- В конечном счете, все мы хотим одного и того же. Хотим вернуть Республике Центавра то почетное место, которое она некогда занимала на межзвездной арене.
- Мы этого хотим?
- Конечно, Посол! - воскликнул Дурла, считая это само собой разумеющимся. - В настоящий момент для многих мы являемся не более, чем посмешищем. Разбитым, падшим врагом. Стремление не дать нам подняться объединяет многие расы. Когда-то… когда-то при одном упоминании нашего имени они тряслись от страха. Теперь они трясутся от смеха.
- Ужасно, - нараспев произнес Лондо, словно ему доводилось участвовать в подобных разговорах уже тысячу раз. Вир не мог не отметить, что Лондо потребляет ликер примерно втрое быстрее, чем сам Вир. Пожалуй, быстрее, чем кто-либо в этом зале. - Это воистину ужасно.
- И даже теперь, когда мы отстраиваемся, надрываемся, выплачивая репарации, когда мы пытаемся вернуть себе гордость и величие… они надзирают за нами. Они обращаются с нами так, как мы раньше обращались с Нарнами. И как вы это назовете?
- Насмешка судьбы? - предложил Вир.
Как будто не слыша Вира - возможно, Дурла и вправду его не слышал - Дурла сам ответил на свой вопрос.
- Оскорбления! Оскорбление на оскорблении! Но стремление к величию по- прежнему живо на Приме Центавра, по-прежнему пылает жаром в сердцах наших людей.
- Вообще-то жар - это, обычно, плохая вещь, - сказал Вир. - Знаете ли, иногда от него можно и умереть.
- А иногда приобрести необыкновенную ясность мысли, - парировал Дурла.
- У меня, обычно, бывает только головная боль.
- Мы шествовали среди звезд, - настойчиво продолжал Дурла. - А когда ты видел вокруг себя небо, полное звезд, как же можно после этого довольствоваться лишь подножной грязью? Знаете, чего я хочу от моего народа, Посол? Хотите знать правду? Я хочу, чтобы мой народ вновь занял то место, которое по праву принадлежало ему в галактике. Я хочу вновь увидеть, как Центавр простирает свою руку и повелевает звездами. Я хочу славы. Я хочу, чтобы мы стали теми, кем должны быть. (19) Означает ли это, что я хочу слишком много, Посол?
Но ответил ему Лондо, глядя в бокал, который он вертел в руке.
- Нет, - тихо сказал он. - Нет… это вовсе не так уж много.
Дурла собрался было продолжить, но кто-то окликнул его по имени из дальнего конца зала. Похоже, что там шел дружеский диспут, и Дурла был призван рассудить и завершить спор. Министр поспешно, но элегантно поклонился Виру и Лондо, и удалился.
Еще несколько сановников направились к императору, шумно требуя его внимания, но Лондо отмахнулся от них. Вместо этого он положил Виру руку на плечо и сказал:
- Давай прогуляемся, Вир. Поделись со мной свежими новостями да сплетнями, да смотри, не вздумай упустить ни одной мелочи!
- Ну, что касается самой свежей новости: он не нравится мне, Лондо. Этот Дурла. Ну нисколько не нравится, - Вир перешел на шепот, безуспешно пытаясь скрыть свое раздражение.
- Дурла? Что не так с Дурлой? - Можно было подумать, что Лондо крайне изумлен.
- Слушай, не пойми меня неправильно, но… чем-то он напоминает мне тебя. Точнее, тебя, каким ты был несколько лет назад.
- Мне он меня не напоминает нисколько.
- Ты шутишь? А все эти разговоры о том, кем он хочет нас видеть? Разве в прежние времена ты не мог бы сказать то же самое?
- Нет. Я бы никогда так не сказал.
Вир с досадой покосился на Лондо, который уводил его все дальше от шумной толпы по одному из больших дворцовых коридоров.
- И куда мы идем? - спросил Вир.
- На экскурсию. Ведь во дворце многое изменилось с тех пор, как ты был здесь в последний раз. - Лондо бросил на Вира слегка затуманенный взгляд. - Итак, давай разберемся: ты говоришь, что Дурла напоминает тебе меня, и по этой причине он тебе не нравится. Получается, что я должен оскорбиться, разве не так?
- Когда я впервые повстречался с тобой, в те давние времена ты… в общем, ты был чем-то пугающим, Лондо. И у тебя были эти видения о том, каким быть Центавру. И ты…
- Добился их исполнения, - тихо сказал Лондо.
- Да. И из-за этого погибли миллионы.
- Какие резкие слова. Ты осуждаешь меня, Вир? Ты осмеливаешься судить императора? - в словах Лондо звучал вызов, но в тоне, каким они были произнесены, слышалось только любопытство.
- Я знаю тебя, Лондо. Иногда я даже думаю, что знаю тебя лучше, чем кто- либо другой… по крайней мере из тех, кто остался жив. Дурла унаследовал твои мечты, Лондо. А посмотри, к чему они приводят. К смерти, разрушению, трагедии.
- Дорога судьбы никогда не бывает гладкой, Вир. На пути всегда попадаются ухабы.
- Ухабы? Лондо, мы устроили резню Нарнам! Мы повсюду сеяли хаос и разрушение! А потом наши грехи откликнулись нам с утроенной силой. И все это только из-за той мечты о величии, о котором разглагольствует теперь Дурла. Когда мы хоть чему-нибудь научимся, Лондо? Знаешь, чем это закончится? Гибелью всех и каждого центаврианина в галактике!
- Зачем ты мне задаешь эти вопросы? - поинтересовался Лондо. - Знаешь, кого тебе нужно спросить? Рема Ланаса.
- Извиняюсь… что? - разговор на полном ходу столь резко свернул в сторону, что Вир не сразу сумел сориентироваться. - Рем Ланас? Кто это?
- Как я слышал, он сейчас на Вавилоне 5. Живет там уже некоторое время. Очень мудрый индивидуум. Знаешь, зачем мы сюда пришли, Вир?
Еще один резкий вираж. Голова Вира уже отказывалась понимать, в какую же сторону теперь повернул их разговор, и вообще, о чем, собственно, они говорят.
- Ну, я… пожалуй нет, Лондо, если быть честным. Мне очень приятно, что проводится этот прием, просто потому, что приятно видеть наш народ, празднующий хоть что-то, даже если это просто междусобойчик в честь планов реставрации нашего величия. Но я не уверен, что понимаю, зачем тебе понадобилось приводить меня сюда.
- Ты на что это намекаешь, Вир?
- Намекаю? Я… - он вздохнул. - Лондо… может быть, ну… возможно, ты немножечко слишком много выпил. Потому что, если быть честным, ты говоришь не слишком вразу…
- Может быть, ты полагаешь, - продолжил Лондо, - что, если бы я того пожелал, то не смог бы переговорить со своим послом на Вавилоне 5, не вызывая его сюда, во дворец? Что меня беспокоит отсутствие безопасных каналов связи? Что кто-то подслушивает все, что я говорю? Ты это хочешь сказать, Вир?
Мистер Гарибальди однажды употребил выражение, которое Виру показалось крайне странным: «Просиял, как медный грош» для обозначения того, что кто-то только что что-то внезапно понял. Вир никогда до конца не понимал это выражение, поскольку не имел представления, ни что такое грош, ни как он может просиять, ни каким образом с помощью этого можно достичь понимания.
Тем не менее, в этот самый момент, когда Вир слушал - очень внимательно слушал - то, что говорит Лондо, у него возникло смутное подозрение касательно того, что сияние медного гроша может означать для него лично.
