некоторое расстояние. В здание никого не пропускали.
— А как же мои вещи? — пробормотала Джини, беспомощно взглянув на Брюса.
К этому времени ей уже было известно, что он тут самый главный.
— Они в зале? — спросил тот.
— В личной комнате Энди. Я отнесла их туда, когда приехала. Главное, там мое водительское удостоверение… И обратный билет на автобус тоже, но это не так важно. Ведь я собиралась сегодня же вернуться домой…
Брюс хотел что-то сказать, но тут к окошку «шевроле» наклонился офицер полиции и начал быстро докладывать обстановку. Потом попросил пройти с ним.
Прежде чем покинуть автомобиль, Брюс потянулся к Джини и на секунду нежно прильнул к губам.
— Не волнуйся, солнышко, все будет хорошо…
Он ушел, а Джини осталась сидеть неподвижно, словно в ступоре. Мысли ее смешались, чувства вновь грозили выплеснуться через край. И все из-за короткого поцелуя!
Лишь спустя некоторое время, немного придя в себя и глядя сквозь лобовое стекло на суетящихся людей, она машинально поправила волосы и обронила:
— Похоже, бомбу заложили не только в здание, но и в меня…
Гораздо позже, анализируя события того сумасшедшего четверга, Джини пришла к выводу, что почему-то именно в эту минуту, когда касалась пальцами волос, поняла: она охладела к Энди, но взамен без памяти влюбилась в Брюса…
Когда к месту показа мод — отмененного! — примчался Энди, и без того непростая ситуация окрасилась в истерические тона. Полицейским пришлось ловить его за заграждением, потому что он рвался внутрь здания. Поняв, что доступ перекрыт надежно, Энди принялся бегать вдоль полицейского кордона, ломая руки и извергая проклятия.
— Мерзавцы! — кричал он. — Твари! Выродки!
И это были самые мягкие эпитеты, которые слетали с его губ.
Один из полицейских мрачно спросил, кого это Энди имеет в виду — должно быть, ему показалось, что представителей закона, — на что модельер ответил:
— Конкурентов, разумеется! Кто же еще мог устроить такую подлость — сорвать показ моих новых моделей! Или еще лучше — взорвать к дьяволу все мои наработки, все костюмы, которые я сегодня должен был показать!
Разговор услышал тот самый офицер, который подходил с докладом к Брюсу. Быстро приблизившись, он спросил:
— У вас есть враги?
— Множество! — вскричал Энди. — На каждом шагу! Просто кишат… Сначала устроили так, что от меня ушла модель, на которую я возлагал определенные надежды, теперь заминировали здание, где должен был проходить показ моей новой коллекции… Эти твари способны на все! Вы их не знаете… А я! Я! Взгляните на меня, я же абсолютно беззащитен! Информацию обо мне может получить любой. Она совершенно открыта… Доступна… Не могу же я скрывать дату, время и место проведения своих показов!
— Логично, — констатировал полицейский. — Пройдемте со мной, дадите показания.
Горестно вздыхая, Энди поплелся за ним. Его длинные, а-ля Сальвадор Дали усы утратили горизонтальное положение и беспомощно свисали…
Ситуация еще больше осложнилась к вечеру, когда на показ мод начала прибывать публика. Многие ничего не знали о взрывчатке. Принаряженные, веселые, они оказались неприятно удивлены происшествием и разочарованы тем, что вечер оказался испорченным.
Энди метался от одного именитого гостя к другому, рассыпаясь в извинениях. На него было больно смотреть.
Джини и не смотрела, предпочитала наблюдать за Брюсом.
А в прежние времена приняла бы самое горячее участие, стала бы помогать Энди. Точно так же увещевала бы приглашенных, развлекала разговорами, шутила, показывая, что все совсем не так плохо, как выглядит… Но сейчас она уже не ощущала своей принадлежности к делам Энди.
Нечто подобное сказала даже Нелли, которая подошла к Джини с вопросом, не желает ли она попытаться успокоить Энди.
— Он в этом не нуждается, — усмехнулась Джини. — Его есть кому успокаивать.
С этими словами она покосилась на стоявшую в сторонке всеми покинутую Хейли.
По странному совпадению, именно в этот момент Хейли вдруг повернулась и, вся в слезах, бросилась к своему белому кабриолету. Упала на сиденье, с треском захлопнула дверцу и умчалась на всех парусах — если в данном случае уместно подобное сравнение.
Нелли наблюдала за всем этим с удивлением. Затем она с точно таким же выражением посмотрела на Джини, которая пожала плечами. Тогда и Нелли, дернув плечом, удалилась к обособленно стоящей группке сотрудников Энди.
Джини вздохнула. Ей вдруг вспомнилось, как в недавнем телефонном разговоре Энди обронил фразу наподобие: «Показ пройдет в любом случае — путь хоть пожар, хоть землетрясение».
Выходит, накаркал? Или сам себя сглазил?
А еще, уговаривая Джини присутствовать на показе новой коллекции, он сказал: «Если ты не приедешь, случится что-то ужасное, я чувствую!».
Ну вот, я приехала, и что? — поморщилась она. Лучше бы дома осталась. Возможно, ничего бы этого не произошло.
Потом с горькой усмешкой подумала, что перестала быть талисманом Энди. Пока любила — была, а как разлюбила — все приписываемые ей свойства прекратились…
Начало темнеть, когда работавшие в здании специалисты сообщили, что на первом этаже взрывного устройства не обнаружено. Второй и третий этажи они собирались проверить ночью.
Это означало, что внутрь все равно никого не пустят.
Вздохнув, Джини увидела, что к ней идет Брюс.
— Твои вещи пока останутся в здании.
— Понятно… — протянула она.
— В Филадельфию тебе тоже уехать не удастся. Поэтому… — Брюс чуть помедлил, прежде чем продолжить. — Поэтому приглашаю тебя к себе домой.
Его голос едва заметно дрогнул, выдавая тщательно скрываемое волнение.
Джини опустила взгляд. Ей было абсолютно ясно, что означает это приглашение. Сказав «да», она заведомо согласится со всем, что может произойти между ними нынешней ночью. Вернее, что произойдет.
Ее бросило в жар. Отказаться от приглашения означало бы струсить, предать себя. Но разве не это делала она на протяжении всего долгого периода любви к Энди?
Облизнув сухие губы, Джини тихо сказала:
— Я принимаю приглашение.
У Брюса вырвался вздох облегчения.
— Спасибо.
Прежде чем уехать, они перенесли картонки со шляпами в автомобиль Энди — благо тот не удосужился запереть дверцы.
Оказалось, что Брюс живет в Нью-Джерси. На небольшой уютной вилле, почти со всех сторон окруженной садом. Между деревьев, в траве, то тут, то там горели фонарики, создавая ощущение, будто попал в сказку.
Для Джини это так и было.
Брюс внес ее в дом на руках, что показалось ей довольно символичным, хотя по этому поводу не было
