когда он обнаружил его у шаттла на Джайносе. Лукас явно был не в себе, нес какую-то околесицу и даже чуть не набросился на Макларена и прибывших с ним людей, когда те попытались проникнуть на борт шаттла. Им пришлось связать его, чтобы он не мешал им войти.
— И они обнаружили в шаттле трех мертвецов.
— Да. Макларен сказал, что у Лукаса было нечто вроде нервного срыва, видимо, из-за осознания вины за гибель своих людей или из-за страха быть арестованным — ведь, он совершил незаконный рейс. А поскольку Лукас вел себя как помешанный, ребята из спасательной команды Макларена купились на его гипотезу, а вернувшись на корабль, распространили ее среди остальных членов экипажа.
— Только Джайлс — единственная из всех не поверила в виновность Лукаса, — напомнил Кинан.
— Да, но к ее мнению никто не прислушался. Макларен, как старший по званию офицер, не позволил ей поговорить с Лукасом. Он даже не разрешил корабельному врачу обследовать Грега.
На большее везение Сорсели, вероятно, и не рассчитывал.
— Не думаю, что дело в простом везении. Ведь Сорсели, несомненно, знал о трениях между капитаном и его первым помощником. Он мог даже отложить на время перевод Макларена с «Келсоу Моран». Если Лукас и сомневался в законности приказов Сорсели, он ни за что не стал бы делиться своими сомнениями с Маклареном.
— Следовательно, единственный риск для Сорсели заключался в том, что Лукас заявит на суде о своей невиновности и потребует проведение допроса с применением спецпрепаратов, чтобы доказать, что он говорит правду.
— Он и потребовал, — кивнул Кинан. — К несчастью для него, он запаниковал, когда ему начали вводить препарат, а потом будто, обезумел. Допрос пришлось прекратить, и теперь уже ни у кого не оставалось сомнений в виновности Лукаса. Даже его адвокат решил что он лжет.
— Сорсели, видимо, подставил Лукаса, но тот, в конце концов, сам приговорил себя, — согласился Оману. — А потом адмирал взял на себя ответственность за то, что, мол, не заметил вовремя противоправных действий подчиненного. Сорсели, наверное, внутренне хохотал, когда давал показания в суде, разыгрывая из себя отца-командира, а затем, когда дошло дело до приговора, порекомендовал трибуналу проявить снисходительность к осужденному и заменить тюремное заключение на реабилитационную терапию — прекрасно зная, что терапию будет проводить его человек. И все же он очень рисковал. Мне не верится, что он хотел освобождения Лукаса из-под стражи, хотя бы после реабилитации.
— А чего ему было бояться? На суде Лукасу никто не поверил, а потом, с блокированной памятью, он вообще перестал представлять угрозу для Сорсели.
— Он будет представлять для него угрозу, если… он вспомнит, что произошло. — Оману пристально посмотрел на Кинана.
— Я вижу, Дэн, ты горишь желанием помочь старому дружку? Не хочу казаться деспотичным начальником, капитан Кинан, но мне кажется; что вы начинаете забывать о возможности возложенной на вас миссии. В таком случае хочу напомнить вам, что вы — старший следователь Второго Отдела, а не личный психиатр Грегори Лукаса.
— Одно другому не мешает, Оману. Ты ничего не узнаешь от Лукаса, пока я не устраню ущерб, причиненный ему Ренаром. А сделать это не просто. Ренар имел в своем распоряжении массу времени и неограниченное количество препаратов, чтобы сломить его сопротивление. А сломив, он, вне всякого сомнения, «привязал» свою блокировку к самым иррациональным страхам Грега и его наиболее болезненным воспоминаниям. Пробиться через эти блоки будет чрезвычайно трудно, а сам процесс разблокирования чрезвычайно опасен для мозга Лукаса.
— Но ведь ты можешь сделать это?
— Только в том случае, если Грег, всецело доверится мне. Но даже тогда он будет неосознанно сопротивляться мне — Ренар наверняка позаботился об этом. Судя по словам капитана Майклсона, душевное состояние Грега уже крайне неустойчиво. Если я окажу на него слишком сильное давление, он может потерять рассудок.
