гнездышке, свитом на каменной сосне.) На Марсовом поле для парада выстроилась армия, Веспасиан с Титом заняли места на тронах из слоновой кости в портике Октавии, чтобы принимать парад. Когда крики солдат донеслись до небес, даже самый большой соня на Авентине вскочил с кровати. Пока император с приближенным завтракал под Триумфальной аркой, я достал праздничную тунику, спокойно полил цветы на балконе и расчесал волосы. Напевая себе под нос, я оправился в северную часть города и, пройдя под украшенными гирляндами арками, оказался среди шумной толпы.
День был хорошим, теплым и солнечным, торжественность ощущалась даже в воздухе. Это оказался плохой день для тех, кто страдает бурситом большого пальца стопы. Когда я, наконец, подошел к трибунам, остались только стоячие места. Все храмы открыли двери, а бани закрыли. На тысячах алтарей курился фимиам, и его запах смешивался с запахом пота полумиллиона человек, которые надели праздничные одежды и весь день не имели возможности помыться. Если не считать парочки преданных делу воров-взломщиков, которые проскальзывали по пустым переулкам с неприметными мешками награбленного добра, все, кто не участвовал в процессии, за ней наблюдали. Вдоль пути прохождения процессии собралось столько зевак, что марширующие продвигались вперед крайне медленно, словно ползком.
Мужу моей сестры Мико (штукатуру) тоже нашлось дело. Как только рассвело, его отправили строить помост для одной нашей семьи перед частным домом одного ничего не подозревающего гражданина. Вся семья Дидиев устроилась на больших плетеных корзинах с крышками, в шляпах я полями, которые носят сельские жители. Все наше семейство поедало сочные дыни, запивая их прихваченным с собой вином, и было готово дать отпор каждому, кто помешает. Заметившие их солдаты эдила взяли по куску предложенной дыни, затем отправились прочь, даже не пытаясь разрушить помост.
К счастью, к тому времени как я прибыл на место, сенаторы уже прошли, мимо нас теперь несли трубы и рожки. Их пасти, изрыгающие звуки, находились на одном уровне с нашими головами. Викторина и Алия стали меня ругать. Остальные члены семьи заткнули уши, спасаясь от шума труб и рожков, и решили не напрягать голосовые связки жалобами на мое опоздание.
— Вы помните тот триумф в честь завоевания Британии, когда слоны императора испугали Марка так, что его стошнило? — занялась воспоминаниями Викторина, когда в рядах трубачей на мгновение образовался проем. Говорила она очень громким голосом.
Это не имело никакого отношения к слонам. Мне было семь лет. Я сидел, скрестив ноги, на земле перед подносом с персидскими засахаренными фруктами, который стоял в тени. Из триумфа в честь завоевания Британии я видел только ноги людей. За день я сжевал три фунта жареных фиников, обваленных в меду, губы у меня разъело, живот разболелся и решил устроить мятеж. Я слонов даже не увидел…
Майя бросила мне шляпу. Из всех моих сестер Майя особенно добра ко мне. Было только одно исключение. Именно Майя внедрила в нашу семью моего зятя Фамию. Этот Фамия — ветеринар, лечит лошадей, впрягаемых в гоночные колесницы, причем из команды зеленых. Я посчитал бы его бездарной посредственностью, даже если бы не был активным болельщиком голубых. На самом деле мне не нравились мужья всех моих сестер, и это была одна из причин моей нелюбви к семейным сборищам. Я не считаю, что праздничный день нужно проводить, демонстрируя любезность идиотам и конченным типам. Если не считать мужа Галлы, которого она временно выбросила в кучу мусора, эти презренные и жалкие типы на протяжении всего дня только приходили и уходили. Меня утешало только то, что их жены относились к ним еще более язвительно, чем ко мне.
И это был долгий день. После прохода трубачей, нам демонстрировали военные трофеи. Тит был прав: ничего подобного никто никогда в мире не видел. Прошел год после захвата трона Веспасианом и шесть месяцев после того, как сам Тит вернулся домой. Прошло достаточно времени, чтобы дворец организовал зрелище, и он его организовал. Час за часом нам представляли, как проходила Иудейская кампания Веспасиана. Мы видели пустыни и реки, захваченные города и горящие деревни, армии, проходящие по раскаленным долинам, осадные орудия, которые придумал сам Веспасиан. Все это было нарисовано яркими красками на парусине, натянутой на щитах высотой в три или четыре этажа, и проплывало мимо нас. Затем среди болезненного скрипа колес и запаха свежей краски, трескавшейся на солнце, по улицам поплыли корабли с нарисованными веслами. Они вздымались вверх и опускались вниз, словно носы настоящих кораблей. Корабли мне понравились больше всего. Плавание по сухой земле казалось мне идеальным.
