Пленница любви

бредовой, мыслью было расслабиться в его объятиях, жадно отвечая на поцелуи. Но ее руки, независимо от того, что творилось в голове, пытались бороться с насильником, хотя отталкивать его было все равно, что двигать с места дерево.

— Боже, — простонал он ей в волосы.

— Хватит…

— Мне жаль.

— Прекрати…

— Мне очень жаль.

— …прежде чем я…

— Ты веришь в оборотней?

— …разобью твою тупую… Что?

— Я оборотень. И сегодня полнолуние. В других обстоятельствах я смог бы… но луна почти взошла. И ты так близко.

— О чем ты говоришь? — завопила она.

— Я просто пытаюсь объяснить. Почему это должно случиться… почему это неизбежно. Не бойся.

— Я не боюсь, — прошипела она, снова толкая его в грудь. И кажется, на этот раз у нее получилось его немного отодвинуть. Или же он просто сделал шаг назад.

— Ты лжешь. — Странно, но он умудрился произнести это как-то почти ласково. — Я чувствую запах твоего страха.

— Не знаю, как вдолбить это тебе в голову, — процедила Дженни сквозь зубы, — но какому-то там мужчине меня не испугать. И я не пахну.

— Бояться — это естественно, — продолжал он ее успокаивать. — Я не могу тебя в этом винить. Если бы я оказался заперт в коробке в сотне футов от земли наедине с оборотнем, которого отделяет лишь какой-то час от изменения формы, я бы, наверное, спятил.

— Кстати, о спятивших оборотнях, — сказала Дженни, пытаясь шуткой разрядить слишком накалившуюся обстановку. — Признаюсь, меня это немного беспокоит. Может, есть какой-нибудь специалист, с которым я смогу потом это обсудить? Может, какая-то групповая терапия? Что-то вроде «мужчины-возомнившие-себя-оборотнями-и-бедные-девушки-нечаянно-застрявшие-с-ними-в-лифте»?

Мужчина хрипло рассмеялся.

— И ты не мог повременить еще часок со своим нервным срывом? — продолжала Дженни, обрадовавшись его реакции. Если она сумеет его отвлечь, хотя бы ненадолго, то подоспеет помощь, и…

Но тут мужские руки легли на ее предплечья, притягивая Дженни ближе.

— Мне очень жаль, — сказал он, в голосе действительно слышалось раскаяние.

Приятный, невероятно мужской аромат окутал Дженни, и ей вновь пришлось бороться со своим невольным влечением. Но она вовсе не собиралась вот так легко позволить ему сотворить то, за что он столь настойчиво извинялся. Сделав глубокий вдох, она отвела назад руку, приготовившись нанести прямой удар. Если случайно он придется по переносице, то может оказаться смертельным, поэтому Дженни надеялась попасть в лоб или скулу. Убивать сумасшедшего ей не хотелось. Кулак врезался в его подбородок, и Дженни почувствовала, как мужчина отшатнулся.

— Ой, — только и сказал он.

У Дженни отвисла челюсть. Она же его ударила, она точно знала, что ударила. Да у нее вся рука онемела. И теперь он должен валяться без сознания или, по крайней мере, тихо стонать на полу.

— Славный удар, — заметил мужчина, словно говорил о выпивке, а не приеме, который она оттачивала четыре месяца. — Неплохо поставлен.

— Да ты с ума сошел, — прошептала Дженни. Или это она спятила? А может все правда? И он на самом деле — смешно подумать — оборотень? Дженни провела ладонью по его лицу, уверенная, что хотя бы кровь у него должна идти, но пальцы наткнулись лишь на гладкую щеку. Она поспешно отдернула руку. — Да ты просто полный псих, тебе это известно?

— Нет.

Дженни ощутила, как он шагнул к ней, и, забыв про все угрызения совести, выбросила руку в новом сокрушительном ударе… чтобы угодить кулаком в раскрытую ладонь.