— Нам нужны его показания. Если мы правы — то есть Сорсели действительно приказал ему отправиться на Джаинос, — дело должно быть пересмотрено. Адмирал Квиллер говорит, что Сорсели один из самых вероятных кандидатов на Пост Директора Корпуса после выхода в отставку Владика в будущем году. Сорсели из кожи вон лезет, чтобы доказать Совету Губернаторов, что он — наилучший выбор. Свежий взгляд, новые идеи и все такое. У него сильная поддержка со стороны некоторых членов Совета. А последние являются представителями колоний, властные структуры которых вынашивают идею о формировании межпланетного централизованного правительства. В лице Сорсели они видят своего единомышленника, занимающего ответственный пост в Корпусе. Как тебе известно, Сорсели — личность весьма одиозная, несмотря на его безупречную репутацию. Его всегда интересовали больше военные дела, нежели проблемы исследования космического пространства и освоения новых миров. Он ратует за то, чтобы Корпус играл более важную роль в регулировании и корректировке политического курса, вплоть до применения силы на репрессивных или анархических мирах. Вопрос только в том, кто будет решать, какой на планете режим — репрессивный или анархический. Кто? Сорсели? Или новый бюрократический аппарат, который он и поддерживающие его гражданские желают создать? Адмиралу Квиллеру очень не нравится эта тенденция. Равно как и мне. Надеюсь, и тебе тоже.
— Мне тоже, — угрюмо кивнул Кинан.
— К несчастью, адмирал Квиллер находится в трудном положении. Он не может выступить против Сорсели в открытую. Он твердо убежден в том, что глава Второго Отдела должен оставаться выше политики Совета, даже если это означает роль безучастного зрителя при назначении Сорсели директором. Так вот, похоже, что единственный человек, который способен сейчас остановить Сорсели, Грег Лукас. Нам необходимо выяснить, известно ли ему нечто такое, что может дискредитировать адмирала. Мне наплевать, Дэн, каким образом ты намерен снять эту блокировку в мозгу Лукаса, но ты должен ее убрать.
— Сделаю все, что в моих силах, Хэл, но мне потребуется время.
— Как много? Неделя?
— По меньшей мере. Может больше.
— Значит, нам нужно попридержать Лукаса здесь?
— Ни в коем случае! — пылко возразил Кинан. — Он не станет сотрудничать с нами, если мы начнем с того, что посадим его под стражу.
— Тогда где?
— Я предпочел бы поработать с ним на «Галактике Виддона» — там, в знакомой обстановке, он будет чувствовать себя более расслабленно и легче воспримет курс лечения. Но Майклсоны вряд ли согласятся торчать в порту целую неделю. Время для них — деньги.
— Безусловно. Именно поэтому я и подумал о том, чтобы прокатиться с ними до их следующего пункта назначения.
Оману покачал головой.
— Вряд ли капитан Майклсон согласится на это, особенно когда поймет, что ты намерен сделать с Лукасом. Он ведь не сможет работать, пока ты будешь накачивать его препаратами, а ей нужен пилот. И потом, под воздействием препаратов Лукас вообще может стать буйным, и Майклсон, конечно же, не пожелает подвергать опасности свой корабль или экипаж. Так что ты напрасно тешишь себя надеждой — она не согласится.
— Нет, не напрасно. Мне кажется, Майклсон любит Лукаса. Думаю, мне удастся добиться ее разрешения отправиться с ними. Если же мы попытаемся задержать его здесь, держу пари, она устроит скандал и обратится к управляющему станцией, тем самым предавая нашу миссию гласности, чего ты так стараешься избежать. Следовательно, в наших же интересах, чтобы я работал с Лукасом на «Галактике Виддона». Кроме того, если существует хотя бы малейший шанс того, что за Грегом уже охотятся, движущуюся мишень труднее поразить, нежели неподвижную.
— Тебя беспокоит то, что люди Сорсели могли напасть на его след?
— Беспокоит, но не больше, чем тебя — ведь недаром ты настаивал на ношении гражданской одежды и организации тайных встреч.
— Я просто соблюдал необходимые меры предосторожности.
