Рыцарь и ведьма

сделала большой глоток.

От вина голова ее сделалась легкой, и, отбросив осторожность, Идэйн сказала:

– Я вижу темноволосую женщину. Она на ярмарке, и вы можете с ней прекрасно развлечься.

Потом рассказала молодому солдату о его семье, о том, что он второй сын свободного крестьянина, пьянчуги, привыкшего колотить своих детей. Она это сказала, чтобы заставить солдат ей поверить. По крайней мере младший солдат любит свою мать, подумала Идэйн. Она боролась с подступавшей икотой, продолжая размышлять о семье солдата. Неважно, что его мать была несчастным униженным созданием, – он был к ней привязан.

– Кроме того, – продолжала Идэйн свое «гадание», – ты выиграешь на скачках. – Тебе светят недурные денежки, и всё будет идти как по маслу. Сегодня здесь, на ярмарке, будет лучший день в твоей жизни, если ты будешь держаться вместе со своим приятелем.

В этом была доля правды.

– Ты говорила о темноволосой девушке, это точно? Не о светловолосой? – Солдат, ухмыляясь, смотрел на нее.

Идэйн покачала головой:

– Ищи цыганку!

Предвидение говорило Идэйн, что одна из женщин Тайроса выманит у него почти все деньги. Но цыганку воспламенит его неутомимость в любви, и она позволит ему гораздо больше, чем он мог бы купить за эти свои деньги.

Второй солдат был счастлив, когда она сказала ему, что его жена снова беременна и подарит ему сына, который разбогатеет, потому что пойдет в подмастерья к мяснику. Все остальные его дети были проданы с глаз долой. В том числе две старшие дочери, которые были определены в бордель. Идэйн и ему посоветовала поставить на скачках на какую-нибудь лошадь.

Солдаты графа Тьюксбери ушли, размахивая своим мехом с вином и распевая пьяными голосами. Поднялся ветер, взметая пыль за их спиной.

Идэйн оглянулась по сторонам и заметила, что, возле ее повозки собралась небольшая толпа. Очевидно, люди подслушивали ее разговор с солдатами и ждали, когда она освободится. Судя по выражению их лиц, они ни за что не отстанут, пока она им не погадает.

– Я слышал, что ты сказала английским солдатам, – сказал пастух. – Если ты могла погадать им, погадай и мне и скажи, какая лошадь выиграет.

Тучная женщина подтолкнула к ней молодую девушку, которую держала за руку.

– Моя девочка хочет знать, когда встретит своего суженого и когда выйдет замуж. Ей не нравится никто из здешних парней.

От вина Идэйн раскраснелась. Прижав руки к щекам, она судорожно придумывала, что бы им сказать, чтобы они наконец убрались. Вилланы и их женщины толпились, толкая друг друга, протягивая монеты.

Она ничего не могла придумать.

– Подождите здесь, – сказала Идэйн.

Она приподняла край одеяла, проползла в глубину повозки, где спал Асгард, и присела среди горшков, одежды и другого цыганского скарба, удивляясь, почему Предвидение, которое молчало с той самой ночи в зале собраний тамплиеров в Эдинбурге, теперь такое сильное. Это смущало и озадачивало Идэйн.

Во-первых, она совершенно отчетливо видела молодого солдата и жену Тайроса. А также то, что случилось с детьми другого солдата. Идэйн сидела, сжимая руками колени, и дрожала.

Что-то с ней происходит. Видения теперь стали иными – не нежными, направленными на добро, как это было всегда, например, ее умение понимать и подчинять себе животных и свой дар призывать человека, не зная, где он. Впрочем, она редко пользовалась этим даром, если не считать случая с бедной сестрой Жанной-Огюстой и еще нескольких подобных.

Теперь она не знала, что делать. Все шло не так, как всегда, не так, как должно. Тамплиеры были убеждены, что это из-за нее обрушились каменные своды их подземелья. Ей надо быть осторожной. Идэйн не хотела пробуждать неизвестные ей силы, которые могут натворить бог весть что. Ей не следует делать ничего, что могло бы привлечь к ним нежелательное внимание. Особенно здесь, между двумя вражескими армиями.

Но она не могла придумать, как избавиться от вилланов после того, как они слышали ее разговор с английскими солдатами. Кроме того, Тайрос и его цыганки, бродившие в толпе, делали то же самое – гадали и предсказывали.

Идэйн со вздохом поднялась и вышла из повозки к ожидавшим ее людям. Снова подул сильный ветер, вздымая клубы пыли и надувая полог из одеяла за ее спиной.

Толпа была не слишком велика. Возможно, если она согласится погадать им по руке, они разойдутся.

– Дай руку, – сказала она средних лет мужчине, хотевшему узнать, на какую лошадь ставить.

Идэйн глубоко вздохнула. Она знала, что в последнем заезде стоит поставить на гнедую кобылу, поскольку кобыла эта быстрая, как стрела, и неутомимая, а потому поставившие на нее должны были сорвать хороший куш.

Когда она рассказала об этом дородному виллану, тот пришел в восторг и обещал вернуться, когда выиграет, и дать еще денег вдобавок к медной монетке, которую вложил ей в руку.

Идэйн посмотрела на монетку. Было кое-что еще, чего она не сказала, хотя, как никогда прежде, чувствовала себя способной предсказывать: Предвидение сейчас было очень сильным.

Прежде чём виллан ушел, она задержала его и рассказала, что его жена украла деньги, зарытые им в