успею ли я разрубить вас надвое до того, как вам удастся вывести меня из строя?
— Если ты меня убьешь, — спокойно ответил Шив'кала, — то мое место займет другой из Сообщества. И мой преемник вряд ли будет таким снисходительным, как я.
— Возможно. Но вы-то будете мертвы. Однако если собственная жизнь ничего не значит для вас, то ваша смерть тоже окажется… бесцельной.
И он сделал еще несколько шагов, размахивая мечом, как косой.
Было ясно, что он не блефует.
Шив'кала не отступил, не испугался, он даже не собирался пугаться. Вместо этого он холодно произнес:
— Отлично. Тогда посадите его под замок. Мы потом обсудим его судьбу. Даю вам слово, что не буду требовать его смерти…. если вы не будете покушаться на мою жизнь.
Лондо поразмыслил над этими словами, насколько это было возможно в его состоянии. Потом он отбросил меч, подошел к двери и позвал гвардейцев. Они увидели пьяного императора и валяющегося на полу неподвижного Вира. Они не заметили дракха, который, чему Лондо совершенно не удивился, уже исчез.
— Арестуйте его, — приказал Лондо.
— По какому обвинению, Ваше Величество? — спросил один из гвардейцев.
Лондо уставился на него затуманенным взглядом.
— Он задавал слишком много вопросов. Молись, чтобы ты не оказался его соседом по камере, — и он, пошатываясь, вышел в коридор. Его мысли путались.
Он обманывал себя, думая, что можно вернуть прежние времена. Что он может обрести счастье и дружбу. Жить с теми, кого любит. Он просто дурачил себя.
Приближая к себе людей, он лишь подвергал их опасности. По крайней мере, так случилось с Сенной, и, ради того, чтобы она осталась во дворце, ему пришлось назначить Дурлу министром.
Но о дракхах можно было сказать одно: по крайней мере, заключив сделку, они держали слово.
Но Вир… бедный глупенький Вир, обманутый Вир, который каким-то образом откопал имя Шив'калы, и, произнеся его, подверг себя величайшей опасности. Что же с ним делать? Лондо надо вытащить его из ужасной ситуации, в которую он так безрассудно угодил.
Друзья, любимые. Теперь ему стало ясно, что он был за них в ответе. Они стали роскошью, которой он не мог себе позволить. До тех пор, пока они будут рядом, он будет продолжать себя обманывать, думая, что может жить, как все.
Он вошел в свою комнату и замер, как вкопанный.
В его постели лежала Тимов.
На ней была соблазнительная ночная рубашка, а на лице играла милая улыбка. Даже во время их медового месяца, за всю их супружескую жизнь, она никогда не была так рада его видеть.
— Привет, Лондо, — произнесла она. — Я думала, что ты никогда сюда не дойдешь.
— Ты шутишь? — сказал он ей.
— Не беспокойся, — заверила она его. — Знаю, что ты немного выпил, так что нет необходимости быть твоей лучшей…
— Но… сейчас? Сейчас? После всех тех лет? Ты не можешь…
— Лондо, — произнесла она с такой нежностью, на которую она, как ему казалось, не была способна, — проблема и заключается во «всех тех годах». Мы столько упустили из-за пререканий и ссор. Мы выплескивали друг на друга гнев на наши семьи, устроившие, против нашей воли, этот брак. Мне понадобилось много времени для того, чтобы осознать, что незачем продолжать вести себя в том же духе. Мне нужно, чтобы и ты это понял.
Он понял. Ему хотелось поднять ее на руки, любить ее, наверстать все то время, что они потеряли. Но, как бы ему не хотелось этого, он понимал, что это невозможно. Все, кто был близок Лондо, все, кого он любил, имели мерзкую привычку умирать. Надо избавиться от Тимов, ради ее же блага. Чем дальше она будет от него, тем лучше для нее.