Шествие продолжалось. Ряд за рядом от Марсова поля шли носильщики в праздничных одеждах и лавровых венках. Их путь пролегал мимо театров, где толпы расположились на наружных стенах, сквозь Бычий рынок, вокруг цирка, между Палатином и Целием, затем на Форум по Священной дороге. Они несли знамена и полотнища в богатом вавилонском стиле, нарисованные прекрасными художниками или украшенные вышивкой с драгоценными камнями. В паланкинах качались статуи самых почитаемых богов города в праздничных одеждах. Тоннами несли сокровища, причем в таком количестве, что они становились практически бессмысленными. Там были не только золото и драгоценные камни, извлеченные из обломков разгромленного Иерусалима, но и бесценные сокровища, полученные при помощи суровой дипломатии по приказу Веспасиана из городов в богатейших уголках мира. Отдельные драгоценные камни горами лежали на носилках — грудами, без разбора по сортам, словно все рудники Индии вдруг одновременно изрыгнули ночью свои драгоценности: оникс и полосчатый халцедон, аметисты и агаты, изумруды, яшма, гранат, сапфиры и лазурит. За ними последовали золотые короны покоренных царей, небрежно сложенные горками на носилках, в солнечных лучах блестели диадемы и бросали лучи во все стороны. Короны украшали гигантские рубины и жемчужины. Золото засверкало так, что, казалось, расплавленный металл медленно и неторопливо тек с героической экстравагантностью к Капитолию, извиваясь.
Я помню, что после полудня шум стал стихать, но не потому, что люди охрипли (хотя на самом деле охрипли) или утратили интерес (они не утратили), а потому, что толпы больше не могли смотреть на все это великолепие империи, которое в начале и вызывало восторженные крики. Казалось, что аплодисментов уже недостаточно. В то же самое время бесконечные марширующие ноги шли мимо с нарастающей гордостью. Подходил самый важный момент, основная часть процессии — сокровища из священного Иерусалимского храма — странный семисвечник, золотой стол весом в несколько центнеров, и пять свитков Торы.
— Здесь следовало бы быть Фесту, — захныкала Галла, и все мои родственники шмыгнули носами. (Все емкости с вином уже успели опустеть.)
Похоже, возникла пауза. Мы с Майей спустили всех детей на землю и повели их к ближайшей общественной уборной. Затем мы привели их назад и напоили, чтобы малыши не умерли от обезвоживания и возбуждения.
— Дядя Марк! А вон тот дядя запустил руку тете под тунику, — сказала Марция.
Какой наблюдательный ребенок! Подобные вызывающие смущение случаи происходили весь день. Марина, мать моей племянницы, ничего не сказала. Она уже устала от постоянных неприличных восклицаний Марции и поэтому редко что-то говорила.
— Наверное, хочет залезть ей в карман и что-то украсть, — беззаботно ответил я.
Майя взорвалась.
— Боги, Марк, ты бы хоть постыдился!
Жрецы и юноши вели на малиновых поводках ослепительно белых жертвенных животных с гирляндами цветов вокруг рогов. Их сопровождали флейтисты в клубах фимиама, рядом крутились танцовщики, ловко выбирая место, где оно вообще было. Они делали сальто и крутили колесо. Мальчики- прислужники несли золотые кадила и все необходимое для жертвоприношений.
— Дядя Марк, вон тот дядя там! Тот дядя, который воняет!
Лицо в толпе. Нет, запах.
Я увидел его, как только она закричала. Он стоял у колонны портика на другой стороне улицы. У него было вытянутое лицо, болезненная кожа и тонкие отвратительные волосы. Забыть или перепутать эту физиономию было невозможно. Виночерпий, которого я обнаружил в своей комнате после возвращения из Британии. Наконец до меня дошло, что никакого совпадения в том, что во время моего отсутствия Смаракт нашел нового жильца, не было. Этот вонючий кусок дерьма специально туда поместили, чтобы следить за
