было вполне естественно таким образом ласкать жену. Ни один из них не выглядел смущенным. Такое никогда бы не случилось в Риме. Я был поражен.
Децим Камилл говорил о сестре с любовью. Она была младше него, вообще самой младшей из детей в их семье, тем не менее, ей близилось к сорока. Сестра Децима оказалась скромной, домашней женщиной, которая в то же время великолепно играла публичную роль. Она мило мне улыбнулась, причем ее улыбка казалась искренней.
— Значит, это вы друг Сосии Камиллины!
— Не очень хороший, — признался я, после чего утопил свою печаль в этих полных сочувствия глазах.
Приличные некрасивые женщины ничего для меня не значат, тем не менее, мне сразу же понравилась тетя Сосии. Это была как раз та добрая женщина, о которой мечтает мальчик, если решит, что настоящая мать потеряла его при рождении и его воспитывают чужие люди в чужой земле… О, я весело фантазировал. Но меня кружило в личном кошмаре, и я только что преодолел путь в тысячу четыреста миль.
Друг Гай жестом указал мне на кушетку, но я заметил в комнате дополнительную жаровню, устроился на небольшой скамье рядом с ней и протянул руки к тлеющим углям. В другой ситуации я бы промолчал насчет того, что обнаружил наверху, но я предпочитаю сражать клиентов честностью, затем слушать их крики.
— Как я понимаю, кто-то обыскал мои вещи. Вероятно, это было неприятно. Куча нестираных нижних туник…
— Больше этого не повторится! — улыбнулся Иларий и добавил, — просто проявляем осторожность.
Это не было извинением, и я не забеспокоился. Профессиональные предосторожности, которые мы оба понимали, поэтому вежливо кивнули друг другу.
Внезапно и резко прозвучал полный ярости голос, и я даже подпрыгнул.
— У вас браслет, который принадлежал моей двоюродной сестре!
Я наполовину обернулся. Напряженная молодая женщина с маленькой девочкой. Глаза цвета жженой карамели на полном горечи миндалевидном лице. Золотые серьги в форме колец, на каждом — небольшие бусинки из сердолика. Внезапно я понял. Это дочь моего сенатора. Это и есть Елена.
Она сидела в полукруглом плетеном кресле, а ребенок счастливо залезал ей на колени и слезал с них. (Я знал, что своих детей у нее нет, поэтому маленькая девочка должна быть из этого дома.) Никто не назвал бы эту женщину некрасивой, но по привлекательности она не составляла конкуренции тете. У нее были густые и широкие брови отца, а поджатые губы и недовольное выражение лица напомнили мне его брата Публия.
— Вам следует его вернуть, Фалкон!
Я никогда не любил женщин с громкими голосами и плохими манерами.
— Простите, но я оставлю его себе.
— Я подарила браслет ей!
— А она подарила его мне.
Я видел, почему сенатор так привязан к своей сестре с добрыми глазами, если это злобное существо породил сам.
Как только между нами возникло напряжение, вмешалась Элия Камилла, у нее в голосе слышались укоризненные нотки.
— Мне кажется, что мы все должны вести себя по-взрослому. Дидий Фалкон, вы были привязаны к моей несчастной племяннице?
Это был классический тип римской матроны. Элия Камилла не допускала неприятных сцен. После тридцати лет сражений с собственной матерью, вечно задающей мне вопросы о женщинах, с которыми я имел дело, я к ним привык, и они от меня просто отскакивают.
— Мне очень жаль, — Элия Камилла явно укоряла себя за неприятную сцену. — Это было непростительно.
Эти открытые интеллигентнее люди поколебали мою уверенность. Мне удалось выдавить из себя ответ.
— Госпожа, все, кто знал вашу племянницу, были к ней привязаны.
Она грустно улыбнулась. Мы оба понимали, что мой простой комплимент был не тем, что она имела в виду.
Элия Камилла бросила взгляд на мужа, который снова взял в свои руки нити разговора.
— Конечно, я получил официальное извещение, копию протоколов официального расследования и объяснение причин твоего прибытия в Британию. Хотя мне бы хотелось услышать от тебя самого о твоих мотивах, — сказал он мне с понятной прямотой. — Ты винишь себя?
— Я виню человека, который ее убил, — заявил я. Я увидел, как приподнимаются его редеющие брови. — Но пока он не опознан, я беру ответственность на себя.
Женщина, с которой я поругался, высвободилась от ребенка и быстро вышла из комнаты. Она была высокой. Наблюдая за ней, я вспомнил, как когда-то любил высоких женщин.
Поскольку лицемерие помогает, я заговорил уважительно и с самым серьезным видом.
— Я только что имел честь оскорбить благородную дочь своего клиента?
Элия Камилла явно была обеспокоена тем, как вышла молодая родственница. Иларий протянул ребенку палец, и ребенок схватился за него во сне, одновременно лягая в воздухе одной ножкой. Очевидно, Флавий Иларий с юмором относился к подобным сценам. Вместо того чтобы широко улыбнуться, он сконцентрировался на том, чтобы снова надеть на ножку ребенка крошечный фетровый сапожок.
— Фалкон, я приношу извинения! Это Елена Юстина, племянница моей жены. Мне следовало вас представить друг другу. Как я понимаю, было высказано предложение, чтобы ты проводил Елену домой?
Я достаточно долго не отпускал его взгляд, чтобы разделить шутку, затем подтвердил, что так и есть. Или я так понял.
Глава 23
Я и без конфронтации с этой злобной ведьмой Еленой Юстиной пребывал в мрачном настроении. Ее ждет долгий путь домой, через варварскую территорию, поэтому я понимал, почему сенатор так хочет обеспечить ее каким-то профессиональным сопровождением. Правда, после моего провала с Сосией Камиллиной, казалось смехотворным то, что он выбрал меня. Я хотел ему помочь, но теперь, после знакомства с Еленой, перспектива близкого контакта с этим человеком его отпрыском с дурным характером меня совсем не радовала. Когда-то завоевание ее на свою сторону могло бы стать вызовом. Теперь я очень болезненно переживал смерть Сосии, и у меня не хватало энергии. Только тот факт, что мне нравился Децим Камилл Вер, давал мне терпение вообще разбираться со сложившейся ситуацией.
В день нашего знакомства я не обнаружил у Елены Юстины никаких положительных качеств, если у нее такие вообще имелись. По каким-то причинам, которые я не мог понять, она отнеслась ко мне с презрением. Я в состоянии терпеть грубость, но казалось, что она даже не желает повиноваться дяде и тете.
Она отсутствовала недолго. Я подозревал, что она не упустит возможности найти еще что-то, что можно было бы во мне презирать. Когда она резко зашла назад, я ее проигнорировал. С такими наглыми особами это лучший способ.
Тем не менее мне было любопытно. Просто потому, что ты решил отказаться от женщин, еще не значит, что ты отказался от взглядов на них. Натура у нее была темпераментная, фигура костлявая, но мне нравилось, как она укладывала волосы. Я заметил, как маленькая дочь Флавия сразу же бросилась к ней. Не