К тому же, на его плече сидело это чудовище. А что, если во время любовных игр она его обнаружит? Вдобавок ко всему, из-за этого стража он никогда не чувствовал себя в уединении. Все, что он или она почувствуют, будет передано Сообществу Дракхов. Одна мысль об этом была ему отвратительна. Чтобы что-то, столь личное, интимное стало достоянием коллективного разума этих тварей? Это все равно, что изнасилование, только Тимов не будет об этом знать.
И он, Лондо, станет их орудием.
Он кашлянул и попытался изобразить радость оттого, что, наконец-то, должно произойти. Тимов же — помоги ему Великий Создатель, — хихикнула, как девчонка.
— Что такое, Лондо? Ты, никак, нервничаешь? Я не видела тебя в таком состоянии с нашей первой брачной ночи.
— Я вовсе не нервничал в нашу первую брачную ночь, — лукаво ответил он, стараясь протянуть время. Его мысли неслись бешеным галопом.
— О, конечно же, нет. Так почему же ты дрожал всю ночь?
— Ты открыла окно, и там было слишком свежо.
— А что сейчас здесь тоже… свежо? — спросила она.
Лондо сглотнул. Он с трудом узнавал эту женщину. Она никогда не была особо пылкой любовницей, даже в молодости, и он приписывал это тому, что она потеряла к этому интерес. Но он подозревал, что она скорее потеряла интерес к нему, нежели к любовным утехам.
На мгновение он задумался об этом. А потом он почувствовал, что на его плече пошевелился Страж. Как будто его потревожили. И Лондо тут же отбросил эту мысль. Но убедить Тимов передумать оказалось не столь легко.
Но это было необходимо. Выбора не было. Он просто не мог рисковать — происшествия, подобные сегодняшнему, не должны повториться.
Лондо неловко потеребил свою рубашку и произнес:
— Если ты не против… мне нужно выйти на несколько минут…
— Ненадолго?
— Да, — кивнул он, а потом попятился из комнаты, не отводя от нее глаз.
Отдышался, успокоив бешено стучащее сердце.
А потом послал за Дурлой. Он прямо и быстро объяснил Дурле его задачу.
Глаза министра вылезли на лоб. Конечно, его приказания должны были прийтись.
Дурле по нраву, возможно, он даже обрадовался подобному поручению, ведь Лондо хорошо знал, как Дурла с Тимов относились друг к другу. Лондо счел несправедливостью то, что в эту ночь из всех троих только один был доволен происходящим — Дурла. Который меньше всех заслуживал этого. Воистину, у.
Великого Создателя было извращенное чувство юмора.
Тимов уже начала сомневаться в том, вернется ли Лондо вообще. Это была одна из тех ситуаций, когда ожидающий начинает задумываться о том, сколько еще ему оставаться здесь, и думает так до тех пор, пока не понимает, что тот, кого он ждет, уже не придет.
Затем она услышала скрип двери и подняла глаза. Лондо стоял и с улыбкой глядел на нее. На нем была свободная рубашка. Он выглядел моложе, привлекательнее и живее, чем когда бы то ни было раньше. Или, возможно, дело было не в нем, а ней самой: быть может, он просто казался ей таким. Как будто все годы ссор и обид были стерты, смыты, подобно моллюскам с корпуса судна.
Она ничего не сказала. Слова им были не нужны. Он подошел к ней, лег рядом и поцеловал ее так страстно, как еще ни разу не целовал. Ее поразила его пылкость. Ей показалось, что он вложил в этот поцелуй всю страсть, накопившуюся за эти годы, будто он просил прощения за свою язвительность в прошлом… …или… …или будто они в последний раз вместе.
Она тут же отбросила эту мысль, как нелепую и излишне подозрительную, сочла ее остатком антипатии, которую они испытывали по отношению друг к другу все те годы. Сейчас настало их время, и ничто не сможет испортить этот мо…
Дверь в спальню распахнулась. Лондо мгновенно сел в постели, оглядываясь, и Тимов увидела, что в