Он отразил ее удар. Да это просто невозможно, если только у него тоже не припрятан черный пояс. И какова процентная вероятность оказаться в ловушке лифта в Башне Уиндэмов в компании сумасшедшего чемпиона по карате? Больше всего Дженни встревожило то, что он, похоже, видел, куда направляется ее рука, в то время как сама она абсолютно ничего не могла разглядеть даже перед собственным носом.

Его ладонь обернулась вокруг маленького кулака, и подушечка большого пальца нежно погладила выступающие косточки. Колени Дженни ослабли, как от волны внезапного страха, так и от тех ощущений, что в ней вызывали эти теплые пальцы.

— Храбрая Дженни Лоуренс, — тихий шепот в темноте окутывал, словно мягким бархатом. — Жаль, что ты не дождалась следующего лифта.

Тут мужчина ловко сделал ей подсечку, и Дженни упала, но он, рухнув на пол вместе с ней, смягчил падение и тут же перекатился, оказавшись сверху, прижимаясь губами к ее шее и теребя пальцами блузку. Вскрикнув от страха и злости, Дженни принялась осыпать градом ударов его плечи и грудь, но его, казалось, ничто не могло отвлечь от поставленной цели. Она услышала оглушительный треск, когда он рванул ее блузку и сдернул бюстгальтер… и ее словно пронзило молнией до самых кончиков пальцев, едва теплые губы обхватили сосок.

Дженни попыталась вывернуться из-под него, но он легко удерживал ее на месте одной рукой, а другой срывал одежду.

— Прости, — пробормотал он, не отрывая губ от ее груди. — Не бойся, я тебе не наврежу… Боже, твой запах сводит меня с ума. — На последнем слове его голос сорвался на жуткое рычание, заполнившее тесное пространство лифта.

Дженни набрала полную грудь воздуха, чтобы заорать во все горло — и вместо этого зарыдала. Он слишком сильный, она могла драться, пинаться и царапаться, а он едва ли обращал на это внимание. То… что он собирался с ней сделать, это действительно случится. С ней. С той, у которой мать — полицейский, а отец — морской пехотинец в отставке. Родители научили ее всему, что знали сами, не желая, чтобы их дочь попала в число жертв изнасилований и убийств. Дженни могла одним ударом отправить большинство мужчин в нокаут. Но она не сумеет помешать этому мужчину взять ее силой. И хоть разум кричал, что этого не произойдет, ни в коем случае, только не так, только не с ней, она все понимала. Это случится.

— Не плачь, — попросил он, и она почувствовала, как дрожат его руки, когда он обнял ее. — Скоро все закончится. И больно не будет. Прости, что напугал тебя.

— Не надо, — прошептала Дженни, ненавидя себя за то, как звучит ее голос — беспомощный, испуганный, — но она ничего не могла поделать. — Пожалуйста, не делай этого.

Он тихо зарычал и сжал ее в крепком объятии.

— Я должен. У меня нет пары, поэтому я не могу это контролировать, как позже не смогу контролировать… Но ты все равно мне не веришь, поэтому я не буду об этом говорить. — Голос по- прежнему успокаивал ее; ладони теперь поглаживали спину, заставляя Дженни выгибаться в его руках, а рот скользил по ее горлу, целуя, облизывая и даже — очень-очень нежно — прикусывая кожу.

Она слышала в темноте его неровное дыхание; снова раздался треск ткани, когда он добрался до юбки. Опомнившись, Дженни забилась под ним с удвоенной силой, но без должного эффекта. Мужчина легко порвал льняную юбку так, словно та была из бумаги. Боже, какой он сильный! Но руки, касающиеся обнаженной кожи, казались нежными и почти невесомыми, они были словно повсюду, ласково поглаживали ее тело, и она почувствовала, как до боли напрягаются соски. Когда губы задели одну из налившихся вершинок, Дженни едва не застонала от облегчения, хотя отталкивала его плечи изо всех сил. Мужчина потерся щекой о влажный сосок, и, когда щетина задела чувствительную плоть, Дженни пришлось сжать пальцы в кулаки, чтобы с нежностью не прикоснуться в ответ. Она не собирается сдаваться, как бы ни…