо ладонями и прижалась губами. Этот поцелуй был интенсивнее, чем те, которыми мы обменивались для маскировки, — в нем
