— Разве смерть при исполнении воли господина не самая почетная участь?
— В бою, в гуще сечи, повелитель, ваши воины примут ее с радостью, но принуждать их сражаться с богами, против которых не выстоять ни одному смертному…
— Что ж, бросить вызов ками — еще большая доблесть! Люди все время попадают в бурю и остаются живы. Ступайте и сделайте, как я велел.
Главный каменщик открыл было рот, но ничего не ответил. Вместо этого он молча встал, поклонился и вышел.
Той ночью над Фукухарой промчался ужасающий шторм. Киёмори пережидал его, скорчившись под кипой парчовых платьев и слушая, как свистит ветер в карнизах. Дождь барабанил по ставням и сёдзи, как стрелы во время осады, дробный стук черепицы походил на топот боевых скакунов, а вой ветра — на воинский клич перед первым броском на врага. Раскаты грома оглашали округу, словно бой барабанов тай- ко. Дом так скрипел и шатался, точно готовился вот-вот сорваться с фундамента и взмыть в небо. В разгар бури среди шума стали чудиться голоса, зовущие Киёмори по имени, и он даже испугался, не духи ли Минамото явились свершить свою месть.
Однако буря пошла на убыль, а Киёмори в конце концов сразил сон. Слуга растолкал его уже поздним утром.
— Проснитесь, господин, проснитесь! Час Змеи на дворе! Киёмори сбросил накидки, под которыми спал, и выбежал на веранду. Па небе виднелись лишь легкие облачка. Дома поселян, хоть и покалеченные бурей, стояли на месте, а вот острова не было.
— Послать за главным каменщиком! Сию минуту!
— Как пожелаете, господин.
Главный каменщик прибыл лишь через несколько часов, в стражу Обезьяны[50]. С ним были двое моряков-строителей с перевязанными руками и лицами, а также престарелый жрец синто в белой рясе и шапочке.
— Где ты был?! — вскричал Киёмори.
— Кое-кого из местных жителей придавило балками, господин. Я задержался, потому что помогал их спасти.
— А остров? — бушевал Киёмори. — Что с моим островом?!
— Боюсь, гроза его не пощадила, как можете убедиться.
— Вы должны были это предотвратить! Как случилось, что он не выстоял?
Каменщик нахмурился и указал на моряков, которых привел с собой:
— Господин, они смогут лучше ответить на ваш вопрос. Моряки упали на колени и отвесили поклон, коснувшись лбами натертого до блеска пола.
— Благороднейший повелитель, — начал один из них. — Как вы велели, мы семеро отправились дозором на остров, когда нас застала буря.
— Волны подымались все выше и выше, ветер крепчал, — подхватил второй моряк, — но мы крепко держались за веревки, обвязав ими сваи, чтобы те не повело в сторону.
— Держались мы стойко, — снова повел речь первый, — даже когда канат резал нам руки и волны хлестали со всех сторон…
Киёмори не вытерпел.
— Господин, в разгар бури над нами взметнулась могучая волна. Молния… она осветила ее изнутри и…
— Там были драконы, повелитель. Драконы моря.
— Они обрушились на остров, круша и громя его когтями. Всех смыло в воду. Мы слышали крики тонущих товарищей. Нас двоих драконы переправили на берег. От усталости мы заснули на месте, а когда проснулись, гроза миновала. Сгинул и остров.
— Несомненно, — вставил первый моряк, — нам сохранили жизнь, чтобы мы вам это поведали.
Киёмори насмешливо фыркнул, опрокинув чашку взмахом руки.
— Драконы, как же! — Однако на душе у него заскребли кошки. — Забудьте о них. Остров должен быть возведен заново. Приступайте немедля.
— Киёмори-сама, — произнес главный каменщик, — возможно, вам стоит прежде выслушать этого почтенного человека. — Он махнул в сторону жреца.
Старый служитель синто в белом низко поклонился и сказал:
— Благородный воевода, нам было явлено, что Рюдзин-о, Царь-Дракон, Владыка морей, вами недоволен. Мы считаем, остров был разрушен вам в назидание. Быть может, вы не знаете, чем вызван гнев божества, а может, забыли, но мы в святилище знаем наверняка: если вы не найдете, как его задобрить, ваш остров никогда не будет закончен.
Киёмори не пришлось гадать, чего хочет Царь-Дракон. «Где справедливость? Он обещал нового императора моей крови — крови Тайра, — а теперь требует меч, не выполнив сделки. Быть может, это расплата за то, как я обошелся с женой — его дочерью? Все равно меня им не запугать. Даже Царь-Дракон должен держать слово».
— Боюсь, мне неведомо, чем я мог прогневать Владыку морей, — слукавил Киёмори. — А ваша святость, случайно, не знает, как ему угодить?
— Рюдзин — один из божеств древности, — ответил жрец. — Драконы не ведут родство от Идзанами с Идзанаги, посему их не задобрить простым подношением риса и воскурениями. Им по нраву старые способы, какими пользовались наши пращуры.
— И что же это за способы? — полюбопытствовал Киёмори.
— Драконов усмиряют кровью, повелитель. В далекие времена особенно буйных драконов было принято ублажать даром исключительной ценности.
— Человеческой жертвой, — тихо вымолвил Киёмори. Каменщик и моряки потрясенно воззрились на него.
— Именно, повелитель, — ответил жрец.
— Да, — рассуждал вслух Киёмори, — я слышал об этом в легендах. Обыкновенно жертвуют молодых девушек исключительной красоты. Верно?
— Так гласят предания, — отозвался жрец. «Слишком уж резво он согласился…» Киёмори постучал по ободку чашки.
— Не стоит забывать, что мы имеем дело с Царем-Драконом. Несомненно, простая девица недостойна стать жертвой для могучего Рюдзина. Нет, мы предложим ему кого-нибудь более почитаемого. Жреца например. Такого, кто многое повидал на своем веку, человека большой святости.
В глазах служителя вспыхнул испуг.
— В-вы ведь не меня имели в виду?
— А почему бы и нет? Вы знаете о нашем бедствии не понаслышке, посему ваша душа, будучи освобождена, сможет ходатайствовать обо мне в царстве Рюдзина. Кому, как не вам, туда отправляться?
Старый жрец поклонился:
— Если господину угодно, разрешите мне вернуться в святилище и там более тщательно все обдумать.
— Разрешаю, — ответил Киёмори. — Знай, однако: если ты согласишься собою пожертвовать, твой подвиг будет воспет в легендах и не умрет вовеки.
— Я… я не забуду, господин. — И жрец поспешил наружу, стуча сандалиями по настилу веранды.
Главный каменщик и моряки вздохнули с явственным облегчением.
— Кровожадный старикашка, — проворчал Киёмори. — Как будто красавицам нет лучшего применения. Всю жизнь просидел в своем святилище — видно, у него уд отсох за ненадобностью.
— Дозвольте сказать, господин, — вызвался один из моряков. — Меж людей говорится, что Царь- Дракон уважает заветы Будды, хотя и не следует им. Если вы высечете на камнях слова сутры, остров станет священным творением и дракону, возможно, расхочется его уничтожать.
«Вот он, — сказал себе Киёмори, — способ остановить Рюдзина, не потакая ему. Способ показать, что
