Ему показалось, что он вернулся домой.
Часть I. 2262–2264. Сумерки
Глава 1
Увидев создание, появившееся из груди дракха, Лондо, хотя и с огромным трудом, но сдержал крик, больше он ничего сделать не мог.
С полдюжины различных способов выхода из положения вихрем пронеслись в его голове. Первое и самое сильное желание — наброситься на дракха, схватить оружие, — предпочтительнее, меч, — и шагнуть вперед. Свист стали в воздухе и удар. Он мысленно представил, как голова чудовища слетает с плеч, а его мерзкая усмешка навсегда застывает на губах, возможно, сменившись удивленной гримасой. Потом он взял бы голову этого чудовища и водрузил бы на кол рядом с головой Мордена. Он бы встал рядом с Виром и вместе с ним помахал бы им рукой, забавляясь при одной мысли о том, что кто-то посмел бросить вызов правителю великой Республики Центавр.
Или просто убежать из этой комнаты. Эта идея показалось очень привлекательной при виде одноглазой твари, скользящей к нему по полу.
Что, если позвать на помощь? Может быть, попытаться с ними договориться?
Он мог бы спросить дракха о том, что им еще нужно, помимо него самого? Быть может, ему удалось бы утолить гнев этих существ каким-нибудь иным способом, кроме согласия на то, чтобы это ужасное одноглазое животное стало паразитировать на его теле.
Что, если броситься дракхам в ноги и униженно молить о пощаде, поклясться в вечной верности дракхам или духу Теней? Может быть, стоит напомнить дракхам о тех временах, когда он был весьма полезным помощником их ушедшим хозяевам?
Первым этот вопрос задал ему Морден. Как давно это было, будто целую вечность тому назад. Именно этот вопрос ему хотелось сейчас, будто камень, швырнуть в дракхов. А что, если он предложит им вместо себя кого-нибудь другого, того, кто подойдет им больше? Жуткий список имен промелькнул перед ним. Он мог бы предложить им Шеридана или Деленн, Президента и первую леди Межзвездного Альянса. Сдать их дракхам, пусть держат их в заключении, или посадят на них стражей, превратив в прислужников дракхов.
Или Г'Кар! Великий Создатель, пусть они возьмут Г'Кара. Кажется, они с нарном наладили отношения, но то видение никуда не ушло. Вещий сон, в котором Г'Кар душит его, прожигая яростным взглядом единственного глаза. Да, он может сдать Г'Кара дракхам, пусть он станет исполнителем их коллективной воли.
Или… или…
Он может… он может предложить им Вира Котто. Это вполне осуществимо. И это очень неплохой выбор. Действительно, отличная идея. Пусть Вир потеряет свободу воли и независимость — все равно он ею толком не пользовался. Тяжело признавать, но Вир был идеальным исполнителем. Так что между его прежней жизнью и той, что его ждет, не будет особой разницы. Быть может, ему будет даже лучше.
Все эти варианты с бешеной скоростью проносились в его голове, но еще быстрее он отметал их прочь. Ведь это были его друзья… его союзники, или, по крайней мере, они когда-то были его друзьями и союзниками. Хотя Лондо до сих пор снедало сильнейшее желание отомстить Шеридану. Ведь именно Межзвездный Альянс, детище Шеридана, разбомбил Приму Центавра, загнав ее в каменный век и превратив из цветущего мира в дымящиеся руины. И разве не Шеридан всегда был склонен к скоропалительному осуждению Центавра в целом и Лондо, в особенности, за любую мелочь, реальную или выдуманную?
Но один вид одноглазого монстра, что обхватил щупальцами его ногу и пополз вверх по его телу, заставил Лондо с ужасом понять, что такой участи он не пожелал бы даже самому злейшему своему врагу. Шеридан, бесспорно, таковым не был, а Деленн и подавно. Нет, пожалуй, несмотря на восстановление отношений, это почетное звание больше подходило Г'Кару. Но даже Г'Кару он не пожелал бы такой… чтобы такая тварь присосалась к нему.
Никто такого не заслуживал.
В том числе и он сам.
«Это нечестно», — мрачно размышлял он, — «это несправедливо. Я должен остановить ее… я все еще могу скинуть ее на пол, наступить на нее, раздавить ботинками…»
Но он знал, что за этим последует. Дракх, как в прошлый раз, вытащит свой детонатор, только теперь ничто не сможет спасти мир Лондо от уничтожения. И, когда он сделает это, в одночасье погибнут миллионы центавриан. Термоядерные бомбы, спрятанные дракхами, взорвутся, и их жертвы никогда не узнают о том, что же именно их поразило. Они просто исчезнут в пламени мощного взрыва, миллионы жизней прервутся в мгновение ока.
Мгновение, всего лишь мгновение, он обдумывал этот вариант. Все они, в конце концов, смертны. Их мучения продлятся несколько коротких секунд, а потом все будет кончено. Они окажутся в безопасности, в безопасности могилы. Более того, ветер развеет их пепел на все четыре стороны, по всей Приме Центавра.
Это будет так непохоже на ту жизнь, которая ожидает Лондо — вечное наказание, страж, следящий за каждым его движением, сидящий, подобно незаживающему одноглазому нарыву, на его плече. Который станет неотлучно наблюдать за ним, не даст ему ни минуты покоя…
Покой.
Что ж… покоя ему больше не видать.
Потому что, когда он подумал о миллионах центавриан, исчезающих в огненном взрыве, они предстали перед его мысленным взором израненными и недоумевающими. Покрытые пеплом и сажей, в порванной одежде, они в ужасе и смятении глядели на небо, гадая, когда же прекратится этот огненный кошмар.
Они не знали. Им и в голову не могло придти, что Приму Центавра оклеветали, выставив агрессивной и воинственной. Оклеветали дракхи, обратили всю галактику против них, сделали так, чтобы центавриане остались одни во мраке. Они не знали, что этот обман был затеян ради него, Лондо.
Они не знали, что могли бы до сих пор мирно жить, если бы не он.
Он простер руку, направляя свой народ к прежнему величию, которого они, по его мнению, заслуживали, будучи частью великой Республики Центавр, той самой, имя которой некогда вызывала уважение, а не насмешки. Простер руку, как пастырь, но вместо этого погубил свое стадо. Его жертвы выкрикивали его имя, и он слышал их крики, доносящиеся из-под руин. Если бы ему не захотелось возродить прежнюю славу Республики Центавр, ничего этого не случилось бы. Тени не вмешались бы, никто бы не объявил войну Нарну. Не было бы той сердечной боли и печали, что терзали его уже пятый год. Все из-за него, все по его вине.
Но прошлого не изменишь. Когда страж начал копаться в нем, изучать его, когда щупальца твари заскользили по обнаженной коже, заставив его внутренне содрогнуться, Лондо осознал, что это его наказание за все содеянное. Его настигло вселенское правосудие. Потому что нет и не будет оправдания ему самому и его деяниям. Его собственные тело и разум станут искуплением за содеянное. Они отняты у него, он теперь лишь пленник внутри собственного тела, им будет управлять страж. Это приговор — пожизненное заключение.
До него донесся запах горящих руин Примы Центавра. Он так любил родной мир. Ему всего лишь хотелось вернуть родине былое величие. Но он совершил ужасную ошибку. Он не понимал, что именно в том, что он так презирал — в болезненном умиротворении, пропитавшем общество, во всеобщем ощущении того, что лучшие дни остались далеко в прошлом — именно в этом и заключалось подлинное величие. Мир, счастье, процветание…вот что они получили и чему радовались.
