собственного достоинства. Надо было достать банку.
Миранда стояла на балке и пристально смотрела на мужчину, лежащего под ней.
Осторожно, боясь, как бы не испачкать свое платье, она спрыгнула на песок.
Какой-то странный человек, совсем не такой, как ее Папочка. Ей были видны лишь его голова, плечи и руки, все остальное было скрыто в какой-то странной норе. Может быть, он жил под причалом и, как крабы, выбирался наружу только тогда, когда думал, что там никого нет.
Она стояла на расстоянии трех-четырех футов от человека и смотрела на него круглыми испуганными глазами. Он издавал какой-то чудной шум: задыхающийся сосущий звук. Пальцы его были в крови. В руке он держал странную старую жестянку. Он лежал лицом на небольшой полоске бетона там, где он копал нору, но лопаты рядом с ним не было. Песок тоже был ужасно испачкан кровью.
Миранда стояла очень тихо. Она не знала, что делать. Может быть, ей следует разбудить этого человека и спросить его, чем он занимается. Она боялась, что он может рассердиться. Взрослым ничего не стоит рассердиться. Может быть, можно разбудить его как будто нечаянно. Она решила спеть ему песню и посмотреть, проснется ли он от этого.
Мэйсон слышал, как плещется море. Его мозг был одурманен и заполнен шумом его же собственных мыслей. Но кроме этого он слышал — еще что-то, что-то совершенно бессмысленное. Он прижался лицом к полоске бетона. Разум покидал его.
Так оно и продолжалось безостановочно, это монотонное пение, порожденное его мозгом. Ладно, итак, он сходит с ума. Он приподнял голову и начал подпевать другому голосу, голосу, звучащему у него внутри.
Другой голос смолк. А затем он увидел Миранду. На ней было красивое платье, и она глядела на него сверху. Ребенок, но все же еще один человек. Теперь все позади, все позади.
Ему надо только заговорить с этим ребенком, и он будет в безопасности. Он спасется от моря. Он протянул к ней руки, открыл рот, но слова застряли у него в горле.
Она быстро перескочила через балки и убежала. Он начал кричать ей вслед. Неважно, каким образом, но надо привлечь внимание людей, присматривающих за девочкой.
Она кому-нибудь расскажет, она, конечно же, кому-нибудь о нем расскажет.
Миранда бежала по берегу к машине. Она вскарабкалась на гравийную дорожку, ведущую к причалу. Она должна кое-что рассказать Мамочке.
Мамочка сидела на переднем сиденье, высунувшись на половину из машины и безуспешно пытаясь привести в порядок свое «разрушенное» лицо. Джонни, мамочкин друг, спустился по дорожке, чтобы встретить Миранду.
— Развлекаешься, да? — спросил он, при этом наклонившись к ней. — Ну, как тебе большое синее море?
Миранда взглянула на него. Она почему-то не испытывала к Джонни особого доверия.
— Красивое, — сказала она. — Я хочу поговорить с Мамочкой, пуста меня, пожалуйста, — сказала она и проскользнула мимо него.
— Вот тебе, пожалуйста. Без Мамочки она совсем не может, — сказала Мамочка, протягивая ей навстречу руки. — Ну, иди сюда, Миранда, иди к своей мамочке, любовь моя.
— Там, под причалом, я видела человека, мы вместе с ним пели, — сказала Миранда.
— Какого человека, дорогая?
— Окровавленного человека.
Мамочка, начавшая было опять приводить в порядок свое лицо, остановилась.
— Ты не должна так говорить, дорогая, это некрасиво.
— Но он действительно такой. Он там, в яме под причалом, и он пел вместе со мной песню.
— Дорогая, ведь я уж раньше говорила с тобой насчет глупых небылиц, которые ты выдумываешь, не так ли? Только непослушные маленькие девочки сочиняют глупые небылицы, и за это мамочки и папочки очень сердятся.
— Мы пели «Десять зеленых бутылок», а потом он кричал, а потом…
— Миранда!
Девочка видела, что Мамочка действительно очень рассердилась. Но ведь там был этот человек, он был там!
— Ты говоришь, что там, под причалом, лежит человек, — сказал Джонни, подмигнув при этом Мамочке.
Миранда кивнула.
— Джонни… — запротестовала Мамочка.
Поручи это мне, — он вновь повернулся к Миранде. — Я все знаю об этом противном человеке. Ты знаешь, чем он занимается, Миранда?
— Нет, — сказала Миранда, широко открыв глаза.
— Это поедатель маленьких девочек. Он живет под водой, и, когда начинается отлив и море отступает, он остается и поджидает маленьких девочек, которые приходят на берег поиграть. А потом он их пожирает, вот так.
— Ой! — испуганно сказала Миранда. Он совсем не показался ей нехорошим человеком.
— Ты ничем не лучше ребенка, — сказала Мамочка. — Из-за тебя ей будут сниться кошмары.
— Как бы там ни было, я положил конец этой небылице, — сказал Джонни, глядя на потрясенное лицо Миранды. — Я так думаю, что больше ты не услышишь о человеке под причалом.
— Ты не должен подстрекать ребенка.
— Мамочка, можно я пойду опять на пляж? — серьезным голосом спросила Миранда.
— Да, конечно, иди ради бога. Иначе мне гак и не удастся спокойно привести себя в порядок.
— Спасибо, Мамочка.
Миранда убедилась в том, что ей будет очень трудно справиться с этим плоским тяжелым камнем, однако она была уже почти на месте. Она вся дрожала. Она боялась, что поедатель маленьких девочек может выскочить и схватить ее, пока она пробирается между балок.
Она знала, что именно этот человек поедал маленьких девочек, как о том рассказывал мамочкин друг Джонни. Она помнила кровь на его руке, помнила, как он ревел и орал, когда она убегала, совсем как тигры в цирке. Он был противный, гадкий человек, он выскакивал из-под земли и пожирал таких маленьких девочек, как Миранда, когда они приходили поиграть под причалом.
Она вскарабкалась на последнюю балку. Он все еще был там.
Мэйсон увидел ее. Вода уже плескалась у его лодыжек. Он смотрел на девочку: напрягаясь изо всех
