И сейчас Камиллу очень беспокоило то, что она не испытывает приличествующих случаю чувств. Как бы ей хотелось сделать Ричарда счастливым и быть счастливой самой! Может быть, все изменится послезавтра? Но что необыкновенного может произойти за сутки?
День своей свадьбы Камилла всегда представляла себе по-другому. Ей хотелось протянуть руку мужчине, с которым она соединит свою жизнь навеки, поцеловать его и раствориться без остатка в этом поцелуе.
И ведь она пыталась. Господи, как она пыталась! И уже была совсем близко к осуществлению своей мечты. Но судьба распорядилась иначе. И она сама отказалась от счастья, разрушив безоблачное будущее своими руками. Эта адская боль останется в ее сердце навсегда.
Камилле стало не по себе, ведь, по сути, ее брак – не что иное, как соломинка, за которую цепляется она, утопающая, в бурном море жизни. Камилла почувствовала, как у нее тоскливо заныло в груди. Ах, Адам, почему у нас с тобой так сложилась жизнь?..
Неожиданный телефонный звонок прервал ее мысли, заставив вздрогнуть.
– Прими мои поздравления. – Голос Адама был мягким, хотя и окрашенным едва уловимой иронией. – Уверен, ты будешь самой красивой невестой и великолепной женой в будущем.
Камилла задохнулась, как если бы только что вынырнула из воды. Кожа покрылась испариной, ее словно объял жар.
– Адам, зачем ты звонишь? Я же просила тебя!
– Не мог упустить случая, чтобы поговорить с тобой, – усмехнулся он. – Я вчера прочел в газете о вашем бракосочетании и не могу сказать, что это обрадовало меня.
– Я все уже решила для себя, – тихо ответила Камилла. – Когда-нибудь потом, если мы встретимся, я расскажу тебе всю правду, и, думаю, ты поймешь меня.
– А я уже все знаю, – сказал Адам. – Потому и звоню. Тебе незачем больше опасаться за мою жизнь. Кое-что произошло после нашей встречи в ресторане. В общем, – он тяжело вздохнул, – за всем этим стояла Джессика. Она следила за тобой, а потом по ее приказу тебе продиктовали текст того письма.
– Я не удивлена, – печально ответила Камилла. – Кому, как не ей, было нужно разлучить нас. Мне даже жаль ее. Джессика – несчастная и больная женщина, и она защищала свою любовь. Но сейчас уже слишком поздно, Адам, что-либо менять. Слишком много всего случилось. Я связана словом, и мы должны забыть друг о друге.
– В самом деле? – Его интонация была вежливой, но в ней слышалось сомнение. – Твое благородство, Камилла, подчас пугает меня. Ты готова принести в жертву свое счастье?
– Уже ничто не изменится в моей жизни. Пойми это, наконец.
– Просто изменения уже произошли, хотя ты сама и не догадываешься о них.
– Наверное, ты прав. И нам придется смириться с этим.
– Я бы хотел тебя увидеть, – сказал вдруг Адам.
– Думаешь, это разумно?
– Я думаю, что это будет приятно, – последовал ответ.
– Адам, – взмолилась Камилла из последних сил, – давай не будем создавать друг другу проблем! Поверь, мне и так нелегко. А, кроме того, боюсь, что у меня совсем не будет времени. Ричард готовит выставку, и он уже послал за мной машину, чтобы я могла подъехать в галерею помочь ему.
– Ну что ж, пусть, будет так, как ты хочешь. До встречи.
Выйдя на улицу, Камилла глубоко вдохнула сырой воздух и зябко поежилась. Омытый дождем город неумолчно гудел. Лимузин уже ждал ее. Но водитель, которому наверняка было удобно и комфортно в кабине с кондиционером, замешкался и не успел выйти ей навстречу. Камилла не стала дожидаться его и, постучав в окно, сама распахнула заднюю дверцу и оказалась в уютном затемненном салоне. Ей даже не нужно было говорить, куда ехать. Все уже оговорено заранее.
Когда лимузин плавно отъехал от тротуара, Камилла прикрыла глаза и вернулась к прерванным размышлениям. Душевная боль была почти непереносимой, но нельзя все время думать об одном и том же. Так ведь недолго и сойти с ума. Но какое горькое стечение обстоятельств: Адам теперь свободен, а она нет. В конце концов, когда-нибудь он тоже встретит женщину, которую полюбит, и будет с ней счастлив.
Камилла тяжело вздохнула и попыталась переключиться на проблемы, связанные с предстоящим открытием выставки работ французских портретистов девятнадцатого века из частных собраний. Однако ее мысли никак не хотели приобретать привычную остроту и четкость, а, напротив, были какими-то вялыми, аморфными, бессвязными. Она никак не могла сосредоточиться.
Посмотрев в окно, Камилла удивилась, что за странной дорогой они едут в галерею. Впрочем, какая ей разница.
Однако автомобиль продолжал ехать в северном направлении. Что такое? Может быть, Ричард сейчас не в галерее? Камилла попробовала опустить прозрачную перегородку, отделявшую ее от водителя. Но у нее ничего не получилось. Тогда она постучала. Никакой реакции. Постучала сильнее. То же самое.
– Эй! – окликнула она водителя. – Куда мы едем? Эй, эй!
Опять ничего.
И в этот момент она впервые расслышала отчетливый сигнал тревоги, зазвучавший в ее мозгу. Он был тихим, но настойчивым, как у пейджера, громкость которого установлена на низшей отметке. Движение на улице было интенсивным, и на перекрестке лимузин вынужденно остановился. Камилла нажала дверную ручку. Не открывается. На другую. То же самое. Полная блокировка. Опять застучав в перегородку, она набрала полную грудь воздуха.
– Водитель! – закричала Камилла и тут же еще громче: – Водитель!!!
Сигнал тревоги звучал теперь в полную мощность, отдаваясь в висках.
