не станет тратить время на то, чтобы писать неправду. Получается, что человек, который знает мое имя… Это ты. — Она указала на меня. — Еще тут говорится, что ты…
Я выхватил лист из рук Шейри и прямо перед ее испуганным лицом разодрал пергамент на кусочки. Потом бросил их на землю, потоптал и распинал обрывки. Этому занятию я предавался долго, а потом остановился, тяжело дыша и исподлобья глядя на Шейри.
— Ну что, все? — спросил я.
Она подняла руки, показывая, что не станет мне возражать.
— Ладно…
— Отлично. А теперь давай выбираться отсюда. Ты, я и лошадь, на которой ты приехала.
Мы взобрались на лошадь, которая оказалась довольно крепким животным и хорошо несла двойной вес. Шейри (мне странно было называть ее Дениис) развернула лошадь, и мы резвой рысью отправились в Золотой город. Сидя позади Шейри, я обнимал ее за талию, что было гораздо приятнее, чем могло бы показаться.
— Не могу поверить, — сказал я ей, — что ты пыталась меня убить только потому, что так тебе было велено каким-то пергаментом.
— Нет, в пергаменте этого не было, — радостно ответила Шейри. — Эту часть я сама придумала.
— Ах вот как. Очень… изобретательно.
После этого мы замолчали, а потом я очень осторожно сказал:
— Шейри… есть то, о чем нельзя не сказать. То, что… случилось между мной… и тобой… тогда… давно…
— Не надо ходить кругами, — ответила она ровным твердым голосом. — Я знаю, о чем ты пытаешься сказать. Но ты имеешь неверные представления.
— Неужели?
Она глянула на меня через плечо и сказала:
— Нет «нас», Невпопад… по крайней мере в том смысле, который ты подразумеваешь. Думаю, ты это еще не понял. Есть ты… и есть я… а еще есть силы, которые действуют на нас и заставляют нас что-то делать друг другу. Которые управляют нашими жизнями и телами и сталкивают нас друг с другом, словно волны над Средним Пальцем. Я смогла прийти в себя после… того события… только потому…
— Ты про кольцо говоришь?
— Да, — отрезала она явно более гневно, чем ей хотелось бы. Потом плетельщица взяла себя в руки и продолжала: — Это была не я… и не ты… Ни ты, ни я не могли ни выразить свое мнение, ни повлиять на события, ни…
— Я пытался, — выпалил я.
Шейри остановила лошадь, которая в ответ раздраженно фыркнула. Затем плетельщица повернулась и вопросительно посмотрела мне прямо в глаза — я увидел, как ей больно.
— Ты… хотел?.. Как… как же ты?..
— Да я не про то, — поспешно поправился я. — О боги, я не в этом смысле. Но я… я думал о том, чтобы взять тебя таким путем… потому что знал, что ты сама никогда… но я никогда бы не стал. Но иногда… мне такое в голову приходило… я просто… я знаю, что технически это ты меня взяла, но такое бы никогда не случилось, если бы не…
— Ты что, оправдываешься?
Я замолчал и отвел взгляд в сторону. Я не мог вымолвить больше ни слова. А Шейри, не опуская взгляда, заговорила:
— Со мной это было впервые.
Я даже заморгал от удивления.
— Что?
— Вот это. С тобой. В тот раз и во все следующие разы… это был мой первый… ну, понятное дело, не после того, как был первый раз, но…
Ее подбородок едва заметно дрогнул, и, наверное, я впервые понял, какая она молодая. Моложе меня как минимум на два года. Какая молодая, какая беззащитная!
— Я не дурочка. Не… романтическая глупышка, — продолжала Шейри, и мне было видно, как ей трудно держать себя в руках. — Я знаю, как устроен мир, какова жизнь. У меня нет сказочных фантазий насчет того, каким должен быть первый раз… но я… — Шейри покачала головой. — Я никогда не представляла, что это будет так. Ну, тебе, по крайней мере, будет приятно узнать, что если бы ты даже тогда попросил у меня прощения… этим бы ничего не исправил.
— Хм.
Мы так сидели довольно долго, а потом я тихонько сказал:
— Однако я, правда… Ну, прошу у тебя прощения… И мне еще больше жаль, что ничего этим не исправишь.
— Да, но… — Шейри отвернулась от меня и шлепнула поводьями, давая команду лошади двигаться. — Не стоит доверять всему, что говорят плетельщики и колдуны.
Я нахмурился, потому что не совсем ее понял.
— То есть?
— Я сказала, что это бы не помогло. Знаешь, — Шейри пожала плечами, — я не совсем честно это сказала.
Я начал смеяться.
— Не смейся, — резко произнесла плетельщица. — Ничего смешного.
Я замолчал, и остаток пути мы проделали в молчании.
Когда я в предыдущий раз въезжал в Золотой город, в нем стояла мертвая тишина; в этот раз мертвая тишина в нем была другого сорта… а именно такая, какая стоит в том месте, где случилось немало смертей.
Лошадь Шейри не имела никакого желания входить в город. Я не мог ее в этом винить. Чувства у животных настроены на всякие природные штуки гораздо тоньше, чем у нас, и даже я ощущал в городе тяжелую атмосферу смерти. Будь у меня хоть немного мозгов, я и сам бы ни за что в город не поехал, но мной двигало болезненное любопытство — хотелось взглянуть на последствия. И вот мы с Шейри оставили лошадь привязанной к какому-то кусту за пределами стены и вошли в ворота.
Большую часть пути в сторону Верхнего города мы не сказали друг другу ни слова. Сначала Шейри во все глаза глядела на разрушения на улицах, но через какое-то время заставила себя смотреть вперед. Возможно, ее беспокоила мысль о том, что если она станет слишком долго размышлять о бедствиях и несчастьях, которые обрушились на головы бывших жителей этого города, то сможет поддаться искушению пойти наперекор предсказаниям, судьбе или чему там еще и всадить добытый с таким трудом нож мне промеж ребер.
Мы подъехали к низкой стене, и я внимательно ее осмотрел: нет ли каких признаков моих теней, сидящих наверху и помахивающих призрачными клинками. Ничего такого там не было. Конечно, это ничего не значило — день был в разгаре. Однако когда мы миновали ворота и поехали дальше, я вздрогнул от неприятного воспоминания.
Потом я остановился, а Шейри замерла рядом, вопросительно глядя на меня.
— Ты их слышишь? — тихо спросил я. Шейри насторожилась и тоже услышала. Отдаленное жужжание.
— Мухи? — спросила она, поначалу не догадавшись. Но сразу же все поняла, увидев, как я мрачно кивнул. — Ой. Мухи.
— Да. Они, кажется, взялись из ниоткуда, когда появилось угощение, а? — заметил я. — Если хочешь, подожди меня здесь, зрелище будет неприятное.
— Я смогу выдержать все, что выдержишь ты, — ответила Шейри.
— Как хочешь.
Я пожал плечами, и мы пошли дальше.
— Думаю, еще пара дней, — сказал я, — и нам не понадобится слушать, откуда раздается гудение, чтобы узнать, где лежат тела. Запах будет такой, что соберет хищников со всей округи, а людей отгонит на несколько миль.
